Банька

Вода сомкнулась над головой Стива с отчетливым «у-ух», и все тело сковал холод. Он рванулся, но сразу вспомнил, что бесполезно. Самолет уходит на глубину, и он отправится вместе с ним… Вода подтолкнула его, и Стив ударился макушкой о потолок. Потом его перевернуло и протащило по потолку всей спиной. Каким большим кажется самолет, когда плаваешь внутри него. Снаружи донеслись глухие удары. Кто-то стучал в обшивку. Если бы холод не сковал лицо до полной неподвижности, Стив усмехнулся бы. Этот самолет рассчитан на самые тяжелые перегрузки, голыми руками его не пробьешь. Остатки воздуха вырвались из носа стайкой мелких щекотных пузырьков. На душе стало спокойно. И в этот момент потолок самолета лопнул, как стеклянный, сильная, как стрела крана, рука вцепилась в форму и вышвырнула Стива на поверхность, в невероятную болезненную яркость. Стив втянул в себя острый до рези воздух и закашлялся. Вокруг шумело и гудело, и было очень-очень холодно, настолько, что холод стал его естеством, отключив все прочие ощущения. Пока сквозь ледяной кокон до него не донесся голос, раз за разом повторявший его имя, а потом голова мотнулась. И еще раз. И еще. Только на третий раз Стив чуть приоткрыл глаза, ресницы на которых стремительно смерзались, и увидел, как в лицо летит что-то темное. Потом голова мотнулась еще раз, и снова раздался далекий-далекий голос, который звал его словно издалека… Стив закрыл глаза.

***

— Стив! Da blin! — вырвалось у Баки. Он с отчаянием увидел, что даже полновесные пощечины не оказывают на Стива никакого влияния. Снег, падавший не переставая все последние сутки, не таял на его лице. Баки поднялся и оглянулся. Проклятая метель! До места встречи оставалось совсем недалеко, но теперь с неподвижным Стивом дорога займет вдвое, а то и втрое дольше. Он посмотрел на сброшенный рюкзак, на щит, все еще выглядывавший у Стива из-за плеч. Оставив рюкзак там, где лежал, Баки встал на колено, наклонился и, используя преимущественно левую руку, взвалил Стива на плечи. Тот казался невероятно тяжелым, а от промокшей насквозь униформы и самому Баки вскоре стало холодно. Ориентируясь на смутный массив противоположного берега, Баки двинулся вперед, каждую секунду ожидая хруст льда под ногами. К счастью, он тут был крепкий. До берега он дошел внезапно. Тот оказался высоким, пришлось класть Стива, обвязывать притороченной к поясу веревкой, вылезать сначала самому, потом тянуть Стива вверх. На гребне Баки чуть передохнул, снова взвалил Стива на плечи и пошел дальше. Василий, один знакомец по некоторым не совсем легальным операциям, ждал в условленном месте, зябко топая на месте и хлопая руками в толстых рукавицах. Неподалеку темнел снегоход, без которого зимой в этой глуши было не добраться даже до райцентра. Заработав на оружии и инсценировав с помощью Баки свою смерть, он уехал в глушь, женился на местной красавице и завел крепкое фермерское хозяйство, перекупив у кого-то усадьбу. Баки никогда не обратился бы к нему, если бы был другой вариант. — Опачки, Жорик, вы тут что за игры устроили? — радостно приветствовал Баки Василий, но, разглядев, сразу заткнулся и пошел впереди. Снегоход был достаточно большой, чтобы увезти всех троих, однако укладывать Стива было некуда. — Что произошло? — поинтересовался Василий. — Под лед провалился, пока реку переходили. Заблудились из-за снегопада, решили напрямик. А там промоина. — Бывает. — Василий кивнул. — Ничего, до дома доедем, отогреется. Так, давай-ка его в середину, ты сзади. Держать будешь. Да сними с него панцирь этот. Щит отстегнули и закрепили на багажнике. Василий помог взгромоздить Стива на сиденье и придерживал его, пока Баки втискивался позади. Потом удостоверился, что Стив сидит надежно и Баки его держит. Только тогда он занял на свое место и включил зажигание. На ледяном ветру Стив словно задеревенел еще больше. Баки с тревогой вспоминал все, что узнал об анабиозе и криозаморозках за последние пару лет. Похоже, сыворотка сама включала этот механизм как защиту от переохлаждения, вот только Баки не был уверен, что сумеет реанимировать Стива без врачебной помощи. Доехали быстро, но перед деревней Василий свернул с наезженной дороги и поехал задами. Он затормозил у крепкого забора с воротами, перед которыми снег был расчищен. — Я сегодня баню натопил, подумал, что захотите с дороги попариться. Или лучше врачей? — Не надо врачей, — отозвался Баки, придавленный ставшим совсем неподъемным Стивом. — Баня — это хорошо. — Тогда я вас прямо к ней подвезу. Располагайся, дрова там есть, воды много. Одежду я принесу. Разберешься? — Разберусь. У Баки в голове плавали смутные воспоминания о деревянных постройках, мужчинах в подштанниках, крепком запахе сосновой смолы и дыма. Баня была под стать хозяйству Василия: добротная, крепкая, на века, как говорится. Но не сауна и не архитекторский проект: хороший сруб с каменкой, предбанником и одним небольшим окошком. Василий опять помог снять задубевшего и похожего на мраморную статую Стива с сиденья и затащить в баню. Потом пообещал через часок наведаться и ушел в дом. Стив сидел на широкой лавке. Спиной Баки прислонил его к теплой стене, за которой стояла печь. Прежде чем тащить Стива в парную следовало немного разогреть его. Баки принялся стаскивать ледяную, промокшую одежду. От тепла ломило щеки и пальцы на руке и ногах. Не заботясь о вещах, он грудой свалил их в углу, а потом, оставшись в чем мать родила, повернулся к Стиву. Застежки на униформе смерзлись и поддавались с трудом. Баки чуть не сломал парочку, но постепенно все-таки раздел Стива до пояса. Прижавшись ухом к абсолютно белой, словно лишившейся всех красок, груди, холодной, как снег за стенами бани, Баки еле-еле расслышал редкие удары сердца. У него отлегло. Стив был жив, а значит, оставалась надежда, что и с этой заморозкой он справится сам. Почесав в затылке, Баки стащил его на пол. Хорошо, что Василий был мужчина крупный и баню достроил, не скупясь. Стащив со Стива сапоги, штаны и белье, Баки опять задумался. Мочить пол в предбаннике не хотелось. Он заглянул в парилку. Она была полна сухого жара, не слишком резкого — баню протопили заранее, зная, что сразу в сильный жар нельзя. Прямо напротив входа был двухъярусный полок, справа — печь из гладких валунов и лавка вдоль стены. Рядом с печью стояла кадушка с замоченными вениками, а на стене висели шайки, побольше, для мытья и стирки, и небольшие, для ног. Баки взял тазик, смешал в нем кипяток из котла с холодной водой из бочки и добился приятной температуры. Оставив дверь открытой, чтобы в предбанник шло тепло, он согнул ноги Стива в коленях и поставил ступни в теплую воду. Если замерз — первым делом согрей ноги. Баки не помнил, откуда он это знал, но свято верил в действенность этой заповеди. Потом, принеся в ковшике горячей воды, подлил немного в тазик. Отошел, чтобы заглянуть в печку. Дрова прогорели подчистую, но на их место заботливо сложили новые, подсунув смятую газету. Спички нашлись в предбаннике на полочке, рядом с расческой, шампунем, мылом, губкой в форме уточки и полупустой бутылочкой масла «Джонсонс беби». Мочалки для взрослых висели вместе с шайками в самой бане. Баки разжег печь, два раза проверив заслонку, послушал, как затрещали первые язычки пламени и вернулся к Стиву. Тот все так же лежал на спине с согнутыми ногами. Кожа на голенях начала розоветь. Баки добавил в воду еще немного кипятка. Потом посмотрел, много ли полотенец им оставили. Запас был. Намочив одно в горячей воде, Баки расправил его и накрыл Стива от груди до паха. И присел на скамейку, дожидаясь эффекта. Вот тут его и накрыло. Словно разом дошло, в какой жопе они могли оказаться за последние сутки и сколько раз. Так хорошо накрыло, что аж затрясло. А все Роджерс. Несгибаемый. Не подруби Старк одну из колонн так неловко, что его засыпало камнями, и хрен бы они от него сбежали. Наверняка вылез, но они уже смылись. И Василий. Хорошо, что Баки помнил его номер наизусть, а телефон Стива даже в таких ебенях поймал сеть. Что Василий сразу сказал: «Приезжай». И полет на джете с минимумом топлива, посадка черти где, марш-бросок по заснеженной тайге, а потом метель, и отсутствие моста, и промоина, и Стив, исчезающий посреди ровного пространства. И то, как Баки рыл снег не хуже спаниеля, ища, куда затянуло этого придурка… Баки вздохнул, понимая, что сам проваливается в дремоту, но нельзя было. Рывком заставив себя встать, он снова отнес полотенце, чтобы намочить горячей водой, поворошил дрова, добавил кипятку в тазик. Стив вдруг отчетливо и глубоко вздохнул, все еще не открывая глаз. Баки всмотрелся в его лицо: кажется, щеки слегка зарумянились, губы потеряли синюшность. Отогревается, сукин сын. Простите, миссис Роджерс, мэм. Вместе с краской начали проступать и синяки, и ссадины, полученные за последние сутки. Еще немного, и Стив грозил превратиться в подобие радужного флага. Зачерпнув ковшом на этот раз холодной воды, Баки набрал полный рот и брызнул Стиву в лицо, как раньше делали при глажке белья. Тот вздрогнул, повернул голову, чихнул и открыл глаза. — Добро пожаловать в реальный мир, сопляк, — поприветствовал его Баки. — Отогреешься — придушу своими руками. Стив сел, посмотрел на себя, стащил полотенце и бессмысленно уставился на тазик, в котором все еще покоились его ступни. Потом обвел глазами предбанник. — Где это мы? — сипло спросил он и закашлялся. — Рашен сауна, в просторечии баня. Вставай, греться будем. Стив честно попытался, но чуть не въехал головой в стену, потеряв ориентацию. Баки обхватил его, поддерживая, и только тогда заметил, что Стива трясет, как олений хвост. — Твою ж дивизию, — пробормотал Баки. — А еще суперсолдат, называется. Искупнулся слегка, и капец. Поддерживая Стива, Баки ввел его в парную и помог дойти до полка. — Ложись, Стиви, — скомандовал он. — На живот ложись. Сейчас я тебя парить буду. Стив беспрекословно лег на нижнюю полку, вытянувшись на гладко оструганном дереве. То, что он не задал ни одного вопроса, говорило о многом. Ну ничего, оклемается. Баки проверил печь: горело хорошо. Прикрыв заслонку, чтобы не вытягивало все тепло, он набрал ковшиком воды и плеснул на каменный бок. Шибануло паром, так, что он задохнулся. Стив тоже закашлялся. Баки подошел к кадушке и вытащил веник. Василий заварил их заранее, и сейчас от настоявшихся в кипятке веток пошел свежий дух весеннего леса. Встряхнув его, чтобы избавиться от лишней воды, Баки вернулся к Стиву. — Помнишь, как сестра Агата наказывала нас, когда мы не учили катехизис? Ну так готовься, Стив, у меня рука потяжелее. Веник Баки переложил в левую руку: она не уставала. Замахнувшись, он шлепнул Стива по ягодицам. Тот, не ожидавший такого, несмотря на напоминание о монашке с розгами, отпрянул в сторону. Баки придержал его за плечо и заставил вернуться на место. — Проверенный способ, — сквозь зубы процедил он. — Что не входит в тебя через уши, войдет через задницу. Он продолжил охаживать Стива веником, сам заводясь от каждого смачного шлепка. От пяток, круглых и розовых, по длинным ногам, крепкой заднице, по бокам, прочерченным косыми мышцами и широкой спине с ложбинкой позвоночника. Стив дергался, извивался и пытался отползти или свернуться клубком, но Баки не позволял. Раз за разом возвращал обратно и продолжал хлестать. При этом он словно позабыл, что речь шла о, говоря языком двадцать первого века, спа-процедуре, а не наказании. — Это тебе за вертолет голыми руками, — приговаривал он, — за то, что перед Старком вместо щита прыгал. За то, что вечно мчишься, сломя голову. За то, что я тебя почти двадцать минут искал, пока ты подледный заплыв устраивал! За то, что я чуть не поседел! В который раз! Стив и не пробовал оправдываться, только фыркал, вздыхал и постанывал. Постепенно, однако, он перестал дергаться, ахать и практически взвизгивать при каждом особенно крепком ударе, а растекся по полке этаким куском желе в форме человека. Баки исхлестал его до алых полос, не жалея ни синяков, ни ссадин, но теперь мышцы вибрировали от наполняющего их тепла, кровь торопилась разнести это тепло по всему телу, в самые глубокие и потайные его уголки. Потому что и Баки разогрелся так, что впору было бежать на улицу и нырять в снег, чтобы охолонуть. Набрав в шайку прохладной воды, Баки окатил Стива от ног до плеч, возвращая во вменяемое состояние. Отфыркиваясь, Стив приподнялся на руках. — Переворачивайся, — скомандовал Баки. — Спереди греть буду. Спереди на Стиве живого места не было. Баки уже приноровился да и пыл свой порастратил, и поэтому он его теперь не столько хлестал, сколько гладил. Прогревал мышцы, выгоняя холод и усталость. Он сначала услышал, что Стив дышит как-то неровно. А там увидел, как он прячет раскрасневшееся сверх всякой меры лицо в согнутой руке. Причина обнаружилась чуть ниже, и при виде ее, гордо вздымающейся и явно жаждущей самого пристального внимания, у Баки и самого резко потяжелело внизу живота. Он вдруг посмотрела на Стива совсем другими глазами, жадными и темными. Отшвырнул веник в сторону и хлопнул Стива по бедру. — Развернись. Стив послушался, повернулся и замер, предоставляя Баки принимать решения. Тот погладил густо-розовые ягодицы правой рукой, потом ухватил обеими за бедра, намереваясь заставить Стива приподняться. Старый армейский принцип: подрочи другу, и друг подрочит тебе. Чего он никак не ожидал, так того, что Стив взвоет и резко рванется в сторону, впечатавшись при этом боком в бревенчатую стену. Слева на бедре, с заходом на задницу, красовался ожог в виде ладони, быстро наливающийся алым. Баки посмотрел на металлическую руку. Точно, теплопроводность. Нагрелась, пока он тут в жару то дрова ворошил, то пару поддавал. Баки на секунду коснулся локтем собственного бока. Тот был теплым, но не обжигал. Но вот ладонь, похоже, нагрелась куда сильнее. — Прости, Стив, прости, — пробормотал Баки. — Сейчас, надо охладить и намазать чем-нибудь. Баки вспомнил о полотенце, принес, сунул в холодную воду и плюхнул Стиву на задницу. Потом кинулся в предбанник за маслом. На глаза ему попались толстые длинные варежки для защиты от жара, чтобы снимать крышку с котла. Если они могут защитить руки от горячего металла, то и горячий металл они надежно прикроют. Баки натянул на левую руку варежку, схватил детское масло и плеснул в правую ладонь. — Убери полотенце, Стив, — потребовал он, вернувшись в парную. Стив, терпеливо (даже слишком) лежавший, стянул мокрое полотенце. Баки присвистнул. Ожог был нехилым, будто утюгом странной формы приложили. Рядом приклеился березовый листик. Баки осторожно вылил масло из ладони на кожу и принялся распределять кончиками пальцев. Стив задышал быстрее. Баки давно уже намазал ожог, но никак не мог оторваться от очень гладкой и мягкой кожи. В какой-то момент он заметил, что не стоит сбоку, а устроился позади Стива, между его раздвинутых ног. Масло прекрасно скользило, и Баки растирал его по ягодицам, пояснице, бедрам, даже самому себе не позволяя задумываться, чем же именно он занят. Стив вздохнул опять и вдруг приподнялся, выпячивая задницу и раздвигая ноги еще шире. Он ни словом не намекнул, чего хочет, и Баки тоже боялся, что если спросит, то все немедленно закончится. Поэтому он не спрашивал. Просто позволил руке соскользнуть с крепкого полушария в ложбинку. Провел указательным пальцем снизу вверх, чуть потер нежные складочки. Потом немного надавил на пробу, проверяя, верно ли догадался. Если Стив ничего такого не имел виду, он вполне мог уйти от проникновения, отодвинуться или вообще сесть, и Баки никогда не посмел бы настаивать. Но Стив не сделал ничего подобного, а чуть подался назад, надеваясь на палец. Поразительно, что в теле Роджерса, таком большом и мощном, как оживший камень, имелись скрытые нежные места. Внутри он был словно из шелка и бархата. Баки схватил масло и вылил все, что было, Стиву на спину. Прозрачная жидкость потекла, и он собрал ладонью, смазал себя, не жалея, и, приставив головку к центру, где сходились розовые линии, нажал. И сам не ожидал, что сразу получится. Стив впустил его, не целиком, только головку, но уже это было больше, чем все, на что Баки когда-либо мог просто позволить себе рассчитывать. Казалось, Баки пережало легкие, он хватанул густой жаркий воздух ртом и, придерживая себя у основания, качнулся слегка назад, а потом вперед, продвигаясь чуть глубже. Стив задержал дыхание, Баки чувствовал, как напрягаются его мышцы, и как он сознательно расслабляет их, запрещая себе сопротивляться. Вся спина и бедра Стива были скользкие, варежка на левой пропитывалась маслом, пальцы правой оскальзывали, теряя хватку. Баки наклонился, распластываясь на надежной, крепкой и — Мария, Иосиф и все святые, слава вам! — теплой спине Стива, перехватил его поперек груди и потянул на себя, заставляя выпрямиться. Стив на секунду замер, стоя на коленях, а потом с шумным выдохом осел, и Баки словно провалился в невероятные тесноту и жар, охватившие его, казалось, целиком. Он вжался Стиву лицом между лопаток, пытаясь хоть немного справиться с собой. Последние пару дней их несло, словно в бурной реке, ударяя о камни и протаскивая по таким перекатам, что они совершенно потеряли чувство верха и низа, а сейчас будто попали в один водоворот, и их тянуло все глубже, сжимало и крутило, то разнося в стороны, то сплетая в невероятной близости. Стив уперся руками в верхнюю полку и сам приподнялся. От этого движения у Баки потемнело перед глазами окончательно, он прижал его к себе, обнимая за талию, и двинулся вверх. Стив ахнул, дернулся прочь, Баки потянул его вниз… Движения стали резче, быстрее, хорошо смазанные влажные тела терлись друг о друга с жадными хлюпающими звуками. Ни один из них не услышал, как хлопнула дверь предбанника, Василий позвал, понял, что его не слышат, зашел, обстучав снег с унтов о порожек, с охапкой одежды и несколькими бутылками пива в руках. Свалил одежду на лавку, пиво поставил рядышком и приоткрыл дверь в парную. Из-за заполнявшего ее пара он не сразу понял, что видит, и подумал, что американцы разошлись с вениками, но потом разглядел две слаженно двигающиеся фигуры и однозначные звуки, и торопливо прикрыл дверь. Живые оба, и ладно. Вспомнил, как в самом начале после свадьбы сам мылся с женой Ириной, как жар от печи превращался в жар в их крови, усмехнулся и вышел. Баки краем сознания уловил стук, когда Василий покрепче захлопнул входную дверь, но отбросил его, как нерелевантный. Стив в его руках двигался, как разошедшаяся до полного хода машина, одной рукой упираясь в стену, царапая проложенную между бревнами паклю, второй стискивая свой член, забывая, однако, двигать ей. Баки почувствовал, что все, больше не может, падает, проваливается в пустоту и темноту, которая вдруг взрывается ослепительным фейерверком, а потом он мог только сидеть, ловя воздух ртом и бессмысленно моргая. Стив наконец сообразил и пару раз все-таки скользнул кулаком по собственному стояку, а потом Баки ощутил, как его задница сжимается мощным клинчем, и чуть не кончил второй раз от этого ощущения. Но он все же слишком устал. Поэтому он обнял Стива и прижался к его спине грудью, а лицом вжимаясь в мокрый растрепанный затылок. Теперь, когда адреналиновая волна схлынула, на него навалилась усталость. Захотелось просто лечь и не двигаться, долго-долго. И, если можно, поспать. Зато проснулся Стив. Отодвинулся, развернулся, посмотрел на привалившегося к стене Баки, поднялся и вытащил из кадушки второй, не измочаленный еще веник. — Как сестра Агата, говоришь? — задумчиво произнес он, рассматривая прутья и распаренные духовитые листья. — Баки, по-моему, ты тоже заслужил немного обучения церковными методами. За каждый день последних двух лет, пока я гадал, куда ты подевался!