Люби меня люби. А вы думали конец?

      Чонгук с некой осторожностью крадется в сторону столовой, где уже завтракал Тэхен. Ему страшно, но. сам напросился, да.       — Доброе утро. — тихо здоровается омега, подходя к столу, и поправляя ворот домашней кофты. Сегодня он дома, потому что к ним заявится с минуты на минуту Джин.       — Доброе. — повернувшись к нему лицом сказал Тэхен, а после замер. Чонгук в домашнем, и походу остается дома. Аж, непривычно. — О, Боже, что произошло, Чонгук?! На улице +20, сейчас выпадет снег или ты остаешься дома?       — Не остроумничай. — ворчит в ответ Чонгук, падая на стул и наливая себе чай с фарфорового чайника.       — Ты тоже. Айяяй, такой нечестный ход вчера сделал, ты нарушил все возможные правила.       — Ну, ты не догадался, а я вовремя подумал. А я тебе всегда говорил: милый, думай головой, а не тем местом, которым ты думаешь всегда. — Чонгук аккуратно ставит чайник обратно на стол, а после всматривается в свою чашку, которую видит впервые. — Подожди, а откуда у нас этот сервиз? Я не помню, чтобы…       — Этот сервиз нам подарил мой папа, на секундочку, на свадьбу.       — Да? — растерянно удивляется омега с нотками недоверия, смотря на Тэхена.       — Да. Между прочим, дорогой китайский фарфор, поаккуратнее.       — И почему я не помню ни одного подарка?       — Ну, мой то помнишь? — с хитрой улыбкой интересуется альфа.       — Твой забудешь, конечно. Это ж надо было набухаться так, что я тебя тащил на своем горбу к нашей комнате, где должна была быть брачная ночь. А я ведь беременный был и трезвый.       — Ой, ну ничего, я тебе столько ещё этих ночей устрою. Жду не дождусь, когда месяц истечет.       — Уму непостижимо, я три раза выходил замуж и три раза у меня не было брачной ночи.       — Подожди-подожди, со мной ты заключал брак два раза, а третий когда?       — Ты дурак или притворяешься? — Чонгук непроизвольно вновь вспоминает прошлое и вздрагивает, а после даже с некой хитринкой поднимает взгляд на Тэхена. — Но я могу напомнить…       — Ладно, я вспомнил! — слишком резко прерывает альфа, и Чонгук усмехается. — Я шучу.       — У тебя плохой юмор, и я неоднократно тебе это говорил. А где Ингук и Инсан?       — Они ещё спят, я не стал будить. Я же хороший отец?       — Да, что ты говоришь! — у омеги отсутствовал аппетит, поэтому он пил один чай.       Когда с чаем было покончено, а самочувствие не улучшалось, он понял в чем проблема его сегодняшнего плохого самочувствия. Чонгук замирает с чашкой в руках, поднимает взгляд и натыкается на светящийся недобрым огоньком взгляд альфы. Тело прошибает горячая волна и в то же время дрожь. Тэхен видит, как Чонгук вздрагивает и смотрит на него испуганным взглядом, а ещё ощущает восхитительный аромат шоколада.       — Чонгук-а… — с ноткой агрессии шипит альфа.       — Тэхен? — испугано и тихо выдаёт омега, не двигаясь.       — Ты же понимаешь, что я не сдержусь? — интересуется Тэхен, глаза которого уже покрылись пеленой возбуждения. Девять месяцев это вам не шутки.       — Я, пожалуй, … к родителям… на недельку. — Чонгук медленно встает, продолжая прижимать к груди обеими руками чашку, будто бы она сможет защитить. Ей бы кто помог, потому что омега так сжал её, что казалось сейчас ломкий фарфор раскрошится прямо в его руках. Чонгук под пристальным взглядом все так же медленно отошел от стула, на котором сидел, и уже собирался убежать, но Тэхен резко поднялся, опрокидывая стул на пол, и, схватив его за руку, прижал к себе, а после и к столу. От неожиданности Чонгук выронил чашку и та упала, разбиваясь вдребезги, а сам он скривился от боли в бедре, встретившимся со столом.       — Какие, блять, родители?! — рычит Тэхен, резко приближаясь к шее и вдыхая приторный аромат омеги, одной рукой прижимая к столу, а другой зарываясь в волосы и оттягивая назад, чтобы открыть больший доступ.       — Прекрати, Тэ. хен. — то-ли говорит, то-ли стонет Чонгук, еле удерживаясь на ногах от безумно вкусного запаха альфы.       — Прекратить что? Ты прекрасно знаешь, сколько я терпел и продолжаю терпеть. Ты играешься со мной, провоцируешь, манипулируешь, это приносит тебе удовольствие, смотреть, как я мучаюсь, бегаю за тобой, прошу большего. А что делаешь ты? Ходишь непонятно где и с кем, нагло насмехаешься мне в лицо, засовывая в свой ебучий рот чупа чупс или бегаешь от меня по дому, прекрасно зная, что со мной играть не стоит. — рука с затылка перемещается на шею, и альфа сжимает несильно, но ощутимо пальцы на омежьей шее.       — Ты… разбил чашку с папиного сервиза… — не обращая внимания на грубую хватку, но сгорая от жара собственного тела и близкого контакта старшего, говорит Чонгук все же хватая воздух ртом, что замечает Тэхен и нехотя расжимает пальцы.       — Похуй!       — Дети дома. Ингук может прийти в любую секунду. — пытаясь хоть чем-то отвлечь альфу, Чонгук пытается вспомнить все на свете, что может спасти его от разрушения его хорошо продуманного наказания.       — Пусть учится.       — Придурок, он совсем еще мал. — ворчит омега, поудобнее усаживаясь на поверхности стола, на который ему помог сесть Тэхен.       — Лучше пусть увидит в три, чем в шестнадцать. — Тэхен наклоняется к его шее, выцеловывая бледную кожу, борясь с желанием укусить или съесть. Омега зарывается в золотую копну мужа, в отместку дергая, так же, как и тот пару минут назад. Чонгук здравым смыслом, который затаился в укромном уголке сознания, понимает, что снова не сдержал обещание, и его будто переклинивает, он резко разжимает руку и распахивает глаза. Альфа продолжает изучать сладко пахнущую кожу, не обратив внимание на резко расслабившегося омегу, руки которого опустились и повисли вдоль тела.       — Отпусти, Тэхен. — тихо просит Чонгук, пока что не предпринимая попыток высвободиться.       — Нет уж. — Тэхен опускает руки на чужую талию, прижимая к себе ближе, но оставляя на столе.       — Я не хочу. Отвали от меня! — первое просил тихо, второе — уже требовательно. Омега наконец поднял руки, вцепившись в плечи и отстранив от себя.       — Ты, блять, все время не хочешь! Может на тебя так брак влияет? Давай разведемся.       — Хрен тебе, понял?! Не отделаешься от меня, теперь я буду следить, чтобы ты свое колечко не снимал, похотливое животное!       — Это я похотливое животное?!       — А что я?       — Ты блять не даёшь мне! Любой бы другой не выдержал и получил бы, что хочет любой ценой, но я терплю, потому что люблю, потому что ценю, потому что берегу от себя же. — Тэхен поднимает взгляд и смотрит в удивленные глаза напротив. В этих глазах отражается целый мир, в них альфа видит скрытую безграничную любовь. Даже, если Чонгук злится, вредничает или обиженно молчит, Тэхен не волнуется, потому что омега умеет скрывать свои эмоции за маской обиды или той самой вредной сучки, но глаза, ведь они говорят об обратном, каждый раз переубеждают и заставляют слепо верить и доверять. — Я не хочу делать тебе больно, как в далеком прошлом, но и пользоваться моей добротой долго невозможно. А знаешь почему?       — Почему? — тихо интересуется Чонгук, продолжая широко распахнутыми глазами смотреть в ответ. Он совсем позабыл о течке, которая как бы не прекращалась, а набирала обороты.       — Потому что она кончится, это я тебе точно говорю. Люди не исправляются на все сто процентов, и я никогда не давал тебе гарантии, что изменюсь полностью, но ведь я стал добрее, ради тебя пошел против своих принципов и правил, но если ты продолжишь так же пользоваться тем, что я тебе даю, ты сам же себя и погубишь. Во мне осталась та часть, что не знает пощады, и с каждой своей такой выходкой ты подкармливаешь её, растишь на вытоптанной и мертвой земле, этот ужас, который тебя безумно пугал. Только вот зачем? Тебе разве плохо живется? Ты недоволен жизнью?       — Почему ты такой? В тебе будто два разных человека, только я тебя люблю, но не его. — продолжая смотреть в глаза любимому, сказал Чонгук, протягивая руку, проводя ладонью по груди, скользя вверх и обхватывая шею, цепляя ворот рубашки, проникая под него кончиками пальцев и проводя легонько-легонько — успокаивая.       — Я знаю. Но ты сам возвращаешь нас к прошлому. Ведь я ничего не прошу, не трогаю, каждый раз отпускаю, просто скажи: куда, с кем, почему? Не отворачивайся. — Тэхен возвращает лицо омеги к себе, смотря на дорожки слез, проводит пальцем стирая соленые капли.       — Я боюсь, Тэхен. Мне страшно. Странно, правда? Ингуку три, и он боится спать сам, но его можно понять, он ребенок, ему такое простят, пустят в кровать, укроют и защитят. А мне кто поможет?       — Дурачок, у тебя есть я, родители, мои родители, в конце концов. Ты можешь любому сказать, что тебя тревожит, и мы поможем. Почему ты решил, что мы отвернемся? — с еле заметной дрожью в голосе говорит Тэхен, нежно и легонько стерая горькие слезы с щек любимого.       — Потому что я не слабый. Я устал быть слабым, я устал вечно просить о помощи, прятаться за чью-то спину, я сам хочу решать свои проблемы, я сам хочу принимать решения, и я сам справлюсь со своими страхами. — Чонгук говорит вполне спокойно, сдерживая внутреннюю истерику, что подпитывается течкой, но он держится молодцом, ластится к прикосновениям, но останавливает альфу, когда тот хочет быть ещё ближе, не смотря на до безумия близкий контакт двух тел.       — Нет. Ты не знаешь, что говоришь. Я прекрасно тебя понимаю, потому что сам это пережил, потому что сам боялся, но мне помогли и тебе нужна помощь, тебе нужна поддержка.       — Все, хватит. — омега стер с щек слезы, отталкивая руки Тэхена, не смотря на некую нужду и зависимость от этих прикосновений, и переводя взгляд за его спину. — Папа Джин, угомоните своего сына, иначе он изнасилует меня на этом столе.       Чонгук опять играет в свои игры, быстро переключаясь в роль жертвы. Тэхен растерянно оборачивается и видит злого папу, скрестившего руки на груди и зло смотрящего в ответ.       — Отошел от него, быстро. — Джин подошел ближе, угрожающе смотря на сына.       — Пап, ты чего? — Тэхен испуганно отступает назад. Джин помогает слезть Чонгуку со стола.       — Иди в комнату, закройся, я сейчас приду. — толкая его в сторону прохода к комнатам, сказал старший. — И Чимину позвони. А тебя я сейчас буду учить, как вести себя с течными омегами.       Джин потянулся за полотенцем, которое лежало на столе, угрожающе ударяя им по собственной руке.       — Пап, ну чего ты сразу сердишься? — Тэхен отступил на шаг назад, а Джин наоборот подошел.       — Ничему жизнь тебя не учит, сынок. Я то думал, может хоть немножечко в меня пойдешь, а нет, все мозги от отца. — Джин замахивается полотенцем, но альфа ускользает от удара.       — Пап, ну ты меня пойми, я же девять месяцев и две недели терпел, а тут… течка, ну нереально сдержаться.       — Хорошо, что я вовремя успел, не знаю что тогда бы сделал! — воскликнул Джин, подтверждая слова новым замахом на сына. — Значит так, ты идешь, за детьми смотришь целый день, а к комнате Чонгука и не подходи. Увижу — прибью. Ясно?       — Вообще-то.!       — Ясно, спрашиваю?!       — Но! — Тэхен пытается что-то возразить, но взгляд папы так и говорил «только попробуй что-то сказать, гаденыш». — Ладно.       — Бегом к внукам. — Джин откидывает полотенце, и, развернувшись, идет в сторону комнаты омеги.       — Зашибись, блин! — Тэхен смотрит вслед папе и вздыхает. — Вообще-то, я здесь хозяин, че это омеги тут раскомандовались? — тихо возмущается альфа, ведь все равно его никто не слышит. А после Тэхен идет в детскую будить детей.

***

      — Папа! Я не хочу блокаторы, я Тэхена хочу! — ноет на весь дом Чонгук, которого течка накрыла с головой: ни слова, ни действия не контролируются.       — Пей, давай! Если бы хотел его, не вызывал бы меня сюда, а пока я здесь будешь пить блокаторы. — Чимин протягивает упаковку с капсулами, выжидающе сверля парня взглядом.       — Или выгони Тэхена из дома, или принеси мне его сюда с бантиком на шее! Все, мне больше ничего не нужно. Примите заказ, пожалуйста, быстрее, доставку после оплачу. — Чонгука трясет, и он болезненно стонет, сжимая простыни в руках. Чимин качает головой, недоумевая от того, как он ещё в таком состоянии может язвить.       — Ещё чего. Как динамить его месяцами — ты мастер, а недельку потерпеть не можешь.       — Эта неделька длится уже четыре дня. Я больше не могу!       — На, пей блокаторы, полегчает.       — Нет! Я не хочу твои блокаторы! Уйди! Оставьте все меня в покое! Выгони его нахуй из дома! Иначе я сам сейчас встану, найду его и…!       — Успокойся, пожалуйста. Не хочешь — не пей. Можешь конечно к нему пойти, только думаю Джин тебя к нему не пустит, он сам его наказал, правда не знаю почему.       — Я сказал ему, что Тэхен меня домогается. — бурная фантазия как не кстати рисует яркие картинки, и омега стонет, не стесняясь нахождения рядом папы. Все равно одеялом укрыт, поэтому стояк не видно.       — Пфф, что за бред? Ты сейчас в таком состоянии, что скорее не за тебя, а за Тэхена волноваться нужно. Поэтому вот блокаторы: захочешь — выпьешь. — Чимин кладет упаковку на прикроватную тумбочку и отходит от кровати, направляясь к двери.       — Папа! Тэхена мне на часик дай, ну пожалуйстааа! — омега плачет, всхлипывает, извивается на кровати, потому что больно, он никогда не испытывал такой боли. Может потому что все предыдущие течки он проводил с любимым? Или может потому что первая после беременности? Хуй его знает! Но Чонгук хочет Тэхена здесь и сейчас! Наплевать на все принципы, на обещания, ему пиздец, как нужно.       Чимин выходит из комнаты, прикрывая двери, отдаленно слыша всхлипы сына, и натыкается на Джина, что удобно усевшись в кресло, любезно притащенное самим Тэхеном, сторожит комнату, отгоняя его же.       — Было три попытки взлома и четыре проникновения. — с улыбкой говорит Ким, смотря на уставшего Чимина. — Ну и как?       — Ни в какую. Тэхена ему подавай. Ссорятся сначала, а потом подавай им друг друга.       — И не говори. Я тоже заколебался отгонять его от комнаты Чонгука.       — Ударь, ты же можешь.       — Да, бил его, бил, но ничего не помогает. С синяками, а все равно лезет под горячую руку.       — Мне кажется они нас потом поубивают.       — Да, все равно как-то. — улыбнулся Джин.       — Что дальше делать будем? — интересуется Мин.       — Что? Продолжать воспитательные работы. А то думают повырастали и управы на них не найдешь, а мы знаем, что делать нужно. Вон, смотри на него. — Джин кивает в сторону крадущегося к ним Тэхена, что явно что-то замышляет.       — Привет, пап. Как дела? — альфа останавливается у его кресла, заводя руки за спину и с наигранным интересом смотря на омег.       — Просто прекрасно. Вот сижу, отдыхаю. Такой приятный аромат веет, что аж горячего шоколада захотелось. — дразнит сына Джин, хитро щурясь.       — Принести?       — Нет, спасибо. Ты почему здесь? Внуки мои где? — насторожился Ким.       — Там. Играются. Наверное. — с паузами отвечает Тэхен, медленными и плавными шагами приближаясь к комнате, за дверью которой Чонгук отчетливо почувствовал запах альфы и всхлипнул ещё громче.       — Так иди к ним. — Чимин опирается о косяк двери, прикрывая собой путь.       — Вы же дедушки, вы и должны за ними следить. — на такое заявление Джин удивленно моргнул, замирая, а Чимин недовольно выдохнул.       — Джин, можно?       — Можно. — отвечает Ким и наблюдает за развернувшейся сценой: Чимин медленно подходит к Тэхену, который испугался такого холода в глазах старшего омеги, определенно зная от кого этот же устрашающий взгляд передался Чонгуку, и отошел немного назад, но недалеко, и уже через минуту Чимин настиг альфу, хватая его за ухо.       — Во-первых, я не дедушка, а Чимин. Трёхлетнего приучил, а тебя все никак. Во-вторых, к комнате Чонгука и не подходи, сами виноваты, что начали хренью заниматься, воспитание еще никто не отменял. И, в-третьих, пошел быстро к внукам и занял их чем-то. Я дважды повторять не буду. — Чимин отпускает ухо бедного парня, и тот шокировано косится на пап, которые переглядываются, довольные растерянностью. Тэхен открывает рот и закрывает, как немая рыбка, потому что как?! Как на Ким Тэхена, самого влиятельного и завидного мужчину всей Кореи, да что там, Азии! посмели повысить голос, воспитывать вот таким образом да и вообще указывать, что ему делать?! А ведь на это имел право только Чонгук, и то когда сам Ким ему разрешал.       — Чего замер? Иди. — машет предположительно в сторону комнат детей Джин, а Чимин улыбается и тихо хихикает от шокировано-охуенного лица альфы.       — Ну и пойду! — Тэхен поправляет ворот рубашки и, гордо развернувшись, уходит, нарочито громкими шагами направляясь к детям.       — Ути, боже! Обиделся, мой маленький недоальфочка. — хлопает в ладоши Джин, делая милое лицо, отчего Чимин засмеялся пуще прежнего, откидывая голову назад и хватаясь за живот. — Достали! — неожиданно воскликнул Ким. — Вот тут уже! Что отец его прибабахнутый рукожоп, что сын чокнутый маразматик! Но блин люблю же их. — силы понемногу покидают тело Джина и к концу фразы он говорит чуть ли не шепотом.       — Ладно, пойду приготовлю обед, а то помрут от голода. — Чимин скрывается за поворотом коридора.       — А я пока вздремну. — Джин взбивает подушечку и подкладывает под спину, откидываясь на мягкую спинку кресла и прикрывая глаза.

***

      Тэхен обиженно дует щеки и смотрит на Ингука, что уплетает оладушки за обе щеки, не оглядываясь по сторонам.       — Аккуратней, пожалуйста. — парень салфеткой вытирает замызганную моську ребенка.       — Папа где? — наконец, интересуется Ингук, подставляя личико отцу, который аккуратно стирал с его щек сироп.       — Сейчас придет. — грустно отвечает Тэхен откидывая салфетку и наблюдая за тем, как ребенок продолжил жадно поедать завтрак.       Почему грустно? Может на это ответит опечаленный вздох, который издал альфа, смотря на вход в гостиную. Да, потому что течка у Чонгука благополучно окончилась, адекватность вернула себе власть, и теперь у Тэхена ноль целых ноль десятых процентов развести мужа на секс. Докатился, блин! Его посмели шантажировать удовольствием! Нормально себе устроился там, пап позвал, тихонечко пережил течку и идет такой, будто не он позавчера орал на весь дом, чтобы ему к-почтой (Ну типа к-поп, а тут к-почта, ну вы поняли, да? Ход моих мыслей, угу.) быстренько доставили Тэхена. Как он там орал, срывая голос? С бантиком на шее? Будет ему все, что пожелает: и с бантиком, и чокером, и портупеей, и наручниками, плетками…. Так, стоп, стоп, стоп! Не туда занесло, от чего парень вздрогнул, покосившись на ребенка, что продолжал невинно поедать оладья, даже не подозревая об отцовских мыслях. От этих же мыслей Тэхен прикрывает глаза и тяжело выдыхает, под столом добравшись рукой до паха. А вот это уже переходит все границы.       — Кушай, сынок, я сейчас. — Тэхен встает и под пристальным взглядом заинтересованных маленьких глазок бежит в уборную.       Через минуту в столовой появляется Чонгук, настроение которого было хуже некуда, а почему, не знает даже он. Увидев одиноко сидящего Ингука, парень подходит к столу и садится напротив, поздоровавшись с ребенком.       — А отец где? — интересуется омега, приступая к завтраку.       — Он минуточку назад убежал, держась за штанишки. — от такого заявления Чонгук, возвращает выпитое минутой ранее обратно в стакан и смеется со слов ребенка, вскидывая брови и ставя стакан с апельсиновым соком подальше от себя.       — Скоро обещал вернуться?       — Сказал, что быстро вернется. — пожал плечиками ребенок, и в подтверждении его слов в проеме появился альфа, возвращаясь в столовую и поправляя волосы.       — Спасибо, малыш. Беги за книжкой, папа сегодня добрый, сказочку тебе почитает. — улыбается ему Чонгук, и ребенок, весело хлопнув в ладоши, убегает в свою комнату. — Как дела со штанишками?       Омега переводит взгляд на альфу, что замер от сказанных им слов и непонимающе посмотрел, но тут же усмехается, видя куда именно перевел взгляд Чонгук, поднимая его обратно на лицо.       — Мой друг такой непредсказуемый, мы с ним решили посетить туалет по его настоятельным просьбам.       — Следи за свои другом впредь более тщательней, боюсь даже предположить какими мыслями это все подпитывалось.       — Ничего, скоро узнаешь. Уж друг то этого только и жаждет.       — Я тебя предупредил. — с каменным лицом отвечает Чонгук и вздрагивает от вскрика ребенка, который с визгом влетел обратно в комнату, залезая на высоковатый стульчик и кидая книгу на стол. — Аккуратнее, малыш.       Чонгук отбирает книгу, листает ее, мельком рассматривая иллюстрации, а после переводит взгляд на Тэхена, и, усмехнувшись своим мыслям, откладывает книгу со сказками подальше.       — Давай я лучше расскажу тебе одну очень интересную историю, про принца и принцессу.       — Давай! — слишком эмоциональный ребенок, который ждал хоть какого-то внимания со стороны родителя, теперь полностью погрузился в это внимание, которое по сравнению с предыдущим месяцем для него роскошь несусветная.       — Слушай, только внимательно. — Чонгук косится на альфу, что заинтересован и тоже готов слушать, укладывая ногу на ногу, сидя боком к столу, закинув одну руку на спинку стула, а о вторую оперев собственную голову. — Далеко отсюда за обширными лугами и глубокими океанами находится красивое и сказочное королевство с самым чистым, голубым небом, самой прозрачной водой в глубоководных реках и самыми потрясающими пейзажами. Туда приезжали все желающие с соседних и заморских государств, чтобы хоть одним глазком посмотреть на роскошную природу и не менее красивых и светлых людей, что жили в этом королевстве. — Чонгук говорил медленно, размеренно, с некой таинственностью, интригуя малыша и даже альфу, что сейчас приписал к списку своих крашей голос любимого, хотя подождите… он там записан первым. Ладно, вторым, после бедер. — Тем королевством управлял добрый и немолодой уже король, который любил свою страну и своих поданных, потратив на благополучие каждого жителя своего королевства всю жизнь, и все без исключения были ему благодарны. Были у короля дочь и сын. Дочь была прекрасной девушкой, с очень красивой внешностью, ради которой к ней приезжали принцы с разных государств в надежде получить положительный ответ и благословение короля, но девушка была свободолюбивой, немного гордой, поэтому даже не собиралась думать о таком исходе, как помолвка с каким-нибудь прекрасным принцем. Она очень любила своего младшего братика, которому от роду было меньше года, заботилась о нем, как о собственном сыне и дарила ему свою любовь и ласку. Но время не стоит на месте, и одним пасмурными дождливым днем, король позвал к себе дочь на очень важный разговор. Никто не был в курсе того, о чем же они говорили, ведя разговор за закрытыми дверями кабинета отца. Но в итоге сама принцесса на следующий день объявила своим подданным о намерении выйти замуж за достойнейшего её руки и сердца. Кандидатов было много: большое количество принцев из разных королевств наведались в замок и встретились с королем и самой принцессой, но та выбирала очень тщательно, отказывая каждому из-за какого-либо неудовлетворяющего ее изъяна…       — Я, конечно, прошу прощения, что перебиваю, но не слишком ли принцесса много о себе возомнила? Нарцисс в женской плоти? — интересуется Тэхен, смотря в недовольные за перебитую историю глаза Чонгука.       — Нет. — гордо отвечает омега, возвращаясь к Ингуку, что завороженно слушал папу, положив голову на сложенные ручки на столе и неотрывно смотря на папу. Конечно, Тэхен не дурак, и понял, кто есть кто в этой истории, но все же заинтригованный продолжением, уступает ему, чтобы продолжал, что тот и делает. — Итак, принцесса очень переборчива в выборе будущего мужа, ей не нравился практически никто. Она советовалась с другом, но тот не знал чем ей помочь, поддерживая после каждых таких «смотрин». В один прекрасный день, когда солнышко светило очень ярко, принцесса гуляла в саду, который находился при королевском замке и с нежностью смотрела на каждое живое растение в нем. Неожиданно сбоку послышалось громкое ржание коня, и когда она испуганно обернулась, на неё, в прямом смысле этого слова, свалилось что-то очень тяжелое. Девушка упала на траву, зажмурившись от страха, но распахнув глаза увидела красивое лицо молодого юноши, который с испугом посмотрел на принцессу, а после быстро поднялся, подавая ей руку для помощи, от которой та отказалась, самостоятельно поднявшись и отряхнув свое уже испачканное в грязи платьице.       «— Ты кто? И что здесь делаешь?» — недовольство так и ощущалось в её голосе, но парень не обратил на это должного внимания, хватая её за руку и грубо, как показалось принцессе, пожимая её нежную ладонь…       — Ой, прям белоручка! — прерывает омегу вновь Тэхен, но после угрожающего взгляда затыкается. — Хорошо-хорошо. Продолжай.       — Спасибо за разрешение. — Чонгук пытается припомнить на чем остановился и продолжает. — Девушка одергивает свою руку и повторяет вопрос. Парень ведает ей свое имя и сообщает о намерении взять в жены принцессу сего королевства, на что девушка указывает прямым текстом ему путь, закрепляя это все сомнительной характеристикой. Ведь действительно, зачем ей в мужья и в короли её государства неуклюжий, взбалмошный парень, у которого в голове вместо мозгов ветер?       — Эй! — вновь прерывает его Тэхен, который правильно провел цепочку умозаключений, понимая кто именно этот бедный принц, а подтвердила это еле заметная ухмылка на губах Чонгука, который приостановился, терпеливо переводя на него взгляд. — Он хоть красивый? — с детской надеждой интересуется альфа, понимая, что ведет себя в точности, как трехлетний Ингук, может потому что сказка была для него, а не для сына, который сто процентов ничего не понимал, но слушал очень внимательно.       — Конечно. Хоть в их первую не самую лучшую в жизни встречу, парень оставил после себя изгладимое, но неприятное впечатление, принцесса не смогла выкинуть из своих ежеминутных мыслей образ неуклюжего принца, который решил любым способом добиться девушки. Та поначалу стойко держалась, не отвечая взаимностью на любые провокации принца, который оказался хитрым и очень харизматичным. По истечению двух месяцев она не могла больше врать себе, своему отцу, своему королевству, а самое главное принцу, который уже понемногу терял надежду влюбить в себя капризную принцессу…             To be continued