И верность следует за ним

Смотреть в глаза подчиненным Дазая стало сложно. Чую пробирала дрожь от мысли, что среди них находился «крот», кто-то настолько хитрый, что смог внедриться в окружение Дазая и сливать информацию все еще неизвестному врагу. Кодекс якудза основывался на верности. Какими бы ни были клан и его история, каждая Семья сильна настолько, насколько верны ее члены. Пытаться снискать доверие членов Мизушима-гуми — сложно, пытаться снискать их доверие, когда среди них предатель, — почти невозможно. По вечерам Чуя падал на кровать без сил. Попытки разобраться в людях, избежать конфликтов с недовольными альянсом, разглядеть за пустыми комплиментами тех, кто притворяется, что доволен его присутствием, выматывали как умственно, так и эмоционально. Если бы дело происходило в Накахара-кай, Чуя бы заметил, веди себя кто-то подозрительно, но этих людей он не знал и потому понятия не имел, что считать «подозрительным» и есть ли у кого-нибудь причины перекинуться на сторону врага. Хуже всего было то, что после поимки Ишиды отношения Дазая и Чуи стали еще напряженнее. При общении с человеком, который формально являлся его супругом, Чуя постоянно вспоминал их разговор в пентхаусе, в месте, которое никто из них не называл «домом». Дазай не стал ничего слушать и первым делом усомнился в верности Чуи — Чуи, которого чуть не убили из-за утечки информации! Для него это стало настоящей пощечиной. Несмотря на обмен улыбками и любезностями, он не мог переступить через уязвленную гордость. То, что Дазай больше не звал его на совещания, положение не улучшало. Чуя был уверен: он доказал свою пользу, продемонстрировал, на что способен. Он не просто символ альянса и жертвенный ягненок. — Вы сегодня какой-то молчаливый, Чуя-сан. Голос Хигучи выдернул Чую из размышлений, и он слабо улыбнулся. С бракосочетания прошло две недели, а Дазай по-прежнему не оставлял его без присмотра. Как Чуя и предположил, впервые покинув пентхаус, Акутагава был слишком ценной фигурой, чтобы играть роль няньки. Обычно у выхода из здания его поджидал кто-то рангом пониже. Имена и лица не имели значения: редко кто сопровождал его дважды. Временами — слишком редко, по мнению Чуи, — к нему присоединялась Хигучи. Она честно говорила, что думала, в том числе неприятные вещи, и в то же время уважала Чую за его способности. С Хигучи он общался охотно, в то время как остальных Мизушима — просто терпел. Хигучи была единственной — Дазай не в счет — кто, по его мнению, точно не мог быть предателем. — Думаю, мне стало скучновато, — пробормотал Чуя, пожимая плечами. — С чего бы еще я стал разгуливать по порту? Задумавшись над его словами, Хигучи молча посмотрела в сторону гавани. Подул теплый ветер, принесший с собой крики чаек, шум воды и некое спокойствие, с которым Чуя никогда себя не отождествлял. Солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая доки в оранжево-розовые тона. Здесь было спокойно, под стать его жизни на прошедшей неделе. Какая скука. — Да, дела продвигаются довольно медленно, — наконец призналась Хигучи и заправила за ухо выбившуюся прядь. — По крайней мере в том, что касается особого проекта босса. В остальном все у нас как обычно. Неожиданно. Нахмурившись, Чуя обернулся к Хигучи, пытаясь понять, не лукавит ли она. — Но новая группировка все еще нам угрожает. — Да. — Тогда почему Дазай не пытается до нее добраться? Хигучи сухо улыбнулась и посмотрела Чуе в глаза. — Я сказала, что дела идут как обычно, но это не значит, что босс забросил операцию. Однажды он в одиночку, без помощи клана, выследил вражескую банду. Если он решит, что мы ему мешаем, то снова разберется со всем сам. — А что об этом думает Акутагава? — Если он что-то и думает, то со мной не делился. Акутагава-семпай выполняет приказы, для него все просто. А для вас, полагаю, не совсем. Раньше вы сами отдавали приказы, а теперь посвящены в дела лишь настолько, насколько необходимо. Замечание Хигучи задело за живое и напомнило язвительный ответ Дазая, когда Чуя возмутился, что тот не дает ему участвовать в операции. Он снова пожал плечами и перевел взгляд на порт. — Я не знаю Дазая. Конечно же, мне непросто слепо следовать его указаниям. — Не обязательно следовать им слепо, — сказала Хигучи с непрошибаемым спокойствием, резко отличавшимся от хаоса, который царил в голове Чуи последние дни. Разговор прервала мелодия звонка. Чуя не шелохнулся — знал, что с ним никто не попытается связаться. Хигучи достала мобильник, посмотрела, кто звонит, и ответила. Краем уха прислушиваясь к разговору, Чуя задумался о том, что узнал. Может, Дазай не подпускает к операции не только Чую, но и все свое окружение? Почему Дазай отмахнулся от предположения Чуи о «кроте», и в то же время вел себя так, словно он прав? Вот загадка. Чтобы решить ее, нужно пробыть в обществе Дазая подольше. Хигучи положила трубку и извиняюще улыбнулась. — Я нужна в городе. Начальство предложило прислать мне замену. — Не надо, — тихо фыркнул Чуя. — Я лучше вернусь в пентхаус, чем буду сейчас возиться с другим телохранителем. — Так я им и сказала, — ответила Хигучи, повернулась и кивком указала на остановившуюся у тротуара машину. — Поэтому за вами приехали. Нахмурившись, Чуя медленно огляделся в поиске наблюдателей. Взгляд выцепил несколько человек, не вписывавшихся в окрестности, и Чуя почувствовал, как терпение медленно, но верно истощается. Он знал, что за ним постоянно наблюдают люди Накахара, но то, что за ним таскаются еще и няньки Мизушима, действовало на нервы. Чуя не высказал недовольства Хигучи — та все равно ничего не могла с этим поделать. Просто кивнул на прощание и сел в ожидавшую его машину. По дороге к пентхаусу, ставшему для Чуи золотой клеткой, он не перекинулся с водителем и парой реплик. В лифте — даже не посмотрел на стоявшего рядом телохранителя. Вошел в гостиную, не удостоив Дазая взглядом, — просто отметил, что тот сидит за кухонным столом с кипой отчетов. Дазай не поднял головы, они не сказали друг другу ни слова, и Чуя прошел мимо в свою комнату. Закрыв дверь, он медленно выдохнул и заставил себя расслабиться. А потом прошел дальше и застыл. На кровати лежал новенький костюм-тройка. На полу стояли сиявшие блеском черные туфли. Весь их вид кричал о дороговизне. Лишь один человек мог купить такие вещи и оставить их в спальне Чуи даже без записки. Чуя резко развернулся, вернулся в гостиную и обнаружил Дазая в той же позе. — Что происходит? — перешел он сразу к делу. — Тебе придется говорить конкретнее. Какой нелепый ответ. Чуя бы рассмеялся, если бы не пытался разгадать, в чем подвох. Он что, должен поверить, что Дазай ждал от него другой реакции? — Зачем в моей комнате костюм? — Ну, на свидание в ресторан обычно надевают костюм. — Дазай пригубил чай и перевернул страницу. Чуя заморгал, открыл рот, чтобы ответить, и осознал: он и понятия не имеет, что сказать. Молчание затянулось, и в конце концов Дазай оторвался от отчетов и посмотрел на Чую. — Столик заказан на восемь. Я бы советовал тебе поторопиться. — Ты заказал нам столик? — переспросил Чуя, чтобы убедиться, что это не какое-то жуткое недопонимание. Дазай закатил глаз и снова уставился на лежащие перед ним отчеты. — Да, так я и сказал. Иди уже, переодевайся. Мысль о том, что Дазай Осаму, грозный лейтенант Мизушима-гуми, над которым не властны человеческие эмоции, запланировал им свидание, так поразила, что Чуя даже не обиделся на колкость. Кивнул и пошел к себе. Вернувшись в спальню, замер у кровати и уставился на костюм. Деньги ничего не значат для тех, у кого их навалом, но сам поступок Дазая выбил его из колеи — брак-то у них фиктивный — и заставил задуматься над рамками их отношений. Может, так Дазай предлагал ему зарыть топор войны и начать сначала? Конечно, со стороны Чуи было бы глупо принять такое предложение за чистую монету — особенно учитывая его ситуацию, — но это все равно лучше, чем с трудом сдерживаемое напряжение, возникшее между ними после той катастрофической миссии. Бросив взгляд на часы, Чуя заторопился — хоть Дазай и сказал, что столик заказан через час, но ни слова не говорил о том, как далеко придется ехать. Чуя наскоро принял душ, надел костюм и даже не удивился, что тот сел почти идеально. Чуя провел рукой по темно-синему пиджаку и надел перчатки. Решив пойти Дазаю навстречу, он не стал брать шляпу — Дазай отпустил о ней столько язвительных замечаний, что было ясно: шляпы у него не в чести, — и собрал волосы в пучок. Когда он вернулся в гостиную, бумаги исчезли со стола, а сам Дазай подпирал стену у лифта. Поймав на себе его взгляд, Чуя невольно распрямил плечи и задрал подбородок в попытке скрыть смущение. Его злило то, что Дазай так на него действует. Чуя чувствовал себя экспонатом на выставке — Дазай оглядывал его с ног до головы, изучал каждую складку костюма, словно пытался убедиться, что потратился не впустую. — Ну так что, одобрение получено? — спросил Чуя, чтобы хоть как-то нарушить молчание. Он не знал, как назвать повисшее в воздухе напряжение, знал только, что теперь оно было вызвано не враждебностью, но чем-то не менее обжигающим. Дазай ухмыльнулся, словно прекрасно понимал причину, заставившую Чую заговорить. — Я пытался решить, что идет тебе больше — традиционный стиль или западный. В его голосе промелькнула искренность, которой хватило, чтобы разбудить любопытство Чуи. — И что решил? Раскрылись двери лифта. Дазай кивнул на них и с растущей усмешкой сказал: — У нас заказан столик. Чуя хотел настоять на своем, потребовать ответа, но это бы означало, что ему не все равно — а ему все равно. Поэтому Чуя молча вошел в кабину лифта. Он был полон решимости выбросить этот разговор из головы. На парковке их ждала машина — белый «Ягуар типа F», возле которого стоял один из рядовых Мизушима. Стоило Дазаю с Чуей выйти из лифта, как он бросил им ключи. Дазай, не моргнув, поймал их одной рукой, посмотрел на рядового и кивком отпустил. Подошел к водительской дверце и оглянулся на застывшего у машины Чую. — Что-то не так? — Ты сам сядешь за руль? — вопросом на вопрос ответил Чуя. Дазай наклонил голову и нахмурился, словно сбитый с толку. — Да. Тебя что-то смущает? — Нет, просто… — Чуя умолк: он не мог сформулировать, почему не торопился сесть в машину. Он рос сыном главы Накахара-кай. Его с детства окружала роскошь, он пользовался преимуществами того, что его родители стояли во главе могущественного клана якудза. Он знал: верхушка якудза зарабатывает столько, что бизнесменам остается только завидовать. Даже став простым советником, Чуя получал столько, что с лихвой хватало на его немаленькие расходы. Но учитывая искусно пошитый костюм — который был таким мягким, что в нем можно было спать, и сидел так хорошо, что портному, наверное, отвалили целое состояние, — маячивший впереди ужин — наверняка в каком-нибудь ресторане, где столики надо бронировать за несколько недель — и шикарную спортивную тачку, Чуя понимал: Дазай, как будущий босс самого большого клана в Йокогаме, обладал таким могуществом, что ему и не снилось. Дазай всегда вел себя, как человек, имеющий власть, и на то у него были все основания: этой власти у него было столько, сколько многие и представить не могут. Но одно дело — знать, какое положение занимает Дазай, и совсем другое — видеть тому подтверждение. А Чуя вступил в брак с этой властью. Мысль о его безумном положении в кругах якудза, в Мизушима-гуми, каждый раз выбивала у него почву из-под ног. Покачав головой, Чуя растянул губы в сухой улыбке — отрепетированной и неискренней. — Я думал, ты катаешься с водителем, потому что сам так и не научился водить. Веселье во взгляде Дазая явно говорило: он не поверил ни единому слову. Но настаивать он не стал, просто открыл дверцу и проскользнул внутрь. Чуя сел на пассажирское сидение секундой позже и пристегнул ремень, едва они выехали с парковки. Стоило им оказаться на дороге, как Дазай поймал его взгляд в зеркале. Озорная усмешка стала единственным предупреждением, после которого «Ягуар» помчалась по улице, превышая допустимую скорость. Дазай рулил как псих, ловко лавируя между машинами не потому, что был хорошим водителем, а благодаря быстрой реакции и отсутствию страха. Резкие повороты и гудение машин помогли отвлечься, но Чуя все равно ждал подвоха. Не может такого быть, чтобы Дазай собрался потратить на него деньги и — самое главное — время. В голове не укладывается. Но потом Дазай привез их в фешенебельный ресторан с видом на город, сказал хостесс, что у них столик на двоих. Когда их провели мимо многочисленных парочек и усадили у окна, он заказал вино, и Чуя наконец заставил себя расслабиться. Дазай еще до свадьбы позаботился о подарке и достал заколку. Временами он демонстрировал заботу — с определенной целью или по доброте душевной, Чуя еще не решил, но сейчас решил насладиться вечером и отложить все остальное на потом. — Вчера я встречался с Озаки, — сказал Дазай после того, как они сделали заказ. — Она передавала тебе привет. Чуя кивнул, пытаясь не измениться в лице. — Полагаю, у нее была информация касательно новой группировки? — В каком-то смысле. Она хотела знать, как у тебя дела. — И что ты ей сказал? Дазай чуть ухмыльнулся. — Что ты задыхаешься, разочарован тем, как я справляюсь с покушениями на твою жизнь и, скорее всего, жалеешь о том, что вообще согласился на брак. Чуя удивленно моргнул, пытаясь побыстрее осмыслить сказанное. Дазай поступил умно, сказав Кое правду, учитывая, что она так или иначе бы ее узнала. И все же... — С какими еще покушениями? — Ну а что тебя удивляет? Ты же сам сказал: новая группировка действует изощреннее, чем можно подумать по той неудачной казни. Полагаю, у них много людей, раз они могут позволить бессмысленные потери, — посмотрел на него Дазай, внимательно наблюдая за реакцией и очерчивая кромку бокала пальцем. — У тебя есть доказательства, что им нужен я? — Разве что объявление о награде за твою голову. — Удобно завязанный на шее галстук вдруг начал душить. Чуе показалось, все присутствующие смотрят только на него, и эти воображаемые взгляды нервировали не меньше, чем карий глаз напротив. — Странно, что им не удалось разузнать твоего имени. Ну, спасибо и на этом. Отпив вино, Чуя заставил себя сосредоточиться на разлившемся на языке вкусе, чтобы не повышая голоса спросить: — И ты не посчитал, что мне нужно об этом знать? — Ну, теперь же ты знаешь. Появление официанта оборвало язвительный ответ, готовый сорваться с губ. Несмотря на желание удавить Дазая его же галстуком, Чуя с благодарностью улыбнулся официанту, подождал, пока они снова останутся одни, и только тогда заговорил: — В дальнейшем я бы предпочел узнавать о таком заранее. Храни свои деловые секреты, сколько влезет, но я заслуживаю знать, что моя жизнь под угрозой. Во взгляде Дазая промелькнуло что-то похожее на удивление, и он склонил голову. — Что, и это все? Предупреждения хватит? — Зачем требовать от тебя слишком многого? — пробормотал в бокал Чуя. — Я ведь не верю в чудеса. — Раз так, у меня есть то, что может тебя заинтересовать. — Чуя выгнул бровь, всем видом давая понять, что слушает. Дазай положил подбородок на руки, наклонился вперед и понизил голос, чтобы никто не мог их подслушать. — Ишида рассказал немало интересного. Что из его рассказа имеет ценность, еще предстоит выяснить, однако я получил адрес подставного заведения, которое наш враг использует для прикрытия. Чуя хотел было сказать, чтобы Дазай поскорее переходил к сути, но потом тот ошарашил: — Прикрытие — ресторан, где мы сейчас. Чуя с грохотом поставил на стол бокал, забрызгав скатерть. Это надо же — сообщать такие новости, когда они уже на территории врага! Да он Дазая потом так отделает, что ему никаких бинтов не хватит. — Да, и пока ты не вспылил, — все так же легкомысленно продолжил Дазай, словно опасность, в которой они находились, ничуть его не волновала. — Я рассказываю тебе все только потому, что нас уже заметили. Ощущение, будто все взгляды прикованы к их столику, больше не казалось параноидальными глюками. Чуя поднял бокал к губам и искоса глянул по сторонам. Дазай оказался прав — в помещении было слишком тихо, воздух подрагивал от напряжения. Прямо затишье перед бурей. Если Чуя выберется отсюда живым, то лично прикончит Дазая. Официанты появлялись все реже и реже; за те полчаса, что Дазай и Чуя провели в ресторане, посетителей стало меньше. Никто не держал руки на виду, присутствующие дамы были не в вечерних платьях, а в дешевых костюмах, и, похоже, спиртное тут пил только Чуя. Чуя поставил бокал на стол. Наклонился вперед, оперся подбородком на кулак, чтобы прикрыть губы, и посмотрел на окна — благодаря темноте на улице их можно было использовать как зеркало. — У тебя есть план? — пробормотал он. — Конечно. — Может, просветишь? — План заключался в том, чтобы нас не узнали, — лениво усмехнулся Дазай. — Ненавижу тебя. Дурацкая усмешка — смесь беспечности, самоуверенности и безразличия к собственной жизни — стала еще шире. Дазай наклонился вперед и нырнул рукой под пиджак. Приняв еще более расслабленный вид, Чуя сквозь ресницы наблюдал за тем, как с губ Дазая сошла усмешка, а из-под стола появился пистолет. Дазай распрямил руку и тут же выстрелил. В помещении воцарился хаос. Чуя вскочил с места, опрокинул стол, чтобы за ним укрыться, и выхватил из спрятанных под пиджаком ножен пару метательных ножей. Взгляд на окна подсказал, что все присутствующие вооружены. Они неторопливо приближались к их укрытию, считая, что загнали их с Дазаем в ловушку. Они не приняли в расчет способности Чуи. — Прикрой меня, — пробормотал он. Дазай снова сунул руку под пиджак и вытащил вторую пушку. — Не попади под пулю, крошка. — Я о себе позабочусь, а вот ты постарайся не сдохнуть, — сухо ответил Чуя. Не дожидаясь ответа, он приподнялся и переключился на нападавших, которых видел в окне. Кровь стучала в ушах, и этот стук был громче периодических выстрелов: четкий ритм, на котором можно было сосредоточиться. Удар сердца, и он выбрал цель, второй удар — глубоко вздохнул, чуть сдвинувшись на корточках, третий — оттолкнулся от пола и подпрыгнул. Перевернувшись в воздухе, он с силой уперся ногами в потолок и бросился на врагов, пока те не успели опомниться. Гравитация снова начала действовать, и он камнем упал вниз, ломая пол. Пыль еще не осела, а под ногами уже лежало четыре трупа. Все взгляды — и пушки — обратились на Чую. Отовсюду зазвучали выстрелы, и он хищно оскалился. Предназначавшиеся ему пули замерли и с глухим звоном вонзились в пол. Дазай тем временем разрядил обойму в неприкрытые спины тех, кто был ближе всего к их импровизированной баррикаде. Чуя чувствовал страх, исходящий от стоявших перед ним людей — обычных шестерок, которые и понятия не имели, кто «попался» в их ловушку. Хотя они с Дазаем были в меньшинстве, становилось очевидно: группа неизвестных бойцов им проигрывала. Выхватив еще пару ножей, Чуя бросился к следующей цели и всадил лезвие в живот. Не дожидаясь, пока глаза мужчины закроются, Чуя вытащил нож и ударил им назад — в кретина, который рассчитывал подобраться к нему со спины. Схватил его за горло и выставил перед собой, как живой щит, пока не оказался за пределами линии огня. Чуя чувствовал, что улыбается как безумец. Больше недели он только и делал, что гулял по городу и тренировался в зале Мизушима. Уже почти полгода, как клан Накахара не задействовал его в полноценном сражении. Чуя почти забыл, каково это — быть на адреналине. С тех пор, как его исключили из линии наследования, он почувствовал себя живым только сейчас, находясь на волоске от смерти в компании человека, которого едва знал. Все кончилось слишком быстро. Противники умели лишь размахивать пушками, но не сражаться с одаренными, которые вдобавок владели боевыми искусствами. Чуя собирался прикончить последнего бойца, когда услышал голос Дазая — впервые с начала заварушки. — Его не убивать! Приказ прозвучал резко, без малейшего сомнения в том, что его выполнят. Чуя подчинился, стараясь не замечать кислого привкуса во рту, ушел от топорного удара и сшиб нападавшего с ног. Выбил из его рук пушку, сел на грудь и надавил гравитацией — ровно настолько, чтобы его не сбросили. — Поторопись с вопросами, — сказал он и скрестил руки на груди, прислушиваясь, не завоет ли поблизости полицейская сирена. Потом оглянулся на Дазая и увидел, как тот прижимает платок к ране на плече. Нахмурившись, Чуя повернулся к Дазаю всем телом и заглянул в лицо. — Я же отвлек огонь на себя! Как ты умудрился подставиться под пулю?! — Они догадались разделить между нами внимание, — невозмутимо отозвался Дазай. Чуя не потрудился ответить — рассматривал Дазая и прикидывал, серьезно ли тот ранен. Дазай не побледнел — по крайней мере, пока — твердо стоял на ногах, не качался от кровопотери, и, несмотря на то, что пуля попала в ведущую руку, с легкостью удерживал пистолет. Второй он уже успел убрать за ненадобностью. Чуя почувствовал под собой движение и, даже не взглянув на пленника, приставил нож к его груди. — Я займусь тобой, когда закончу с этим придур... — Чуя! — резко вскрикнул Дазай. Чуя повернул голову и увидел, как пленник прикусил что-то во рту. Выругавшись, он попробовал разжать ему челюсти, но было поздно: яд уже начал действовать. Мужчина приоткрыл рот, хватая воздух. Чуя с презрением отпустил его. Карие глаза закатились, тело забилось в судорогах и обмякло. Адреналин схлынул, все следы хорошего настроения пропали. Чуя слез с трупа и обернулся к Дазаю. Все еще прижимая к ране платок, тот настороженно наблюдал за ним и, похоже, в ближайшее время умирать не собирался. Хорошо — значит, успеет ответить на несколько вопросов. Сколько проживет этот ублюдок после, целиком и полностью зависело от его ответов. — Кто-нибудь знал? — Нет. В голосе проскользнула насмешка — Дазай словно ругал Чую за то, что он задал вопрос, ответ на который уже знал. Конечно, Дазай никому ничего не сказал. Он даже Чуе не сказал, что они направляются прямиком к врагу. Да, на словах Дазай отмел предположение о «кроте», но меры все равно принял. Слишком многое стояло на кону. — Ты просто долбаный псих, — вырвалось у Чуи. — Даже если никто не сливает этой группировке информацию, она доказала, что действует эффективно. Нас могли убить. — Но не убили же. Нахмурившись, Чуя подошел к Дазаю и твердо посмотрел его в глаза. — Все не так просто, Дазай. С минуты на минуту здесь будет полиция, а у нас даже плана отхода нет. Выражение лица Дазая иначе как бесстрастным было не назвать. Похоже, отповедь его не впечатлила. — В таком случае, может, не стоит тратить время на болтовню? Чуя разразился такими ругательствами, что по Дазаю было видно, что он впечатлился. Потом Чуя развернулся и направился к выходу из разрушенного ресторана, ловко обходя тела и растущие лужи крови. Он не стал проверять, идет ли Дазай за ним. Не успеет выбраться — сам виноват.

***

На обратном пути за руль сел Чуя. Судя по тому, что он не встретил возражений, когда направился к водительскому месту, рана Дазая была не простой царапиной, и случившееся выбило его из колеи сильнее, чем он хотел показать. Заурчав от прикосновения, «Ягуар» послушно влился в поток машин, унося их прочь с места преступления — так быстро, как было возможно, не привлекая внимание полиции и дорожных камер. Время от времени Дазай говорил, где объехать, и Чуя беспрекословно слушался. Учитывая, что и высотка, и чертов ресторан находились на территории Мизушима, Дазай знал все подворотни и закоулки куда лучше него. Только въехав на парковку, Чуя почувствовал, что напряжение немного отпустило. Он остановился у бордюра, подозревая, что к ним уже направляются, чтобы нормально припарковать машину (и смыть с нее все следы ночных приключений). Дорога к лифту, а оттуда — наверх в пентхаус прошла в тишине. Чуя рассматривал Дазая. Интересно, сможет ли Чуя справиться с его раной сам или придется обратиться за нормальной медицинской помощью? — У меня есть набор для вышивания, так что все обойдется. Чуе не впервые показалось, что Дазай умеет читать мысли. Он знал, у Дазая тоже был дар, оставалось только выяснить, какой. Наверняка не телепатия — вряд ли этим вообще кто-то мог похвалиться. Двери лифта распахнулись, и Чуя, так и не ответив, прошел в пентхаус. Направился на кухню и принялся рыться в баре, прислушиваясь к едва слышным шагам Дазая. Чуя стянул грязные перчатки и вымыл руки в раковине. Когда он обернулся, Дазай как раз выдвинул из-за стойки стул и сел. Увидев медицинскую аптечку, Чуя вздохнул. — Прежде, чем я на это подпишусь, покажи мне рану. Чуя еще не договорил, а Дазай уже сбросил с себя пиджак. Пальцы проворно развязали галстук и принялись расстегивать пуговицы на черной рубашке. Решительно стараясь не смотреть, Чуя встал позади Дазая. Оказалось, бинты покрывали его тело от шеи до пояса, от плеч до запястий. — Бинты тоже, — подсказал Чуя дрогнувшим голосом. Дазай принялся их разматывать, и раздражение на то, что он без предупреждения втянул Чую в передрягу, на потерю пленника, которого надо было взять живым, на необходимость оказывать первую помощь, потому что Дазай подставился под пулю, вдруг испарилось. Бинты упали на пол и были позабыты, стоило ему увидеть спину Дазая. Рука начала двигаться раньше, чем он осознал, что хочет сделать. Подушечки пальцев осторожно коснулись глаз измученного демона — маски Хання. Вся спина Дазая была покрыта татуировкой: она начиналась на затылке, тянулась вдоль плеч и рук и уходила под ремень черных брюк. У Чуи перехватило дыхание. Он и подумать не мог, что под бинтами Дазая скрывается нечто подобное. Под костюмами из ткани якудза традиционно носят костюмы из краски. Чуя почувствовал, как заныла кожа на спине, словно реагируя на то, что кто-то другой покрыт этой краской так, как должен был быть покрыт он. Дазай — сама непредсказуемость. Он делал все совсем не так, как ожидал Чуя, удивлял на каждом шагу. Кто бы мог подумать, что Дазай почтит такую благородную традицию якудза и сделает татуировку? Разве что из личной выгоды. На улице зазвучал вой сирен: сначала громче, а потом они промчались мимо и стихли. Часы на стене мерно отсчитывали секунды, но все равно казалось, что время замерло. Чуя оцепенело шагнул к Дазаю, провел по спине вниз и замер, дотронувшись до заостренных клыков открытого рта Хання. Клыки были черными, с серыми тенями и ярко-красными вкраплениями, которые напомнили о брызгах крови, покрывавших их с Дазаем. Чуя практически ничего не знал о Дазае, но эта татуировка ему подходила, потому что была нарисована специально для него. Она отражала его характер — ведь Дазай сам ее выбрал. В конце концов, Чуя был уверен: ему Дазай демонстрировал лишь свои маски, одну за другой. У Дазая вырвался дрожащий вздох, все тело напряглось от боли. Это напомнило о том, что он разделся не просто так. Обойдя стул, чтобы осмотреть рану, Чуя не смог побороть искушения и пробежался взглядом по коже. Он почти с разочарованием обнаружил, что хоть руки Дазая и были раскрашены до самых запястий, грудь оставалась чистой — чернила едва заходили на ребра. Чуя перехватил взгляд Дазая, и у него пересохло в горле. Пентхаус утопал в сумерках, и прочитать выражение лица Дазая не получалось. Карий цвет превратился в черный, зрачок было не отличить от радужки, глаз казался бездной, и Чуя чувствовал, что тонет. Он узнал этот цепкий взгляд — таким он Дазая видел не впервые. Удивляло то, что он смотрел так сейчас, после миссии, которую Чуя ошибочно принял за свидание. Отвернувшись, Чуя переключил внимание на то, что ему предстояло сделать. На сей раз он прикоснулся к Дазаю осознанно — изучающе провел по краю раны. — Пуля прошла навылет, — пробормотал он едва слышно. Казалось, стоит повысить голос, как этот странный момент закончится. Повернувшись к столешнице, он открыл бутылку виски, которую достал из бара, и протянул Дазаю. — Пей. В кои-то веки в ответ не послышалось язвительного замечания. Дазай просто взял протянутую бутылку, поднес к губам и запрокинул голову, чтобы жидкость потекла в горло. Даже не вздрогнув, когда алкоголь обжег горло, он убрал виски. Интересно, будет ли эффект от выпитого, учитывая внушительное количество бутылок, что появлялись последние две недели в пентхаусе, а потом исчезали? Покачав головой, Чуя открыл хирургический набор, схватил ножницы и приступил к делу. Дазай не шелохнулся, пока он промывал неровные края раны, не дернулся, когда игла проткнула кожу, его дыхание даже не сбивалось, когда он с каждым стежком стягивал края раны. Чуе довелось побывать и в роли врача, и роли пациента, и он никогда еще не видел, чтобы кто-то сидел так смирно. Должно быть, у Дазая невероятно высокий болевой порог. От этой мысли по спине пробежал холодок. Завязав последний стежок, Чуя решительно кивнул. — Если швы не разойдутся, какое-то время никто из твоих ничего не заметит. — Чуя. Войдя в пентхаус, Чуя потерял ощущение времени. Он не знал, сколько минут или часов прошло с тех пор, как Дазай проронил хоть слово, но сейчас тот говорил тихо, в тон ему. Шепотом, который был слышен лишь потому, что Чуя все еще стоял слишком близко. Чуя собирался отстраниться, заглянуть Дазаю в глаза и разобраться с тем, что было у того на уме. Прикосновение к подбородку заставило отказаться от этого плана. Чуе вдруг показалось, будто сама гравитация удерживает его рядом с Дазаем. Чтобы гравитация — и действовала против него? Абсурд, конечно, но он не мог объяснить свое поведение ничем иным. Все эти мысли промелькнули в голове за секунду. Потом Дазай накрыл его губы своими. Чуя удивленно выдохнул, и это заставило Дазая прижаться к нему крепче. Чуя прикрыл глаза и расслабился, передавая Дазаю контроль. Интересно, как его губы могут быть такими мягкими? Дазай нажал на подбородок чуть сильнее, давая понять, чего хочет. Чуя без колебаний подчинился и прижался ближе, вставая между его ног. Он не знал, куда деть руки, и положил их Дазаю на бедра. Невольно застонал, ощутив под ладонями крепкие мышцы. Он почувствовал, как уголки губ Дазая приподнялись, и этого хватило, чтобы странный момент разрушился. Чуя отпрянул, отвернулся так резко, что даже не посмотрел, что заставило его отстраниться — улыбка или усмешка. Да и какая, на самом деле, разница. Он пытался унять румянец и сдерживался, чтобы не сбежать из пентхауса прямиком в штаб Накахара. — Чуя... — Нет. — Он не просто потерял бдительность, он позволил Дазаю разнести эту бдительность на кусочки, и теперь не знал, сможет ли взять себя в руки, если услышит обещания или объяснения, которые у Дазая наверняка наготове. — Просто… я пойду спать. Он направился по коридору, надеясь уйти быстрее, чем Дазай ответит. Потому что знал: не такой реакции хотел Дазай. Тот хотел его приручить — чтобы скармливать ему полуправду и отдавать расплывчатые приказы, не опасаясь, что он ослушается. Наверняка поцелуй был очередной попыткой манипулировать им. А он купился. Чуя вошел к себе в комнату, запер дверь и сполз на пол, не в силах сделать больше ни шагу. Губы слегка покалывало, и он сжал руки в кулаки, чтобы сдержать порыв провести пальцами там, где минуту назад его касался Дазай. Завтра ему придется придумать, как отыграться, чтобы быть с Дазаем на равных. Сегодня же мысли метались так, что Чуя и пытаться не стал. Тяжело вздохнув, Чуя заставил себя встать и пошел к кровати, на ходу сбрасывая одежду, которая дорожкой стелилась от двери. Когда на нем не осталось ничего, кроме грязи и высохших брызг крови, он упал на кровать и закрыл глаза. Хоть бы этот день поскорее закончился.