Тенгу и Кицунэ.

Вы бы видели его лицо, когда ему сказали, что ему придётся жениться на кицунэ. А чуть позже добавили, что он придёт свататься завтра. Это чтобы не было времени передумать, вот стопудово. Молодой тенгу хоть и не вёл разгульный образ жизни, но это было крайне неожиданно. А потом матушка добавила, что его жених красив и умён, и почти достиг высшего ранга, имеет восемь хвостов и потихоньку меняет окрас шерсти, с коричневой на белую. Когда же на следующий день увидел его, то пришёл в восторг. Матушка не обманула, сказав, что он красив. Только посмотришь на него и глаз радуется. На вид таком мягкий, ранимый, нежный, а цветок в его, с виду мягких и шелковистых коричневого цвета волосах, только доказывал его принадлёжность к нежному полу. А пахнет одуреть как! Такой ненавязчивый запах персиков. Но стоит только посмотреть кицунэ в глаза, тенгу увидел лишь холод и безразличие. Они хоть и видятся первый раз в жизни, но тот уверен, что кофейные цветом глаза, выглядат ещё более прекрасно с живым и ласковым блеском. Он бы и дальше в них тонул если бы кицунэ не подал голоса. — Осаму Дазай, — тихо представился тот. Голос был до отдури мягким и мелодичным, как будто чириканье ранней пташки, от этого сравнения у молодого тенгу отчего-то пробежали мурашки. — Чуя Накахара, — так же тихо представился и он. Голос молодого альфы на фоне с мелодичным голосом омеги, слышался более низким и хриплым. Молодой кицунэ только быстро прижал пушистые ушки к голове и вернул их в исходное положение. Как будто приветствуя. На такое приветствие Чуя приветливо дёрнул правым крылом. Дальше был небольшой банкет, экскурсия по месту жительства семьи и местности. Ближе к обеду родители ушли обговаривать какие-то дипломатические дела. А тенгу и кицунэ остались наедине. Во избежении напряжённой атмосферы Чуя пригласил Осаму прогуляться по саду. Сад был великолепен! Розовые лепестки вишни красиво летали в воздухе, создавая сказочную атмосферу. Дазай, оказавшись в непривычно розовом мире, рассматривал каждую веточку, подмечая красные и наверное вкусные плоды вишни. — Ты так жадно поглядываешь на каждую ветку, как будто не с банкета пришёл в сад, — тихо посмеиваясь, проговаривает голубоглазый. Осаму стыдливо отвёл взгляд в сторону. Боже, какой же он всё же милый. — Я просто впервые вижу плоды вишни так близко. — Я так понимаю, ты ни разу не ел её? — шатен мотнул головой в знак отрицания. От этого действия волосы омеги растрепались. — Ну тогда чего же ты ждёшь? Вишня в твоём распоряжении. Дазай прижал уши к голове и поднял её. Перед его носом оказалась весьма крупная вишенька, которую он поспешил снять и засунуть к себе в рот. Руки кареглазого оказались тонкими с большими ладонями и что самое удивительное, вопреки всем ожиданиям, они оказались без длинных когтей, которые любят носить кицунэ. А ещё подушечки, наверное такие мягкие и нежные, как сам их обладатель. Он так гармонично смотрелся с окружающей средой. Его мягкая поступь не нарушает покой тихого сада. А сам Дазай как будто был создан для этого. Кицунэ будто недостоющая часть всей это красоты и совершенства. Без него, сад будто и не жил вовсе. — Вкусная у вас, однако, вишня. — Рад слышать. И всё, больше они не произнесли ни слова, наслаждаясь спокойной атмосферой и компанией друг друга, они в тишине провели день. На следующие утро Чуя встретил Осаму с маленьким цветком лилии в руках. Дазай изумлёно посмотрел на рыжего, потом ласково улыбнулся и наклонил голову, как бы говоря «надень». Накахара послушно всунул в мягкие волосы цветок. Дальше, рыжий предложил сходить в лес, надеясь, что лесному хранителю понравится он. И не ошибся. Кицунэ будто стал другим. Более живым. Конечно, лес роднее чем горы, где живёт тенгу. В лесу оказалось персиковое дерево под которым, по просьбе Дазая, они сели. Перед тем как сесть, Осаму сорвал один из плодов персика. — Осаму, ты правда хочешь выйти замуж за меня? — спросил тихо Чуя. — Ну, а почему бы да? — ответил Дазай, положив свою голову на рыжую. — Ты хороший тенгу. Я не против. Дазай вздрогнул, так как почувствовал прикосновение к руке. Нежные касания кожа о кожу дарили приятные ощущения и чувство тепла. Скулу обжок нежный и еле уловимый поцелуй. Щёки придательски залились румянцем, а губы растянулись в ласковой улыбке. Чуя, заметив эту улыбку, растянул и свои губы в не менее нежной и тёплой улыбке. Осаму неловко опустил взгляд и откусил кусок от персика. — А что на счёт тебя, Чу-я? — Ты мне нравишься, — просто ответил Накахара. — Но только сделай глазки по веселей, радость моя. — Ты заставляешь меня краснеть. Если так и дальше продолжишь, я тебя съем, — в подтверждение он щёлкнул зубами. Чуя хихикнул, прикрыв рот кулаком. Один из хвостов коснулся кончиком щеки тенгу. Рыжий перевёл взгляд на хвост, потом на Дазая. Тот кивнул. Чуя обхватил один из ближайших хвостов руками и почувствовал насколько он мягкий и пушистый. Осаму снова вздрогнул. Пока Накахара гладил хвост, шатен прижался к нему и начал тереться головой об рыжую. От качания головой цветок выпал из волос. — Ты больше на кота похож, чем на лиса. И у тебя цветок упал, — закончил тенгу, взяв цветок в руки. — Ничего, — зевая говорит Дазай, почти полностью облакачиваясь на альфу. И всё. Дальше было слышно лишь сопение лесного духа. Так прошла неделя. Каждое утро после завтрака они ходили в лес к тому персиковому дереву и рассказывали о себе. Родители, увидев, что их дети ладят, решили не тянуть время с церемонией. И устроили её на следующий вечер в лесу у озера. А сама церемония была великолепна. На неё пришли три клана: Тенгу, Кицунэ и Тануки. Тануки от того, что один из родителей Дазая является одним из них. И ещё один, но только одно существо — Бакэнэко. Как позже выяснилось, Осаму нашёл его заплутавшего в лесу и привёл в свою компанию. Оба жениха в прекрасных белых кимоно, а кицунэ ещё где-то достал белую лилию. Меняющаяся шерсть омеги хорошо сочиталась с его коричневыми волосами и белым кимоно, а молодой альфа выглядел слишком ярко. Почти огненного цвета волосы были как всегда собраны в низкий хвост и свисали на левое плечо, небесного цвета глаза были подведены белыми стрелками, а чёрные крылья были прижаты к спине, что бы не дай бог кого-то ими не задеть. Поскольку церемония была в лесу, то повсюду атмосферно летали светлячки. Тёплый лесной вечер приближался к своему логическому и, немного даже вычерному концу. Солнце практически скрылось в леса и лишь небольшая оранжевая полоска за горизонтом напоминала о светиле. На этом красивом озере расположились красивые белые, розовые и оранжевые лотосы. Распускаясь, они создавали невообразимый, волшебный пейзаж. Над землёй парили магические огоньки разных цветов и прикоснувшись к ним, они издавали разные мелодичные звуки, будто чей-то палец прикоснулся к клавише на фортепиано. Дополняла всю эту красивую картину мелодичная музыка и танец веток от дуновения ветерка. Тем не менее, торжество продолжалось. Молодожёны выпили по глотку сакэ из разного размера блюдец, этим доказывая свой брак. После, слегка подвыпившие они пустились в пляс. Каждый из них начал танцевать свой национальный танец, и каждый из них был по своему хорош. Дазай танцевал плавно, легко шевеля руками, создавая разные узоры, а вслед за движением руки летели и святлечки. Создавалось ощущение, что Осаму ими управляет, хотя может это и правда, он же всё-таки хранитель леса. А танец тенгу выдался более энергичным. Движения были быстры и резковаты. От них в воздух поднимались листки разных деревьев, и от резкого движения крыльями они танцевали свой танец. Церемония закончилась с первыми лучами солнца, позже все разошлись. Ещё через недельку они поселились на границе между двух кланов, чтобы ни тому, ни другому не было плохо от нехватки энергии. А поскольку Осаму находился и так долгое время вдали от своего дома, то после церемонии ушёл набираться сил. И теперь они сидят прижавшись к друг другу на берегу реки, которая находилась недалеко от дома. Дазай подозрительно тихий. — Радость моя, у тебя что-то случилось? — заботливо спросил Чуя. Шатен обречённо вздохнул. — У меня через два дня начнётся течка,— тихо проинформатировал он рыжего. — И ты боишься её провести со мной,— это был не вопрос. Это был факт. — Не то что бы… Просто ты у меня первый, и мне от этого как-то не по себе. И то у нас были только косвенный и в щёку поцелуи. — Ну так это легко исправить, — хитро сказал Чуя, нависая над супругом. Дазай прижал уши к голове и нервно улыбнулся. Накахара подался вперёд, касаясь обветреными губами мягких. Поцелуй выдался неторопливым и нежным, можно даже сказать ленивым. Они не спешили переплетать языки или делать поцелуй более энергичным. Им хотелось для начала попробовать друг друга. И они это прекрасно понимали и без слов. Осаму как в знак того, что можно перейти на другую стадию, облизнул губы супруга. Чуя сразу протолкнул язык в чужой рот, пока чужой. Они не спешно переплетают языки, изучая рты друг друга. Когда воздуха стало катастрофически не хватать, им пришлось отстраниться от друг дружки. — Не плохо. Я точно у тебя первый? — поинтересовался альфа. — А ты сомневаешься во мне? — вопросом на вопрос ответил Дазай. — Нет. Как и говорил Осаму. Через два дня у того началась течка. Сейчас он беспомощно лежал на кровати и тяжело дышал — более ничего не может сделать. Чую попросили прийти в клан, чтобы обсудить какие-то дела и поэтому некому ему помочь. Он даже не представляет, как поведёт себя, когда супруг вернётся домой, ведь это его самая первая течка с альфой. Родители омеги, особенно папа, берегли невинность своей дититки. Из-за такого, так сказать, трепета, кицунэ не пытался себя ублажать. И сейчас он девствено чист, как белый лист, перед тем, как художник нанесёт свой первый мазок. Даже сейчас Дазай не пытается ублажать свои потребности, а лишь верит, что дождётся своего альфы, и всё пойдёт как надо. Чуя поставит метку, омега родит наследника и будут они жить долго и счастливо. Но так бывает только в сказках. И это горькая правда. Ведь сейчас Осаму так горечо и влажно, так хочется прикоснуться к себе, приласкать. Или лечь под кого-нибудь сильного с опьяняющим феромоном. И… О, Боги, он дождался! Как только Чуя вошёл домой, в нос ударил сильный запах сладких, ароматных персиков. Накахара пытается сдержать себя, чтобы не сорваться с места и не накинуться на омегу, который так жаждет его ласки. Но омега, видимо, учуяв его, заскулил. Этого было достаточно, чтобы сорваться и влететь в спальню, где на футоне, свернувшись клубочком, лежит кареглазый. Рыжеволосый присел рядом и мягко, с любовью погладил омегу по плечу. Кицунэ под его рукой заметно обмяк. Чуя склонил голову к шее Дазая и поцеловал. Осаму заскулил, этим прося, чтобы тот оставил метку. Накахара перевернул любовника за плечо на спину, нависая сверху. Он стал сразу же развязывать синее кимоно одной рукой, а второй гладить открытые участки чувствительной кожи. Дазай под ним тяжело дышал, цепляясь руками за подушки. Чуя спустился на ровную грудь и вобрал в рот одну бусинку соска, нежно кусая и посасывая. Осаму сладко застонал и выгнулся под альфой, жаждя большего — возбуждённый взгляд умолял об продолжении. Тенгу запустил правую руку под спину супругу и приподнял его, чтобы снять кимоно. Вид ему открылся красивый: идеально сложенное тело мужчины, хоть он и был немного тоньшеват, красивая, бархатная мягкая кожа без единой царапины и, конечно, что не могло не радовать, ставший член, в несколько размеров меньше чем у рыжего. Впрочем, зачем он ему, он же омега, ему не нужен монстр в штанах. Голубоглазый потянулся за поцелуем, на который с радостью, с любовью и желанием ответили и медленно, невесомо провёл указательным пальцем по стволу. Дазай застонал в поцелуй и случайно прикусил губу альфы, что, впрочем, не помешало им и далее целоваться. Дальше, так же невесомо, провёл по мешочку яичек и спустился на заветную точку, которая находится между яйцами и задним проходом, и надовил на неё. Кицунэ сразу разорвал поцелуй, выгнулся в спине и запрокинул голову назад, застонав от удовольствия и новых ощущений в голос. Чуть позже, альфа коснулся обильно истекающей дырочки и погладил, после протолкнул сразу, но аккуратно, чтобы не напугать, два пальца. — Чу-а! — выкрикнул Дазай, вцепившись короткими ногтями в плечи супруга. Чуя раздвинул пальцы ножницами, после опять их свёл вместе и вытащил с провожающим хлюпом. И так по нескольку раз, но всё же решив заменить пальцы на свой ставший агрегат, тенгу пристроился между раздвинутых ног. Упав на локти, он начал выцеловывавть шею супруга и плавным движением вторгся в растянутое нутро. Нежные влажные стеночки мягко обволакивали инородное для тела предмет и первое время Чуя не двигался, давая привыкнуть к ощущениям. Через некоторое время Дазай качнул бёдрами и застонал, призывая к движениям. Он был готов. Начались размеренные толчки. Через какое-то время Осаму надоели такие медленные движения и он сильней качнул бёдрами и застонал громче обычного. — Нашлась, — выдохнул рыжий. Дальше он начал быстрые движения под этим углом. Вдабливаясь в податливое тело рыжий и не заметил, как вогнал узел. Оба партнёра, выдохшись, закатили глаза в блаженстве. Накахара лёг на Дазая и сомкнул челюсти в основании шеи. Осаму проскулил и снова затрясся в приступе нарастающего оргазма. — Теперь ты полностью мой, — блаженно сказал голубоглазый. — Твой, твой. Но когда узел спадёт ты меня помоешь, — отдышавшись, тихо, но строго проговорил омега. Это выглядело, в нынешнем его положении очень мило. — Хорошо, — сказал Чуя, поцеловав местечко под подбородком. Осаму выдохнул и закрыл глаза. Он чувствует как пульсирует член рыжего и стеночки вокруг него. Чуя вновь затрясся и излился во внутрь. Через какое-то время узел спал, и Нахакара, подняв супруга на руки понёс в ванную. Вес омеги приятно чувствовался на руках, и это хорошо. Хвосты Дазая бездвижно волоклись по полу, видимо, не было сил на то, чтобы поднять их. Ногой открыв дверь в ванную комнату, Чуя вошёл внутрь. Комната была просторной. Выполнена в бежевых тонах. Имеется душевая кабина и просторная ванная. Душ был преднозначен для тенгу, так как кицунэ бы не вместился, а ванна была как раз. И именно туда Чуя и отпустил Дазая. Включив прохладную воду, голубоглазый стал ждать, когда она хоть чуть чуть нальётся. Дождавшись, альфа начал залезать к супругу. — Смотри на хвосты не сядь,— предупредил Осаму. Кое-как сев и разместив крылья так, чтобы они не мешали, рыжий включил душ. Чуя направил его на голову Дазая и тот, от того что немного воды попало в уши, тряхнул головой и недовольно покосился через плечо на любовника. Не обратив на укоризненный взгляд омеги внимания, альфа выдавил немного шампуня, придвинулся ближе и встал на колени, массажными движениями начиная мыть голову. Дазай блаженно выдохнул и опрокинул голову на грудь рыжего. Накахара начал чесать затылок, потихоньку переходя на боковые части лица и обратно. Потом начал намыливать вокруг ушей, при этом захватив чёлку, почёсывая лоб. Взяв шланг, альфа начал лёгкими, плавными, массажными движениями смывать шампунь. Дазай, как вода попадала в уши, тряс головой. Чуя взял мыло в руки и стал намыливать тело супруга. Мыл длинную шею, большими пальцами оглаживая шейные позвонки, переходя на плечи рызмывал мыло круговыми движениями, такими же круговыми движениями переходит и на лопатки, держа за одно плечо, потом за другое, меняя руки, и, наконец, к пояснице, которой не видно за хвостами. — Ты мне решил массаж сделать? — блаженно спрашивает Дазай, подставляясь под любимые руки. — Что-то не нравится? — Нет-нет, что ты! Можешь продолжать, я не против, только наоборот, за, всеми руками, ногами и хвостами, — честно признался Осаму. — Но только, апельсинка, сделай одолжение, почеши мне спинку? — Хорошо. Стоп, как ты меня назвал? Апельсинка? Дазай лыбась, тыкнул пальцем в тот участок, где нужно было почесать. Чуя вздохнув, стал выполнять просьбу, а Осаму блаженно закатил глаза. Послышался какой-то стук, рыжий удивлённо посмотрел на кицунэ, а тот смущёно отвёл взгляд. Тенгу прыснул в кулак и стал дальше мыть омегу. Закончив с мытьём хранителя леса, настало время для альфы. Мыть голову ему не надо было, просто сполоснуться от пота. Дазай помог ему со спиной. Когда он коснулся лопаток, то получил крыльями по морде, а Чуя давился смехом, так как в клыкастом рту осталось пару чёрных перьев. Наполненная блаженством, приятным запахом и чудесным времяпровождением неделя пролетела быстро. С течки прошло уже две недели. Обоих хранителей нет дома, Чуя опять обсуждает какие-то дипломатические дела, а Дазай на охоте. Он так давно не охотолися, что даже чуть-чуть позабыл какого это! Но он всё же смог вернутся с хорошим уловом: четыре зайца и один небольшой олень. Осаму направился по направлению к кухне, зайдя, он начал готовить место для потрашения. Через двадцать минут олень был уже готов. — Солнце в зените, а его всё нет… — вздыхает Осаму, смотря в окно. — Где же ты? М? Дазай повернул голову в сторону входной двери. На улице слышится не знакомая поступь, а сам кицунэ весь в крови. Вот и оправдает прозвище кровожадного духа. — Господин Накахара-сан! — зовёт его не известный. Тон был испуганный и панический. Из-за этого пришлось сорваться и открыть дверь. — Что случилось? — панически спрашивает Дазай. — Господин Накахара, Господин Чуя-кун, он… — Не томи-и! — взвыл шатен. — Когда Чуя-кун возвращался домой, его подстрелили охотники, и они, видимо, увидев кого подстрелили испугались и убежали. А сам Господин, падая с большой высоты, сломал крыло и повредил плечо. — Господи, — ошарашено сказал кареглазый, прижав уши к голове. — Веди меня к нему! — Но ваша одежда! Могут подумать не то! — Плевать! Веди! Когда они вошли в мед.пункт, Дазай сразу помчался к палате где находился Чуя. Прибежав, он увидел как рыжему что-то вкалывают, скорее всего обезболивающие. Осаму спокойно выдохнул и, пошатнувшись, облокотился на стену. Чуя, услышав какую-то возню, обернулся. Увидя супруга, улыбнулся. Тот, заметив улыбку, тоже улыбнулся, но чуть позже пошатнулся и начал падать в забытие. Перед тем как отключиться, он услышал взолнаванный возглас альфы. Приходя в сознание, Осаму всё так же продолжал слышать взволнованный любимый голос. Еле как разлепив глаза, он сразу наткнулся на взволнованные голубые. — Господин Накахара-сан, Ваш супруг беременн.