***
Эта, чёртова, квартира насквозь пропитана никотином, отчего обои начинали желтеть и тлеть, и даже проветривание в этой треклятой квартире не помогло. Солнечный свет едва попадает через щели заколоченных, изнутри, окон и поэтому единственное место где можно вдохнуть нормальный воздух — это балкон. Вдохная дверь тяжело скрипнула, а следом за холодным ветерком зашла девушка, в руках, которой, шуршал пакетик с лекарствами. Белые глаза устало посмотрели в даль комнаты, где лежал сам «больной» парень — задорно улыбаясь. Томный вздох дочки коммуниста, а после стук каблуков по скрипящим половицам, заставили Ямайку подняться на лопатки, а после и вовсе сесть. Уголки губ парня растянулись в усмешки над болезненным видом его возлюбленной, его затуманенные и красные, от вечного пристрастия курения наркотических веществ, глаза улыбались, как будто говорили: Ну, ты же хотела любви? Чего тебе не нравиться? Почему такая уставшая? . А Беларусь лишь молча села напротив парня и слегка улыбнулась, пытаясь развеять обстановку. Тонкая рука хрупкой, на первый взгляд, девушки коснулась плеча бойфренда. -Как ты? — хриплый, по — девичьи надломленный, голос раздался из уст прекрасной страны, которой мечтали обладать многие, её крохотной, но богатой, территорией. Но теперь она принадлежит только ему и никому больше. Её глаза — как два тумана, полуулыбка, полуплач, её глаза — как два обмана, прокрытых мглою неудач, боли, обид, привязанности… Девушка больше не чувствовала любовь к Ямайке, лишь некий долг, обязанность, привязанность, быть с ним — только с ним. — Белка, ты безнадёжна, но как видишь — в порядке. — прокуренный голос, далеко не молодого избранника, хрипел над ухом Беларуси — заставляя её содрогнуться. Сердце застучало сильнее, а дыхание участилось в несколько раз — близко. Он слишком близко. Парень с шумом втянув воздух, свёл зелёные брови к переносице, а верхняя губа дрогнула, немного обнажая зубы. Не когда гладкая кожа носа сморщилась. -Ты снова готовила ему? — вопрос разгневанного парня звучал, как утверждение, хотя это так и было. В груди нарколыгы, что-то кололо сердце, будто иголками — неужели ревность. Ладонь, на спине девушки, сжала ткань шёлка, а глаза Беларуси расширились от страха к дальшейшим действиям.....Любимого? -Это всего лишь готовка и тем более он — мой брат! — мимолетная уверенность тут же погасла, а на лице курящей страны образовалась ухмылка. Не та, что насмехалась над уставшим видом, а понимание, что Беларусь все равно не пойдёт против него. Но если смотреть долго в белые, не много покрасневшие глаза страны — собственника, то можно увидеть страх, страх, что однажды его бросят, оставив в это треклятой квартире одного. -Сегодня готовка, а завтра и в постель, — голос Ямайки даже не содрогнулся, он был абсолютно спокоен и это спокойствие пугало беларуску. Квартира наркомана погрузилась в тишину и лишь тиканье настенных часов нарушали абсолютную тишину. Тик так. Тик так. Тик так. Парень все ещё держал подругу за ткань, а засохшие губы Ямайки вцепились в нежные уста Беларуси, словно не хотели отпускать нежную девушку из своих грубых объятий. Беларусь давно привыкла к таким резким действиям любимого, что для это не было чем-то новым и неожиданным.Девушка отвечала на поцелуй неохотно, будто ей было плевать на это, хотя оно так и есть, ведь давно измученная душа славянки просто хотела прилечь, отвернуться к стенке и пролежать лет так десять. Руки картофельной страны переместились на грудь горящего страстью, парня, легко отталкивая его, а следом тихий шёпот: «Не надо, я не хочу — устала» Но он не слышал, или не хотел слышать просьбу девушки, дальше целуя её, но уже ключицы, опускаясь все ниже. Сознание мутнело, уступая место звериному инстинкту, от которого все тело сжалось, точнее одежда стала слишком тесной. Белые глаза курильщика наполнились искрами азарта, бегующими движениями глаз, парень вновь ощутил себя, как в ту ночь, но этого мало. Теперь им двигали не только инстинкты, но и желание обладать, что так долго томились в теле парня, уступая место трезвому разуму - преграждая дорогу к желаемомую телу. Вжик. Молния платья растянулась, обнажая тощую спину, у которой можно было пересчитать каждый позвонок и не по одному разу. Холодные руки Ямайки потянули лямки платья вниз. Платье падает на пол, а на шее остаются багряные следы от укусов, а руки шаловливо спускаются вниз, огибая каждый изгиб, неровности. Тело горело, сгорало от ожидания, что она ответит и они снова сольются воедино. Но это не происходило, она просто стояла и бездействовала, принимая свою участь. Этот запах никотина подарил ей только отчаяние. Блядское отчаяние, которое она бы с великим удовольствием послала нахуй,но сейчас это вряд ли произойдёт, ведь она привыкла к этому образу жизни и этому запаху сигарет. Она ждала пока её всеми любимый братец спасёт её - ждала- но с каждой минутой теряла надежду. Ей нужна помощь брата, отца, да какого угодно, но лишь бы пришли и забрал ли её. Он больше не говорил ничего успокаивающего, милого, не пытался быть нежным. Ему это больше не обходимо. Грубо, по собственнически, тот вновь примкнул к манящим губам, стараясь проникнуть внутрь,требуя полного подчинения. Прикусив нижнюю губу Беларуси, он заставил её открыть ротик, где уже по всю изучал его. Внутренняя Беларусь скривилась от отвращения, желая набить рожу этому ямайковскому ублюдку,да и себя стала просто ненавидеть за свое безрассудство и беспомощность. Резкий, неожиданный звонок мобильного телефона прервал весь цирк романтики - а имя этому нарушителю - Минск. -Алло, - хрипота так и даёт о себе знать, выдавая свою неблагоразумную хозяйку с потрохами. Этому звонку Беларусь была бесконечно рада. —Да, - ответ Беларуси последовал моментально после риторического вопроса своего заместителя. Из трубки послышался томный вздох, а после неразборчивая ругань секретаря — Минска, который отчитывал свою хозяйку за идиотизм. —Сейчас буду, - коротко отрезала девушка. — Останься, - он просит её, нет, не так - умоляет . Одиночество просто съест его,заставит вновь прятаться по углам, где его найдут его же страхи, а после Ямайка не будет отличать реалность от иллюзий. Рука потянулась в зажигалке, лежащей в кармане, а глаза начинали судорожно бегать по комнате, после того как входная дверь закрылась ключом. Чирк. Чикр. Мощное пламя для маленького пластикового коробка, озарило крохотную часть лица, на которой можно рассмотреть маленькие синяки. Ямайка и сам не знал, каким образом он их получил, но глядя в зеркало, парень пытался хоть что-то вспомнить, а затем замечал ещё один синяк на лице. Сигарета задымилась, высвобождая треклятый запах, от которого тлели обои и картинки в его голове снова приобретали красочный расскрас. В коридоре появилась голова лошади, из шкафа вылез гном - Россия, вечно твердящий : Атакуй . А из ванной послышался скрежет, от которого парню стало совсем не весело. Он близко. Голова лошади больше не улыбалась и не шутила шутки, от которых лицо становилось родственником помидора, гном - Россия уже превратился в некую четырёхногую хрень, с ухмылкой серийного убийцы, а его голос стал похож на скрежет металла. Фраза стала в разы зловеще, что представляла из себя подобие подробного описания все пыток, во время операций, а все это сопровождалось отвратительный цоканьем и облизыванием засохших губ. "Бррр ца ца ца ца." "Грррр фрз" Эти непонятные звуки вырвались из губ лошади, а скрежет резко исчез, но на смену пришёл звук открывающейся двери. Совсем Рядом. Гном-Россия повернул голову к дверному проему и оглушительно завизжав, подобно какой-то сирене. Но только сирены не бегают по потолкам, и не царапают своими когтищами потолок, стены, пол, а затем просто упал. Да, упал и замолчал. А вот стук армейских сапог не прекратился. Ямайка осторожно посмотрел на нечто представляющее собой смесь России, Украины и СССР с единым тело, из пасти которых вытекала субстанция похожая на кровь, зубы ужасно прогнили, руки выкручены под не верным углом, а ноги. Их не было. Как не было, - они были-, но представляли две ужасные палки, на котором передвигалось это нечто. Парень автоматически попятился назад, пока не наткнулся на стену. Без окон. Бежать некуда. —Не надо, - на глазах образовались слезы, а готовы в любую минуту завыть Ямайка уже медленно скатывался по стене, смотря на чудо своих галлюцинации.***
—Блять, Ямайка, очнись, - Австралия не стеснялся своих выражений, пытаясь привести обкурившегося товарища в сознание. Через удары по щекам. —Держи, - холодный голос "Бульбаши" окликнул недо- врача, протягивая тому стакан с холодной водой. Австралия и без слов понял Беларусь, выливая содержимое прямо на курильщика. Результат не заставил себя долго ждать. Мученик распахнул свои веки, и начал оглядываться, медленно поднимаясь на ноги. Проверяя, в безопасности ли он или нет. —Что ж, Ямайка курил до одури, —начал и тут же завершил свое "Расследование" Россия, выдвигая свое заключение - Ему, как минимум неделю придётся отлежа... - горе-страна- Россиюшка- был перебит Нидерландами, который то и дело, что расхаживал по коридору готовясь прибить не наглядно го друга. Сам он уже курил третью сигарету за пятнадцать минут, пытаясь найти в них свое утешение. —А лучше в больницу! — 是的，那會把你和他送到藥物治療中心*, - фыркнул Китай, отворачиваясь к стене - Мать его, когда он в последний раз комнату проветривал. —Не знаю, как вы, но я пошла. Дел много, - беларуска прощально похлопала братца - Россию по плечу и крикнув, что-то вроде "До свидания", удалилась. —Да, мне тоже пора. Пока всем, - почесав затылок, Россия ушёл следом за беларуской, стараясь быть из ряда вежливым,хотя бы проявить сочувствие к обморочному Ямайке. Многие присутствующие страны стали потихоньку уходить, желая здоровья одурманенному парнишки и тут же скрывались за дверью. Нидерланды лишь вздохнул, закуривая очередную сигарету, посмотрев на беднягу. -Ты это, брат, давай не дури, - попытавшись улыбнуться, Ямайка скорчил рожу, что напоминала, что-то среднее между улыбкой и злым оскалом. - Не смотри на меня так, она твоего внимания не стоит. До гроба до ведёт, - говорил Нидерланды, косо посматривая на своего больного друга. И все же любовь не такая уж и прекрасная, как описывают её книги . Это не то светлое чувство, от которого хотелось петь и плясать, кричать от радости. Нет. Это самый настоящий кошмар - , у которого нет начала и конца, - съедающий тебя изнутри. —Хорошо, - губы страдальца расстянулись в подобие улыбке, руки больше не тянулись к сигаретам —от них уже тошнит. В желудке запели киты, а сам курильщик проводил своего друга взглядом. Парень не спешно направился в кухню ловя себя на мысли, что вновь будет убивать по холодному взгляду "Бульбаши", и её нечеловеческим нервами. Она дразнила его. Неосознанно, конечно, но дразнила одним своим видом. Её тело было безупречно— спортивное, подтянутое , кожа уже давно утеряла свою нежность, осанка девушки была прямой по королевски , а взгляд этих глаз. Брр. Холодно то как. Ямайка остановился, облокотившись на косяк, начал истерично смеяться,—хватаясь за живот и с грохотом падая. Эта паршивка, эта Беларусь. Медленно, но верно убивает его свою холодной красотой. Такая холодная, строптивая, недоступная сука. Она стала его наркотиком, спасителем и убийцей. Последнее было вернее, но ему было плевать. Ямайка представлял её с Германией - её друг детства, что недавно хотел взять её в жены,—но лохонулся. Как она кричит под ним, стонет, просит ускориться, кусает свои губы. Фу, противно. "А в моём мире ты другая" А ведь это верно, в его фантазиях она совсем другая :Жалкая, боязливая, тянущая к нему свои ручёнки - требуя поцелуя, зависимая от него. Однако одно, что объединяло этих двух девушек - требовательность. Они обе были слишком разные, и в тоже время слишком похожие. " Ах, Белка, что же ты наделала" Парень вновь вдохнул прокуренный воздух табаком, закрывая глаза, углубляясь в тонкости своих фантазий. А пока дыши. Дыши этим треклятым воздухом, вдыхай его, ведь он отравлен.