Довольно

Часто случается так, что я должен отмечать некоторые случаи в конфиденциальном порядке, дабы сохранить их в своей памяти и в документальном виде. Это дело было достоверно зафиксировано, однако некоторые его детали должны оставаться секретными. Ранее я уже оставлял заметки в этом частном журнале о двух делах, связанных со шкафами. В первом случае Холмс и я были свидетелями Сатурналии — праздника, который порадовал бы всех, кроме разве самих гедонистических римских правителей. Спустя годы, когда я вновь оказался тесно прижатым к Холмсу, жар, вспыхнувший между нами, был очевиден. В ту ночь Холмс и я стали любовниками во всех смыслах слова. Тогда же моя привязанность к шкафам прочно укрепилась. Мне следовало с самого начала помнить о том, что Холмс прекрасно знал об этой моей «привязанности». Я никогда не распространялся на эту тему, но, конечно, Холмсу никогда и не были нужны слова, чтобы понять меня. Таким образом, инцидент, о котором я хочу рассказать, не должен был стать неожиданностью. И всё же стал, и очень приятной. Благодаря делу, о котором пойдёт речь, поздним осенним вечером мы выбрали наиболее подходящее место, чтобы поймать преступника, который был так нужен Лестрейду и Скотланд-Ярду. Наше местоположение было таковым, что самым логичным укрытием оказался пустой и пыльный бельевой шкаф. Я был одновременно доволен и смущён ситуацией. Однако по прошествии нескольких часов моим главным чувством стало раздражение. Глаза и нос чесались из-за пыли, и я перегрелся в замкнутом пространстве. Однако по сравнению со всем этим более серьёзной проблемой было наличие худого тела Холмса рядом с моим — более крепким. Близость Холмса в шкафу, разумеется, сразу напомнила предыдущие подобные ситуации, и, конечно, едва ли помогала сосредоточиться на задании. Хотя, признаю, подобный «отвлекающий фактор» был крайне приятен для меня. Тем не менее, ситуация, в которой я находился, вызывала досаду из-за невозможности контролировать реакцию своего тела на присутствие Холмса. Я был обеспокоен затянувшимся ожиданием и необходимостью сдерживать мою растущую страсть. Место и время для последней были совершенно неподходящими, и я понимал, что Холмс едва ли оценил бы любовную увертюру в подобных обстоятельствах. Я ёрзал, несмотря на все усилия оставаться неподвижным, и, не сомневаюсь, что моё беспокойство, как бы слабо оно не выражалось, раздражало Холмса, хотя он не произнёс ни слова. Пока наконец шёпот не сорвался с его губ: — Довольно. Одной рукой он зажал мне рот за секунду до того, как другую положил мне на ширинку. Наши взгляды встретились, и на этот раз я мог читать его также хорошо, как он читал меня. «Замолчи и успокойся», — говорил его взгляд. Я кивнул, и Холмс разжал пальцы. Стоит признать, что я подвергся серьёзному испытанию, сдерживая своё обещание, так как Холмс, теперь действуя обеими руками, быстро расстегнул пуговицы на моих брюках. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы справиться с моим бельём, и, прежде, чем я успел хоть что-то сообразить, Холмс встал на колени и взял мой член в рот. Это был не первый раз, когда я чувствовал его рот там. Мне были знакомы его тепло и влажность, его умелые ласки языком и губами. Однако впервые он взял меня так внезапно и в подобной обстановке. Перед моими глазами проплыли воспоминания той давно минувшей оргии, и наше стремление скорее вернуться домой. Затем более поздние — о заключении в шкафу, где мне, наконец-то, открылось страстное желание Холмса, а я узнал о своём — благодаря обжигающему поцелую. И вот я почувствовал, как напряжение моё достигло пика, а затем пронзило всё тело. Ахнув, я прикусил губу, чтобы сдержать крик удовольствия, который грозился вырваться наружу. Я прижал руку к стенке шкафа над головой Холмса, чтобы не упасть, ибо моё тело грозило развалиться на части. Постепенно дыхание замедлилось, а пульс пришёл в норму. К тому времени Холмс уже успел застегнуть все пуговицы и привести мою одежду в надлежащий вид. Когда Холмс поднялся, я взглянул ему в лицо и увидел лёгкую улыбку. Он заговорил, и еле слышный шёпот его звучал словно взмах крыльев мотылька: — Надеюсь, теперь, когда вы расслаблены, вам удастся сосредоточиться на деле. Не доверяя своему голосу, я лишь кивнул. — Хорошо, — Холмс вернулся к наблюдению через щель в дверцах шкафа. Наконец, мне удалось вымолвить: — А как насчёт вас? Он не пошевелился, но взглянул на меня. — Вы получите ответ на этот вопрос, когда мы вернёмся на Бейкер-стрит. И я счастлив сказать, что получил желанный ответ.