Русалка

В разгар лета на Марьинских лужках пропала русалка. Расследовать этот вопиющий случай выпало инспектору по надзору за фольклорным наследием Баюнову. Должность свою инспектор Баюнов получил недавно благодаря содействию деда — уважаемого в узких кругах авторитета — Котофея Ивановича Баюнова. Работенка непыльная и для здоровья полезная. Знай себе время от времени проверяй очередной заповедный участок на предмет сохранности особо ценных кадров. Разумеется, с выездом на объекты. А места-то какие дивные попадались — природа чудесная, воздух чистый, продукты, поступающие для скатертей-самобранок, натуральные. Вот только иногда приходилось реагировать на жалобы, чего инспектор не любил. По его глубокому убеждению, во всем должна была быть плавность и благодать, а дрязги да выяснение отношений портят вселенское равновесие. Баюнов припарковал свой джип у крыльца сельской администрации, аккуратно промокнул пот платком — дни стояли жаркие, самый разгар лета — и выбрался наружу. Близость заповедных мест легко угадывалась по изумрудной траве-мураве, устилавшей двор. — Вы к бабе Зине? — встретила его на пороге дородная женщина лет пятидесяти в ситцевом сарафане. — Она нас ужо упредила. Ой, простите, привычка, с этими туристами разбалуешься, то и дело на старый говор тянет. Баюнов милостиво кивнул. Инструкции предписывали получить путеводный клубок, который и должен был привести его в Дремучий лес — конечную цель поездки. — А нету, — развела руками женщина. — Все шерстяные изделия — клубок, ковер-самолет, шапка-невидимка — на санобработке от моли. Начальство сверху навигаторы экспериментальные с системой ГЛОНАС спустило, так их местный Левша разобрал. Говорил, чтобы клады искать, а сам через них подключился к спутнику и делает ставки в букмекерских конторах. В принципе так на так оно и выходит… — Как это? — удивился Баюнов. — Да все супружница его, Василиса — у нее яблочко наливное по голубому блюдечку с высокой степенью вероятности до восьмидесяти процентов результаты спортивных событий предсказывает. На то и живут… Нам тоже помогают навроде этих… спонсоров. Баюнов покачал головой, дивясь, но проблему это не решало, а напротив — запутывало. Он свято верил втолкованной когда-то дедом истине — во всем должен быть порядок. Нарушишь в одном — увязнет коготок, а там и всей птичке пропасть. — Мне бы провожатого, — попросил он. — Ой, мил человек, где ж я тебе в разгар сезона провожатого найду? Народ у нас занятой, на печи не валяется. А вот, кстати, не желаешь ли на печке доехать? У ней недавно техосмотр был, признали исправной. Тащиться по жаре на печи, отапливаемой дровами, — удовольствие не для слабонервных. Баюнов хоть и происходил из кошачьей породы, но атавизмов за собой вроде лежания в теплом месте или особой тяги к молоку не замечал. — Нет, спасибо, — вежливо отказался он. — Я уж как-нибудь сам. — А и то верно, — закивала женщина. — Автомобиль свой можешь прямо тут оставить, у нас безопасно. Пешочком всего полдня пути налегке, я тебе все в лучшем виде нарисую. Шагая по узкой тропинке, петляющей в высокой траве, Баюнов размышлял, для чего нужны сложные ухищрения с навигатором или клубком, когда давным-давно можно было напечатать обычную туристическую карту. Путь, как и обещали, вышел необременительным, а окружающие пейзажи — живописными. Уже в сумерках он оказался на опушке того самого леса. За невысоким заборчиком возвышался дом, больше похожий на небольшой коттедж где-нибудь в Прибалтике. Никаких признаков избушки на куриных ножках не наблюдалось. Баюнов беспрепятственно открыл калитку и прошел по дорожке, вымощенной плоскими камнями. По обе стороны от нее располагались ухоженные цветники. Настаивать, чтобы коттедж на фундаменте повернулся к лесу задом, а к нему передом, было бы верхом абсурда, поэтому он просто громко позвал: — Есть кто-нибудь? На заднем дворе послышался шум, и показалась невысокого роста женщина, которую с натяжкой можно было назвать старушкой. Испещренное морщинами лицо не сочеталось с энергичной походкой и статной осанкой. На ней были надеты велосипедки до колен яркого-синего цвета, футболка с надписью на английском языке «Keep calm while i eat you»* и стеганая безрукавка. На ногах красовались черные лаковые галоши поверх разноцветных вязаных носков. Завершала наряд лихая бейсболка. Остановившись поодаль, старушка окинула Баюнова с ног до головы прищуренным взглядом, отчего ему стало не по себе. — Глаз покажи, — без всякого приветствия велела она. Баюнов воровато потупил взор. Все дело в том, что знаменитый фамильный глаз, который гипнотизировал и усыплял не хуже голоса, по наследству ему не достался. Поэтому и пришлось смазать кое-какие механизмы, чтобы при такой бесталанности попасть на «теплое» местечко. — Чой-то ты юлишь и уворачиваешься, — прикрикнула старушка. — Показывай или проваливай. Камон! — А у вас… а у вас тоже избушка без ног и это… перепланировка не согласована, — нагрубил в ответ на такое обращение Баюнов. — Ах, едрить твою через коромысло… — рассмеялась вдруг старушка. — Ты смотри-ка, не испужался! Ну проходи, мил-человек, будем знакомиться. Баба Зина я, а ты, получается, котофеев внучок, так, что ли? Чай у бабы Зины оказался вкуснейший — терпкий, с ароматом ягод и трав, а вместо ожидаемых в таких случаях домашних пирожков в хрустальных вазочках лежали покупные вафли и пряники. — Так что с избушкой? — осторожно поинтересовался Баюнов. — Путевку ей выбили санаторную на курорты Минеральных вод. Артрит в коленях у болезной, вот она на грязевые источники и наладилась. А дом мне сестра одолжила, выслала в лучшем виде экспресс-почтой в золотом яичке. Она у меня дама обеспеченная — в Германию замуж вышла за вдовца с детьми. Хорошие ребятишки — Гензель и Гретель. Слышал, небось? Баюнов поежился. В той версии сказки, которую ему читали в детстве, репутация у сестры бабы Зины была не самая лучшая, но вслух он, конечно, об этом не сказал. Покивал деликатно и засунул в рот очередную сладость. — Так с чем пожаловал, мил человек, дело пытаешь али от дела лытаешь? — приступила баба Зина к главному. — Жалоба на вас поступила. Анонимная. Извели, мол, русалку, ироды. Ну и так далее, — не стал он вдаваться в подробности многостраничной кляузы, испещренной отборным русским матом. — Ах ты, ох ты, — всплеснула руками старушка. — Быть того не может! Шуткует кто-то, что ли? — Если бы, — вздохнул Баюнов. — Так что вы тоже не юлите, говорите все как есть. А то я при исполнении… — Ой, миленький, не губи-и-и, — вдруг завыла, запричитала баба Зина. — Промашка вышла: Змей, мать его, Горыныч белены объелся, самогон закусывая, по пьяни на рыбалку отправился, сети закинул, браконьер поганый, и устроил там барбекю-ю-ю… нет больше с нами Глафиры, красавицы-ы-ы… — Господи. — Баюнов дрожащими руками вцепился в стол. — А теперь как же, а? Времени сколько прошло? Баба Зина не ответила, продолжая стенать и рвать на себе волосы. Баюнов схватил ее и потряс: — Придите в себя, бабуля! Бежать надо! Может, не переварил еще или косточки где отрыгнул? Оживить не пробовали? — Никто нам не поможе-е-ет, погубили душу невинную-ю-ю… Баюнов растерялся. Такое у него в практике встречалось впервые, и что делать, он ума приложить не мог. И посоветоваться не с кем. Истерящая бабка не в счет. А ведь за такое и его, инспектора, могли по головке не погладить. Он прикрыл лицо руками, стараясь собраться с мыслями и не впасть в отчаяние. — Что, голубчик, пригорюнился? — раздался на удивление вполне нормальный голос старушки. Баюнов поднял удивленный взгляд. — Молодой ты еще, зеленый, в сказки веришь, — погладила его по голове как маленького баба Зина. — Горыныч, конечно, забулдыга тот еще, но наша Глаша ему не по зубам. Пойдем-ка… — А это… но как же… Потерявший всякое понимание инспектор засеменил за старушкой к выходу. — Хи-хи-хи, — засмеялась та как молоденькая, хотя выглядело это немного жутковато. — Хороший у нас в клубе драмкружок был, пока Кикимора в декрет не ушла. Они обогнули дом, за которым вплотную к лесу раскинулся яблоневый сад. В его глубине, за переплетением веток, виднелась резная беседка. Именно туда баба Зина повела Баюнова. Внутри на белом пластмассовом шезлонге отдыхала девушка. Небрежно заплетенная коса пышных волос прикрывала часть лица. Смятая во сне льняная рубаха оголила белое нежное плечико и ключицы. Баюнов сглотнул. Старушка потрепала спящую по руке. — Вставай, милая, гости к нам пожаловали. Девушка пошевелилась, села, потянулась, подняв в изящном жесте руки, откинула за спину косу и явила инспектору огромные, цвета густого лесного мха глаза. — Здравствуйте, — робко кивнул Баюнов. Девушка улыбнулась, показав ровные жемчужные зубки и кивнула в ответ. — Немая она, — влезла баба Зина. — Голос свой на ноги променяла. Баюнов от такого известия еще больше проникся симпатией к бедняжке. У него внезапно вспотели ладони и участилось сердцебиение. — Ну что, честным пирком да за свадебку? — хохотнула бабка, и Баюнов вздрогнул, очнувшись от наваждения. — Да шучу я, шучу. Пойди, голуба, баньку гостю истопи. В небольшой бане, устроенной по-черному, стоял непередаваемый березовый дух вперемешку со стойким запахом растопленных дров. Баба Зина, отказавшаяся париться с молодыми, то и дело подносила квас, прохладный ягодный морс и бражку. Баюнов, переодетый в ту же свободную льняную рубаху, что и русалка, жадно пил, жидкость стекала у него по подбородку, и он с наслаждением утирался рукой, а потом снова «нырял» в парную. Настроение у него было самое распрекрасное, особенно после того, как Глафира с несвойственной хрупкой девушке силой отходила его веником. Все косточки в молодецком теле зазвенели, в голове стало легко и захотелось бежать в луга, петь, сплетать венки, прыгать с девушками через костер… Баюнов в последний раз выскочил в предбанник и щедро окатил себя прохладной колодезной водой. Вслед за ним, вынося наружу жар, поспешила и русалка. Разыгравшееся ретивое подсказало Баюнову проделать с ней ту же процедуру, и он щедро плеснул в нее из ковша. Поймал испуганный девичий взгляд и смешался: — Прости… те… Баюнов старался не глядеть на мокрую ткань рубахи, откровенно облепившую стройную фигуру, но взгляд сам собой притянулся к проступающим очертаниям и заметался, опускаясь к запретному. Маленькие темные ареолы сосков на плоской груди, втянутый живот и ниже… — А-а-а… — Ну и чего было так кричать, — отпаивала баба Зина незадачливого инспектора с дергающимся глазом. — Ну подумаешь, хрена, что ль, мужского никогда не видел, у самого вон между ног, небось, болтается. Говорю же, прынц, наш соблазнитель, заграничный был, не то датский, не то голландский — нетрадиционно ориентированный, вот она вместе с голосом кое-что еще сменяла. Ты давай пей, настоечка моя хороша — на маковой росе выдержанная! А я тебе уже и перины взбила, выспишься, и все как рукой снимет. Спал Баюнов беспокойно. Блазились ему не то кошмары, а не то сладкие грезы. Будто явилась к нему обнаженная русалка, прикрытая только покровом распущенных волос, забралась на мягкую постель и принялась обнимать да целовать, нежить все тело. Горело оно огнем, особенно изнутри, а потом Баюнова перевернули на живот, раздвинули ноги, и жар в глубине стал еще сильнее. И так ему было любо от этой тяжелой наполненности и неги, что он провалился в полное небытие, успев только почувствовать прикосновение нежных губ на своем естестве. Наутро Баюнову было так стыдно глядеть в глаза бабе Зине и Глафире, что он поспешил обратно, даже не позавтракав. — А то б остался погостить ненадолго, — упрашивала его бабка. — Места у нас богатые на рыбу да на дичь. Я там тебе корзинку собрала с гостинцами, привет своим передавай. И вот еще что: клубочек возьми, вдруг надумаешь в отпуск приехать. Ты бери, бери, не стесняйся! — Не надо, — стал отказываться Баюнов. — У меня же схема есть, на бумажке. — Схема, — заливисто засмеялась баба Зина. — У нас тут, миленький, эта… как ее бишь, дай бог памяти… рандомная локация! Для всякого она разная, смекай! Баюнов решился поднять взгляд на русалку. Та смотрела на него своими огромными зелеными глазами и улыбалась чуть печально. Ему захотелось обнять ее, утешить, провести рукой по светлым кудрям, расплести косу, пропуская пряди между пальцев. Но он, конечно, не осмелился. Только сильнее стиснул в кулаке дареный клубок. А потом развернулся и побрел прочь. * * * — Ну что, Вань, глянулся он тебе? — закурила баба Зина, усаживаясь на скамью под окном. — Хороший парень. — Ты смотри, как оно удачно сложилось. Я уж гадала, где в наших местах тебе жениха искать, а тут Глашка, рыбья ее душонка, с полюбовником сбежала медовый месяц на морях проводить. Ты погоди, дай время своему нареченному, как говорят нынче за границами, осознать себя. Клубок-то ишь как к сердцу прижал, одно слово кошак! — С Лешим нехорошо вышло, надо бы ему сказать, что жена не сгинула, а то он страдает, разыскивает… — Пить меньше с Горынычем надо было и за бабой своей следить! — сказала как отрезала баба Зина. — Ты давай, внучек, сыграй мне чегой-то для души. Иван привычным движением откинул косу, достал губную гармошку и заиграл: «Катись, месяц, за лес, не свети, Восходи, красно солнце, не пеки, Стань, мой сердечный, в памяти». _______________ * Сохраняйте спокойствие когда я буду вас есть.