Культурный обмен

Глава 1: Встреча Расшитый край рушника коснулся пола, и взгляд гостей невольно уперся в зелёный плавник, влажно блестевший из-под узорного подола. Секретарша Галочка — в кокошнике, нарядном сарафане и с огромным караваем на руках — встречала коллег из китайского отдела ССО певучей торжественной речью, вот-вот грозившей перейти в русалочью навь. Начальник русского филиала ССО, выглядящий необычно молодо и несерьёзно — хипстерские очки и одежда в небрежном стиле кэжуал — вздохнул, глядя на оторопевшее лицо шефа Чжао, который пытался незаметно спихнуть огромный кувшин китайской водки растерянному пареньку Го. Вот только у того на руках уже сидел возмущенно шипящий Да Цинь и пытался распушиться как можно больше, косясь на огромного дымчатого кота Баюна. — Константин Бессмертович, вам не кажется, что мы слегка переборщили с традициями? — шепнул Иван, делая вид, что поправляет очки в стильной роговой оправе, привычно ощущая холод от стоящей рядом худой высокой фигуры. Кощей чуть насмешливо покосился на своего начальника и, придержав неизменный ноутбук локтем, разгладил без того идеальный манжет. — Иван Цареевич, традиции — один из регуляторов общественно-культурных отношений. Это важная составляющая по обмену опытом с коллегами из китайского филиала ССО. На этих словах Кощей встретился взглядом с профессором Шэнь Вэем, который явно слышал каждое слово и чуть склонил голову, выражая согласие со своим Тёмным коллегой. Иван насмешливо фыркнул, вспоминая, с каким недоумением его заместитель вскрывал первое письмо от профессора, написанное аккуратным каллиграфическим почерком. На бумаге. Теперь на рабочем столе в стиле хай-тек высилась утонченная хрустальная чернильница, а в подставке рядом — настоящее гусиное перо. Эти двое явно получали удовольствие от переписки. Тем временем за спиной раздался могучий, ни на что не намекающий богатырский вздох. Илья Муромец — в свитере, натянувшемся на широченной груди, с бритыми висками и «хвостиком» на затылке — с интересом рассматривал поверх голов начальства коллегу Чу и нетерпеливо переминался. Он едва не отдавил кончик хвоста щуплому парнишке, одетому в футболку с числом 13, в чьих кудрявых волосах можно было заметить небольшие рожки. Чертёнок негодующе взвизгнул, и все невольно вздрогнули, сбрасывая почти гипнотический эффект приветственной речи русалки. Поймав бритвенно-острый взгляд Галочки, которой испортили минуту триумфа, Тринадцатый втянул голову в плечи и шмыгнул за широкую спину Ильи. Посчитав, что гости уже достаточно традиционно обогатились, Иван шагнул вперед: — Товарищи! Глав 2: Спарринг Это случилось на второй день "культурного обмена". Решив обойтись без нездорового ажиотажа, двое Тёмных, тайком от своих коллег, устроили поединок на полигоне. Шэнь Вэй давно не встречал такого достойного противника, как и Кощей. Тёмные ауры сшибались, потрескивали синеватые разряды энергии Посланника, которые взрезало ослепительно-белое жало двуручного меча Кощея. Азартная злость стремительного хищника против спокойной, уверенной мощи. Уходя от смертоносного лезвия магического меча, Шэнь Вэй одновременно с ударом гуань дао активизировал сгусток энергии. Внезапно, с резким хлопком, прямо между ними материализовались Го, Да Цинь и Тринадцатый. Мгновенно сориентировавшись, Кощей рванул в немыслимом развороте, отбивая энергетический снаряд Шэнь Вэя от растерявшихся ребят, в то время как Посланник, демонстрируя чудеса контроля, за мгновение до удара рассеял гуань дао. Распадающееся лезвие скользнуло в опасной близости от Тринадцатого, почти задев левый рог и заставив чертёнка испугано шарахнуться в сторону. Казалось, опасность миновала, но мгновением спустя тишину разорвал звериный яростный рёв. Рюкзак Тринадцатого раздулся, лопаясь по швам и из него рванул Горыныч, принявший боевую форму. Огромный Змей прикрыл собой ребят, одновременно с этим ударив огнём и хвостом по Тёмным. Прежде чем развоплотиться, уходя от атаки, Шэнь Вэй заметил как Кощей, не успевший вернуть себе равновесие, неестественно резко дёрнулся, и его словно переломило ударом костяного хвоста. В то же мгновение профессор оказался рядом и с облегчением вздохнул, когда Кощей поднялся без видимых повреждений. Вот только выглядел он при этом сильно встревоженным. — Иван… — почти неслышно выдохнул Тёмный и рванул к чертёнку, которому уже удалось успокоить Горыныча и вернуть его до размера щенка. — Тринадцатый, портал в офис! Шэнь Вэй ни о чем не стал спрашивать, понимая — случилось что-то серьёзное. Не медля ни секунды, он тоже перенесся в офис. Чжао, напряженный и чем-то явно озадаченный, встретил его в кабинете начальника русского отдела ССО. Сам Иван, бледный как призрак, пытался что-то сказать Кощею, который осторожно перекладывал его с пола на диван. У стола стояла ошеломленная Чжу Хон, прижимая к груди пустой шприц. — Что произошло? — негромко спросил профессор, подходя вплотную к Чжао. Тот невольно подался ближе, касаясь плечом, и неуверенно хмыкнул. — Мы разговаривали, когда его как будто ударило невидимой силой. Клянусь, Шэнь Вэй, я слышал хруст костей! У парня были все признаки болевого шока, поэтому я велел Чжу Хон вколоть ему той змеиной обезболивающей сыворотки. Мужчины переглянулись и посмотрели в сторону дивана, возле которого на коленях стоял Кощей. Задрав Ивану рукав рубашки, он рассматривал витиеватую татуировку: тонкая игла от запястья до локтя, которую обвивали ветви дерева, а в их узор вплетались фигурки зайца, утки и яйца. Заяц почти весь был выкрашен алым и длинные худые пальцы Тёмного с какой-то болезненной осторожностью очерчивали контур зверя. — Перестань, — Иван приоткрыл глаза и прерывисто вздохнул. — Что произошло? — ... — Кощей. Посмотри на меня. — Это была случайность. Шэнь Вэй вздрогнул от того, как мёртво звучал голос Тёмного. Кажется, он понял, что случилось. Стараясь не смотреть на Чжао, Посланник подошел к Чжу Хон, мягко обхватил девушку за плечи и потянул за собой из кабинета. Хмурый Юн Лань, услышав достаточно, вышел следом, плотно прикрыв дверь. * * * Воспользовавшись моментом, пока Чжу Хон диктовала секретарше состав лекарства, которое было в шприце, он подошел к Шэнь Вэю. - Если бы я так же зависел от тебя, забирал твою боль, возможно, ты был бы более осторожен. Шэнь Вэй вздрогнул, вскидывая на него потемневший взгляд. — Не говори так! Это — страшно. — Страшно. — Согласился Чжао, пристально глядя в глаза Шэнь Вэя. — Страшно, что однажды я могу остаться один. Без тебя. Глава 3: Интриги — Что ты вцепился в этого Кощея как клещ! Да у него таких «иванов» знаешь сколько было?! Один закончится, другой дурак найдется, не ты первый, не ты последний. — Ядвига Ба… — Ты мне тут под наивного-то не коси, внучок, я с тобой сейчас не как директор разговариваю, а как бабка твоя! Кощея знаю со времен, когда тебя ещё и в сказках-то не было. Думаешь, ты для него особенный? Откажись от «Иглы»*. Сейчас самое удобное время. Кощей подставил тебя под удар по собственной халатности да ещё и перед заморскими гостями! Ему нечем будет крыть, я надавлю на Совет. Перекинем метку на… — Бабушка. Передай Константину Бессмертовичу, что это была хорошая попытка. — Ох, что ж вы оба-то ослы упрямые! Как Кощея на светлую сторону потянуло, так сладу теперь с ним нету. Признайся, что ты ему про настоящую мужскую дружбу напел, что он носится с тобой теперь, как курица с яйцом. Ха! — Я предложил ему то, чего у него никогда не было. — И, похоже, угадал. Ну и хитер ты Иван, а перед всеми дурак дураком. Как бы себя не перехитрил. Вот подожди, подрастет Горыныч, узнает, кто его папку завалил, и получишь ты у себя в отделе кровную месть Змея против Кощея. Как пить дать — поубивают друг друга. Может, всё-таки откажешься от «Иглы», а? — Бабуля! *"Игла Кощеева" На самом деле "Игла", это не совсем смерть Кощеева. Она переносит смертельные раны Кощея на носителя татуировки, но сам носитель от них не умирает, он испытывает боль, а рану забирает на себя татуировка. Каждое такое ранение постепенно "убивает" зайца, утку и яйцо — когда они окрашиваются красным, игла ломается и носитель умирает. Татуировку можно перекидывать на другого носителя и жить так вечно. Иван принял "Иглу" осознанно и добровольно, так как это не только своеобразный "договор" с Кощеем, но и оружие. "Смерть Кощеева" работает в две стороны: постепенно убивая носителя, она так же наделяет его грозным оружием - смертоносной "Иглой" - которая пробивает любой магический барьер, без промаха поражает любое существо с тёмной энергией (типа револьвера у Чжао), а так же служит щитом от магической атаки. Глава 4: Всё сложно Тело Ивана Кощея не хотело. Нет, оно томилось, было очень приятно и хорошо, но физическое возбуждение не приходило. Кощей отнёсся к этому сдержано: все живы, трагедии не произошло, остальное не столь важно. Через прикосновения он и так узнал всё, что хотел о чувствах Ивана к себе, а отсутствие телесной близости он как-нибудь переживет. И это невероятно Ивана бесило! Когда он предложил себя со словами «для этого не обязательно быть возбужденным», у Кощея бритвенно заострились черты лица, и весь он стал настолько предельно вежливым, что уже на второй день у Ивана сводило скулы от подчеркнутого «вы» и ровного, почти стерильного тона. У отдела было несколько незабываемых дней «льда и огня», как они это назвали между собой, а потом всё как-то вдруг наладилось и пошло по знакомым рельсам. — Тебе действительно будет этого достаточно? Взъерошенный, с припухшими от поцелуев губами, Иван полулежал на диване у себя в кабинете, наблюдая, как Кощей неспешно пьёт его «примирительный» чай. — Мне достаточно тебя. С этого началась их странная, недосовместная жизнь. На работе их новые отношения никак не сказывались. Они и до этого были похожи на давно женатую пару, в которой один не упускал возможности беззлобно поддеть другого. После работы каждый возвращался в свою квартиру — это негласное правило было принято без обсуждений, с молчаливой подачи Ивана. Кощей не настаивал, потому что ему принадлежали совместные выходные. В его ультрасовременной спальне в стиле хай-тек, среди хрома и черного стекла, Иван смотрелся особенно живым, теплым и настоящим. Сегодня был не выходной, но после того, как Иван принял на себя смертельную рану Кощея, тот даже спрашивать не стал и забрал его к себе, перед этим извинившись перед китайскими коллегами и передав заботы о них Илье. Муромец тут же пообещал гостям знакомство с настоящей русской кухней. Значит, с утра можно в офис не торопиться, отметил для себя Кощей. У него было идеальное чувство времени, заменявшее будильник, поэтому никакие звуковые эффекты Ивана с утра не потревожили. Расслабленный и разморенный спокойным сном, он только тихо вздохнул, когда Кощей осторожно притянул его к себе, прижимая спиной к груди и укладывая руку напротив размеренно бьющегося сердца. Тепло. Губы невесомо коснулись шеи, и Иван улыбнулся, постепенно выныривая из сна. Развернувшись в обнимающих его руках, он долго смотрел затуманенным, мягким взглядом. Самая прекрасная пытка, которой когда-либо подвергался Кощей. Ивана хотелось неимоверно. Казалось, что нет ничего проще и естественнее, чем увлечь его сейчас в поцелуй и, наконец-то, взять всего, себе, целиком — такого податливого, согласного на всё. Вот это «на всё» и останавливало. Иван не откажет, позволит Кощею делать с собой что угодно. Вытерпит от него любое. И мысль об этом отрезвляла лучше ледяной воды. — Поднимайся. У тебя есть 10 минут на душ — я слышу, как сработала кофеварка. — Кощей, когда ты уже поделишься со мной секретом своего потрясающего кофе? — Никогда. Это единственное, чем можно убедить тебя остаться до утра. Иван тихо рассмеялся и потянулся как большой довольный кот. В нём ничего не осталось от вчерашней бледности и скованности в движениях, это окончательно успокоило Кощея. Сейчас они поднимутся, примут душ, Иван припадет к первой дозе кофеина, без которого с ним почти невозможно общаться по утрам, и они поедут в офис. — Кстати, кто там с нашими социалистическими братьями вчера остался? — Илья. — Ох, мать… Рассол? — Иван, 21 век, заедем в аптеку. — Скучный сухарь. — Прагматик. — Люблю тебя. — Я знаю. Глава 5: Очарованный На столе, обернув себя хвостом, сидел Горыныч и, под восхищенные взгляды женской части обоих отделов, благодарно принимал из рук Тринадцатого сахарок, трогательно обнимая сладкий кубик маленькими лапками. Слишком быстро проглотив кусок, он неожиданно громко икнул и отрыгнул небольшой клубок дыма, чем вызвал у Галочки и Чжу Хон синхронный вздох умиления. Да Цинь высокомерно фыркнул с высоты своих десяти тысяч лет великолепия и ревниво покосился на русалку. Галочка сидела за своим секретарским столом, легкомысленно болтая плавниками в тазике, игриво разбрызгивая воду. Предусмотрительный Тринадцатый сидел на столе прямо с копытцами, а Чжу Хон отрастила змеиный хвост, аккуратно подоткнув подол платья за пояс. А ещё на столе, придвинувшись непозволительно близко к нежно-зелёной русалочьей щеке, сидел этот… этот… коллега Баюн! Сверкая пенсне, кот что-то намурлыкивал Галочке на ухо, от чего та заливалась заразительным смехом и шутливо дёргала достопочтенного за длинные усы. «Рыбка моя», — в который раз с нежностью подумал Да Цинь и облизнулся. Глава 6: Сложности восприятия Всякий раз, когда Чжао встречается с начальником русского отдела ССО, Шэнь Вэй невольно внутренне подбирается и всё равно вздрагивает, когда Иван говорит: - Чжао Юн Лань! Магия позволяет им легко понимать друг друга, передавая смысл, но не меняя формы, поэтому Иван понятия не имеет, как звучит для китайских коллег имя Чжао произносимое им на русском. Короткое и хлёсткое, на чужом языке — с привычкой Ивана тянуть и смягчать — оно превращается в откровенную ласку. В первый раз Чжао замолкает от неожиданности, а Шэнь Вэй застывает, пораженный тем, что кто-то посмел позволить себе такое! Сейчас Юн Лана это откровенно забавляет. Он каждый раз хмыкает, когда начальник РССО обращается к нему, и почему-то кидает насмешливый взгляд в сторону Кощея. А вот Шэнь Вэй так и не смог привыкнуть: всё внутри отчаянно протестует, когда он слышит это чужое «Чжаааооюньлаань», произносимое на выдохе, словно нежность любовника. Такая ассоциация смущает и угнетает одновременно — это было тем, что сам Шэнь Вэй не сможет позволить себе никогда. Он с таким трудом добился доверия и дружбы Чжао, что не должен даже думать о большем. Профессор отводит взгляд, прячет за стеклами очков и, желая стереть чужое, произносит про себя «Юн Лань…» — Шэнь Вэй? Чжао словно слышит молчаливый зов Шэнь Вэя и всегда отзывается. Глава 7: Эффект После знакомства с «истинно русской кухней», гости, только недавно отошедшие от сильнейшего похмелья, к предложениям Ильи относились с высокой долей настороженности и от посещения загадочных «истинно русских бань», очень вежливо, но наотрез отказались. Однако, беседа про культурные традиции омовения разных стран получилась сама по себе занимательная, и в итоге Иван загорелся идеей посещения горячего источника. Шеф Чжао, лукаво щуря глаза как легендарный лис-оборотень, пообещал организовать, когда коллеги приедут с ответным визитом. Но Кощей, зная, как нетерпелив порой бывает чем-то заинтересованный Иван, сделал себе пометку поискать возможные варианты на ближайшее время. Просмотрев собранную информацию, Тёмный вынужден был отказаться от природных источников: все они находились довольно далеко, а у них сейчас не было ни времени, ни возможности для поездок. После отъезда китайских коллег отложенные на время «культурного обмена» дела Отдела требовали их постоянного присутствия, однако один вариант всё же нашелся. Клуб «Цветение сливы» предлагал термо-купальни, почти идентичные китайским, и, судя по отзывам, заявленному вполне соответствовал. Кощей созвонился с администратором и арендовал на вечер субботы небольшой зал только для двоих. * * * Разомлевший после массажа Иван почти лежал в бассейне, выложенном природным камнем, погрузившись всем расслабленным телом в горячую, чуть мутную из-за минеральных примесей воду. От поверхности поднимался легкий пар, приятно пахло какими-то травами. Откинув голову на бортик и прикрыв глаза, Иван из-под ресниц наблюдал за входящим в бассейн Кощеем, в который раз отмечая, как гармонично в Тёмном сочетаются высокий рост и сухощавость. Он не выглядел болезненно худым, как могло показаться при взгляде на его аскетичное лицо и бледную, почти белую кожу. Под элегантными, строгими одеждами скрывался поджарый, гибкий и стремительный хищник, который сейчас с природной грацией устраивался рядом с Иваном, почти не потревожив гладь воды. Узкая ладонь с длинными пальцами легла на талию и мягко притянула Ивана к жесткому, сильному телу. Он улыбнулся и с удобством устроился под боком у Кощея, положив голову ему на плечо. Какое-то время они просто наслаждались негромкой музыкой, тонким ароматом, приятным теплом, расслабленностью и близостью друг друга в интимном полумраке бумажных фонариков. Блаженно прикрыв глаза под лаской чутких пальцев, Иван повернул голову, касаясь губами кожи Кощея и отмечая её тепло, вместо привычной прохлады. — Всё хорошо? — Более чем. Улыбку Кощея можно было услышать в низком голосе, почувствовать на вкус прикосновением губ. Иван довольно вздохнул, и Тёмный тут же воспользовался этим, углубляя поцелуй, проникая в жаркий, податливый рот. Они давно научились не торопиться. Когда есть только поцелуи, ценится каждое мгновение, смакуются все оттенки удовольствия, что дарит движение языка, касание губ, смешение прерывистого дыхания. От ароматного пара и внутреннего жара у Ивана закружилась голова, и он чуть отклонился, давая себе передышку. Кощей не возражал — притянул его ближе, усаживая себе на колени, прижимая спиной к груди. Иван выгнулся, подставляя шею, чувствуя, как Кощей слизывает капельки испарины с его кожи, изредка прикусывая выступающие позвонки. Возможно, из-за массажа, горячей воды и общей атмосферы каждое касание воспринималось острее, по телу шли приятные волны удовольствия, и вскоре мягкий плеск воды смешался с тихими, на выдохе, стонами, которые Иван даже не пытался сдерживать, когда руки Кощея скользнули по его телу, оглаживая, лаская, дразня. Сам Кощей словно пьянел от такого непривычно отзывчивого Ивана, не замечая, как постепенно теряет над собой контроль. Ему было мало. Недостаточно. Что-то инстинктивное, тёмное требовало доказательств, что этот человек принадлежит ему, и руки сами притянули узкие бёдра Ивана так, что возбужденный член скользнул по ягодицам, плотно вжимаясь между ними. Тело прошило такое острое наслаждение, что Кощей то ли зарычал, то ли зашипел. Зарывшись лицом во влажные волосы своего персонального проклятья, он вдыхал его запах, настолько глубоко погрузившись в эти ощущения, что не сразу заметил напряжение, сковавшее тело в его руках. Низко склонив голову, Иван издал отрывистый, приглушенный звук и судорожно вцепился пальцами в руки Тёмного, заставляя того замереть. Кощея словно окатило отрезвляющим холодом, когда он осознал, что почти воспользовался любимым человеком для удовлетворения собственных низменных желаний. Принудил. Не смог укротить своё изначальное тёмное и теперь... — Я хочу тебя. Кощей вздрогнул, чувствуя омерзение к себе, — он знал, что отказа не будет. Попытался убрать руки, но Иван крепко вцепился, удерживая и бросая странный, лихорадочный взгляд через плечо. — Иван… — Ты не понял. Я хочу. С этими словами он подался вперед, и пальцы Кощея мазнули по… возбужденному члену. У Ивана крепко и уверенно стояло, натягивая нежную кожу почти до предела. Воспользовавшись мгновением растерянности, Иван развернулся в воде, седлая бедра Тёмного и тут же накрывая его губы порывистым, немного неуклюжим от волнения и возбуждения поцелуем, прижимаясь всем телом, скользя ладонями по сильным плечам, шепча прямо в губы: — К черту всё… Потом… Потом будем думать… Кощей, дай мне это… дай мне почувствовать тебя. Почувствовать нас… Дальше Кощей слушать не стал, подхватил под бёдра и поднялся из воды. Иван лишь крепче вцепился в плечи, выцеловывая шею, и отпустил только, когда спина коснулась прохладной простыни на широкой кушетке, которую до этого скрывала расписная ширма. Рядом на столике стояли тоники, крема, масла, а также несколько одноразовых пакетиков с различной смазкой и презервативы с логотипом клуба, про которые с профессиональным умением как бы между прочим упомянул один из массажистов перед тем как уйти. — Сервис Luxury, — немного нервно фыркнул Иван, напомнив Кощею, что у него это первый раз. Бросив рядом с подушкой смазку, Тёмный затянул его в неспешный, томный поцелуй, так знакомый им обоим, чувствуя, как Иван с легкой заминкой отзывается, потом увлекается, скользя ладонями по узкой бледной спине, прогибается и на миг замирает, ощутив, как их возбужденные члены соприкасаются и удовольствие становится другим — жарким, почти обжигающим. Кощей касался так, словно до сих пор не верил, что ему можно, но когда Иван с низким стоном развел колени шире, у него сорвало тормоза — он слишком долго желал этой близости, чтобы сдержаться. * * * Всё происходит почти яростно. Иван помнит своё нетерпение, почти злость на Кощея, на то, что он медлит, растягивая его своими длинными, сильными пальцами. Возможно, это такая изощренная месть за то, что Иван заставил их обоих столько ждать, но эта мысль тут же пропадает, вытесненная саднящей, тянущей болью, которая, однако, длится недолго. Память её почти не сохранила, тут же наполняясь восторгом, жаром, сбитым на двоих дыханием, ощущением странной, непривычной наполненности, цельности и ритма, что заставляет сердце сходить с ума, а стоны — срываться в несдержанный крик. * * * Сколько бы потом они ни задавались вопросом, что тогда подействовало и запустило реакцию, ответа им найти не удалось. Как и повторить произошедшее. После первого провала они попробовали ещё несколько раз, пока Иван, теперь знающий, чего именно он лишает Кощея, не остановил всё это. — Хватит, — сказал он жестко, болезненно остро глядя в глаза Кощея и делая шаг назад, под враз помертвевшим взглядом. — Хватит, Кощей, — повторил Иван уже мягче, но всё так же безысходно. — Давай просто признаем, что там был афродизиак. Я знаю, что ты взял пробы и ничего не нашел, я знаю… Это тупик. Мы оба теперь не сможем как прежде. Как бы ты себя ни контролировал, но я же вижу, чувствую, что ты — ждешь. Это сводит меня с ума. Бесит! Потому что я хочу быть с тобой, но только мучаю нас обоих. — Это не так. Ты не… — Кощей. Тяжелый взгляд Тёмного пробрал Ивана до нутра, но тот за эти дни уже довел себя до полного эмоционального онемения и даже не вздрогнул, когда за Кощеем закрылась дверь, клацнув замком как зубьями капкана. * * * Письмо, начертанное знакомым стремительным почерком, Шэнь Вэй разворачивает со сдержанным удивлением: он ещё не ответил на предыдущее и не ожидал так скоро нового послания от Тёмного коллеги. Придерживаясь безликого, сухого тона, Кощей описал ситуацию и приложил все имеющиеся данные, вплоть до химического состава минерализованной воды и её температуры. Ощутив легкое смущение, профессор бросил быстрый взгляд в сторону собственной спальни и взялся за кисть. Стиль он выдержал столь же сдержанный, описав известный ему похожий случай и приведя некоторые познания из биологии и психологии живых существ. О том, что существо с более высокой температурой тела может на неосознанном, физическом уровне не воспринимать другое существо с более низкой температурой как партнера для… эмм… спаривания. Шэнь Вэй выразил уверенность, что произошедший эффект был получен тем, что тело было разогрето до необходимой температурной нормы партнёра. Запечатав и отправив письмо через адского посланника, Шэнь Вэй снял очки и, держа их в руках, какое-то время наблюдал за тем, как стекла индевеют от холода. Он десять тысяч лет любил человека. Кощею только предстоит пройти этот путь. Глава 8: Дурацкий день (таймлайн после «Культурного обмена», но до «Эффекта»). Войдя в офис, Иван так и не понял, что заставило его замереть, оглядывая помещение приёмной собственного кабинета. На мгновение ему показалось, что всё как-то поплыло, но стоило ему коротко моргнуть, картинка тут же стала четкой. Не заметив появление начальника, секретарь Галочка что-то увлеченно поясняла их штатному курьеру. Щуплый парень с неизменным рюкзаком и в тяжелых ботинках нетерпеливо переступал на месте, выдавая привычное «цок-цок». Иван подозревал, что у их курьера вся обувь подбита чем-то металлическим, возможно, это был какой-то новый молодежный тренд, как с никнеймами вместо имён. В отделе давно уже никто не помнил, как зовут парнишку, сам себя он звал Тринадцатый. Иван прикрыл за собой дверь, и мягкий щелчок привлек внимание сотрудников. Галочка обернулась, одарив начальника солнечной, как блик на воде, улыбкой, но тут же нахмурилась. — Иван Иванович, вы что-то забыли? Секретарь и курьер одинаково выжидающе уставились на него, от чего Иван почувствовал некоторую неуверенность, в очередной раз поймав себя на ощущении странности происходящего. Он уже готов был задаться вопросом «что происходит?», когда дверь смежного кабинета открылась, и в приёмную шагнул его заместитель, на ходу просматривая что-то в своем планшете. Взгляд, в котором на мгновение отразился холодный, призрачный отсвет монитора, скользнул по помещению и уперся в Ивана. — Доброе утро, Иван. Вы снова забыли, когда у вас отпуск? — Отпуск? — Иван так удивился, что даже не поздоровался в ответ. — Но, Константин, я не… Под понимающими взглядами коллег, Иван замолчал и вздохнул. Так вот почему всё было так странно сегодня. Чёрт, как неловко получилось. Немного сбивчиво попрощавшись, он поспешил выйти из офиса, не заметив, как изменились взгляды за его спиной. Галочка, прикусив нижнюю губу, расстроено водила хвостом в кадке с водой. Тринадцатый досадливо цокнул копытцем и бросил быстрый взгляд на Кощея. От того, казалось, исходили волны пронизывающего холода. Это длилось пару минут, потом Кощей отмер и открыл на планшете календарь. — Галина, подготовьте все необходимые бумаги, потом зайдите ко мне — нужно пересмотреть всё запланированное Иваном Цареевичем на следующие три дня. * * * Вечером, возвращаясь на машине домой, Кощей то и дело цеплялся взглядом за часы на приборной панели, которые, словно в насмешку, ярко подсвечивали день недели — пятница. В любую другую пятницу на соседнем кресле сейчас сидел бы Иван, иронично комментируя всё вокруг, щуря усталые глаза и строя планы на совместный вечер. Но не сегодня. Из-за того, что в Сказках был Иван и «царев сын», и «дурак» — в Мире на него, как на единственного сказочного Ивана, раз в год, но накладывалась вторая ипостась, и он на три дня становился «дураком» — обычным человеком не способным, ни видеть, ни воспринимать ничего сказочного. Все они для него становились просто людьми, коллегами из аналитического отдела, а сам он каждый раз обнаруживал себя в отпуске, где за ним незаметно присматривали Тринадцатый и Илья Муромец. В груди неприятно тянуло и Кощей подумал, что отвыкнуть от одиночества оказалось до коварно легко. Квартира встретила тишиной. Его дом — его крепость. Сосредоточение порядка выраженного в холодном блеске четких, выверенных граней, но сейчас всё это не приносило привычного удовлетворения. Его дому словно не хватало искры, чтобы бесконечно отражать её свет, преображая обычное стекло в бриллиант. Его дому не хватало тепла. * * * Кощей словно застывает во льду до понедельника и когда утром Иван, пахнущий кофе и беспокойством, прижимает его к двери собственного кабинета для быстрого, теплого поцелуя, кажется, что где-то тонко треснула и осыпалась наледь. Глава 9: Дурацкий день. Иван. Иван всегда считал, что мужчины - это друзья, приятели, незнакомцы, враги, но никак не любовники. Как так получилось, что Константин… о Константине думать Ивану было не просто. Пройдясь по комнате, он остановился у окна, за которым куда-то привычно торопился будний город. Иван сегодня тоже торопился, как оказалось – напрасно. Вспомнив пристальный взгляд своего заместителя, он вздохнул, снимая очки и сжимая пальцами переносицу. Иван не помнил, когда начал смотреть на Константина по-другому. У них с самого начала всё было сложно и легко одновременно. Не смотря на обманчиво мягкую и «несерьёзную» внешность, характер Иван имел стальной, и это часто было неприятным открытием для окружающих. Константин же смотрел на него с тщательно скрываемым одобрением. Он вообще на него часто смотрел. Кому другому наверняка было бы неудобно под этими пристальными взглядами, а вот Иван чувствовал себя невероятно свободным, словно за спиной у него армия, флот и воздушно-космические силы. Почему... почему они не стали просто друзьями? Зачем он хочет прикосновений этих сильных рук, согреть своим дыханием бледные узкие губы, увидеть ответное чувство в холодных прозрачных глазах? Иван не понимал и чувствовал себя сегодня особенно растерянным. Оставив очки на прикроватном столике, он ушел на кухню, надеясь, что привычный ритуал по приготовлению кофе поможет ему собраться и хоть немного упорядочить мысли и чувства. Возможно, это даже хорошо, что он несколько дней побудет без своего заместителя и наконец-то сможет принять то, что у них больше шансов стать приятелями, друзьями и даже врагами, но… не любовниками. Кофе имеет неприятный горький вкус, но Иван выпивает его весь, до конца. * * * В понедельник Иван просыпается резко, как от удара. Он помнит всё. Он всегда помнит. С силой проведя ладонями по лицу, он поднимается и уходит в душ, где под струями теплой воды окончательно укладывает прошедшие три дня в свою настоящую реальность. Когда он накидывает на футболку мягкий кардиган и подворачивает рукава, телефон тихо пиликает сообщением от Ильи, хотя обычно по утрам в офис его подкидывает через портал Тринадцатый, чтобы не стоять в пробках, но после «дурацких дней», это всегда машина с водителем. Контрольный. Именно так Илья Муромец на него и смотрит, потом хмыкает и протягивает бумажный стаканчик с ароматным, крепким кофе. Иван благодарит, устраивается удобнее и они в комфортном молчании едут до самого офиса. В кабинете слишком холодно для мая и Иван, не задерживаясь, проходит его насквозь, распахивает смежную дверь и толкает поднявшегося навстречу Кощея, тут же увлекая его в глубокий, мягкий поцелуй. Тот, другой, прав - они не любовники. Они - любимые.