Искренности

Важна лишь степень искренности… Маша Badda Boo

Стив замечает это не сразу. Первое время само ощущение чужих губ на члене лишает его дыхания и способности мыслить, поэтому все, на что его хватает — очень осторожно, едва касаясь, поглаживать темноволосую макушку, двигающуюся в ровном ритме. А потом он видит легкое содрогание, когда Баки вытирает рот. А чуть позже слышит, как тот полощет рот в ванной.  Они не говорят об этом. Они вообще не говорят о сексе. Они им занимаются, так, как получится, не слишком часто, не слишком редко. Нормально. Начинают случайно, заканчивают, убирают следы.  Они вообще мало говорят друг с другом. Больше молчат и косятся исподтишка, пытаясь понять: а что думает другой? Как он это воспримет? Ни один не делает первый шаг и не открывает рот. Им кажется, что слова разом разрушат хрупкое неустойчивое равновесие. Лучше молчать. Смазку приносит Баки. Стив сначала удивляется, когда чувствует скользкие пальцы у себя между ягодиц. Баки плотно сжимает губы под головкой члена Стива, так, как тому нравится, и одновременно проталкивает палец внутрь. Стив морщится. Он не испытывает никакого удовольствия. Просто неприятно. Но он готов потерпеть, если Баки так хочется.  В первый раз все завершается одним пальцем. Стив кончает слабо, раздраженный мешающим предметом в заднице. Но Баки, похоже, этого не замечает. Сидя на диване, Стив включает телевизор погромче, чтобы не слышать, как Баки полощет горло, сплевывая раз за разом. Сам Стив против орального секса ничего не имеет, ему нравится брать у Баки в рот, ощущать плотную тяжесть возбужденного члена на языке и дрожь, бегущую по животу и бедрам Баки. Нравится вышибать гортанные стоны. У Стива нет потребности бежать и мыть рот с мылом, если Баки кончает в него. Иногда Стив размышляет, что было с Баки последние семьдесят лет. Он читал акты и собирал информацию, но сколько всего остается за кадром. Как Баки относится к своему металлическому протезу? И что ему приходилось делать между миссиями? Откуда это горячечное желание удовлетворить и одновременно отвращение? Стив уже не сомневается, что Баки противно отсасывать ему, но тот не позволяет Стиву запретить себе. Однажды, когда Стив попытался это сделать, Баки выглядел настолько раздавленным, что Стив немедленно сдался. Это же не вопрос принципиальности. Если Баки это нужно… Но Баки становятся нужны другие вещи, и Стив не представляет, как отказать ему, не обидев. Баки не сотрудник и не коллега. Баки это… Баки. Единственный дом, оставшийся у Стива. Единственное настоящее прибежище. А за укрытие надо платить. Стив отворачивает покрасневшее лицо и закрывает глаза, пока Баки все более настойчиво таранит его задницу двумя пальцами. Он выпускает изо рта член Стива — влажный от слюны, тот особенно чувствителен к прохладному воздуху. Подталкивает, молча укладывая Стива на бок, и пристраивается сзади.  Стив рад, что ему не надо держать лицо. Потому что сейчас вряд ли он выглядит особенно радостным. Баки возится за его спиной, что-то делает — Стив не пытается распознать его действия по звукам, а потом к заднице прижимается обтянутая резинкой головка члена. Стив вздрагивает. Его затапливает секундная паника, как бывает на краю вертолетного люка, прежде чем падение и адреналиновый всплеск не вышибают ненужные мысли. Стив прячет лицо в сгибе руки. Баки подхватывает его ногу под коленом и тянет вверх. Металлическая рука неумолима и безжалостна. Стив лежит на боку, открытый и готовый. Потом Баки ненадолго убирает руку. Стив послушно продолжает держать ногу задранной. Правой рукой Баки обнимает Стива за талию. Похоже, ему плевать на то, что Стив лежит на ней всем весом. Он прижимает его к себе ближе, удерживает на месте и толкается внутрь. Стив едва удерживается от того, чтобы не заскрипеть зубами. Нет в этом ничего приятного, только боль и распирающее чувство, словно Стиву срочно надо по-большому. И эти ощущения только усиливаются, когда Баки продвигается внутрь.  Стив едва дышит, пока Баки прокладывает себе путь в его тело. Теперь, будучи внутри, он больше не удерживает свой член, а вновь тянет ногу Стива вверх, облегчая себе проникновение. Стив не сопротивляется, когда Баки входит практически до конца, а потом отпускает его ногу и заставляет лечь ничком. Так даже лучше: так Стив жмется лицом в матрас и глушит особенно громкие стоны. И его давно опавший член не болтается откровенным свидетельством отвращения. Баки трахает его мелкими неглубокими толчками. Стив слышит напряженное дыхание и пытается дышать в такт. Он даже слегка двигает бедрами навстречу. Не потому, что хочет поглубже, хотя, вероятно, именно так оно и выглядит, а потому, что это уменьшает амплитуду. Но в какой-то момент Баки придавливает его бедра к кровати, не позволяя шевельнуться, и начинает трахать размашисто и сильно.  Стив умеет терпеть боль, так что и сейчас он вполне способен перетерпеть. Переждать. Пережить этот безжалостный в своей механистичности акт. Баки напрягается, его член буквально каменеет, а потом пульсирует. Ни звуков, ни стонов, только шумный выдох и внезапное облегчение от того, что член в заднице становится все мягче и меньше. Стив выдыхает. Закончилось. Баки вытаскивает член, снимает презерватив и пытается развернуть Стива на спину. Тот позволяет. Баки немедленно устремляется к его члену, но Стив перехватывает его на полпути. — Ты ненавидишь делать минет, — с уверенностью говорит Стив. То, как взгляд Баки немедленно скользит прочь, подтверждает слова Стива. — Тогда не делай ничего, — просит Стив. — Давай просто полежим. Они замирают друг возле друга. Стараясь не морщиться от неприятного чувства в растянутой заднице, Стив обнимает Баки и тянет его поближе. Баки вдруг подается и прижимается к плечу Стива лицом. У него сухие глаза, но Стиву кажется, будто он внутренне истекает кровью. Может, они поговорят, потом. А пока они просто держатся друг за друга.