"когда", а не "если"

Сколько он ни пытался потом, Крэйг так и не уловил момент, когда именно такие мысли начали заползать к нему в голову. Когда именно успели свить там такое уютное гнездышко, будто были всегда. Крэйгу было без двух месяцев шестнадцать, он гладил попискивающего у него на коленях Страйпи номер шесть, в голове вертелось смутное «как мне быть, когда ты умрёшь», и Крэйг не сразу понял, о чём думает, а когда понял, похолодел. «Когда». «Когда», а не «если». Страйпи номер шесть был едва ли год. Может, больше — в зоомагазине выразились как-то очень туманно насчёт его возраста. Он был привит, пока что ничем не болел, на улицу Крэйг его не пускал и в школу с собой не брал. Еще оставалась Триш, конечно, но она предпочитала изводить самого Крэйга, а не его животных. И всё же — «когда». Не «если». Страйпи на коленях панически, полузадушенно запищал, и Крэйг, очнувшись, поспешно разжал судорожно сжавшиеся пальцы. Если так и дальше пойдёт, это самое «когда» наступит значительно раньше, чем Страйпи изначально отмерено. И деньги на нового не накоплены, и будет больно и плохо, и Страйпи номер шесть не такой уж старый, а значит, придется объяснять родителям, да и какая-то глупая смерть будет, и Твик на него сердится, будет грустно хоронить Страйпи в одиночку, с другой стороны, уже так много Страйпи похоронено, что, может быть, и не будет грустно... Крэйг поспешно посадил Страйпи в клетку и пересел за компьютер. Ему срочно нужно было отвлечься. Доктор Уорд, единственный ветеринар Южного Парка, быстро пробежался осторожными пальцами по дрожащей спинке Страйпи, ощупал живот. Крэйг внимательно следил за его отстранённым выражением лица. Мысли перепрыгивали с одного на другое: то на Твика, который всё ещё дулся, но уже скорее по привычке, чем по необходимости, то на экзамен по математике через два дня, к которому Крэйг даже не начинал готовиться, то на холодное, натянутое молчание дома. И скупое, с ноткой раздражения: «твоё животное — вот сам за все его нужды и плати». — Чем кормили? — сухо осведомился доктор. — Как обычно. Вы в курсе. — Сестра давала ему что-нибудь? — Н-не знаю, не думаю. — Спроси, — доктор Уорд кивнул ассистентке, продиктовал ей несколько назначений, но посередине инструкции вдруг повернулся к Крэйгу. Окинул его оценивающим взглядом и только затем спросил: — Лекарства колоть умеешь? Крэйг медленно покачал головой, не отрывая глаз от подрагивающей фигурки Страйпи. — Ясно. Держи его вот так. Показываю один раз. Дома будешь сам. Триша ушла в дом сразу, как только Крэйг поставил в изголовье могилы самодельный крест. Может быть, она плакала. Может, нет. Твик остался, шмыгая носом где-то справа от него, пока Крэйг замер, ссутулившись, напротив могилы и пытался собраться с мыслями. Стоял ясный октябрьский день, с гор уже немного тянуло зимним холодом. Хороший такой день, один из последних, когда ещё можно без проблем погулять после уроков, погонять мяч на баскетбольной площадке, пройтись с Твиком до Старкова пруда и засесть там, кидая уткам кусочки хлеба. Боль занозой засела где-то в груди, притупившаяся, будто тоже была закопана так же глубоко, как и Страйпи номер шесть. Крэйг прерывисто вздохнул и обернулся к Твику. Тот зябко кутался в легкую ветровку, больше подходящую для лета, чем поздней осени, и прятал руки глубоко в ее карманах. Подойдя ближе, Крэйг сунул руку к нему в карман и поймал там прохладную ладонь. — Пойдем погуляем? До пруда, например. Или к Кенни. Или в подлесок. — А... — Твик едва заметно дернулся в сторону — к зоомагазину. Крэйг покачал головой. — Потом. Не сейчас. Наверное. Не знаю. Твик, помедлив, кивнул и уверенно повел его в противоположную сторону. — И звать его будут не Страйпи, — неожиданно для себя продолжил Крэйг. — Они же все разные, даже не знаю, почему я всё продолжал называть их Страйпи. Вот шестой, он же совсем пугливый был, не то что предыдущие. Помнишь, как-то раз Триша ворвалась к нам, а он... И Твик слушал, не перебивая, и крепко держал за руку, и солнечно улыбался ему, стоило их взглядам встретиться, и был октябрь, и налетал с гор порывистый ледяной ветер, и шуршали под ногами ломкие рыжие листья, и у пруда оглушающе пахло лесом и водорослями, и мерзкий смерзшийся ком в груди, выросший там за прошедшие недели, постепенно, по кусочку, таял.