Замкнутые (друг на друге)

Ханна смотрит на него своими невозможными глазами — темные круги под ними выдают усталость. Смотрит с тревогой, выискивает перемены в поведении. Переживает. Маттео отворачивается, натягивает на голову капюшон толстовки, которой давно пора в стирку, уходит прочь. Ханна искренне волнуется, пытается помочь, да только нечем ей. У нее — плохие оценки по математике, неуспеваемость по нескольким другим предметам, тревога за подруг и не всегда хорошие отношения с отцом. У нее Йонас — радость и добрая печаль при виде него, руки в замок перед собой, на губах легкая улыбка. Уже не вымученно, уже почти отболело, осталась теплая привязанность и немного тоски. У Маттео психически-неуравновешенная мать, нездоровая увлеченность травкой, хронический недосып. У Маттео Йонас — в каждом болезненном вздохе, в лопнувших сосудах глаз после бессонной ночи, в каждом чертовом счастливом воспоминании, в каждом "подожди" и "постой", произнесенном вслед уходящему лучшему другу. У Маттео Йонас — нарывом, открытой раной и оголенным нервом, болит и колется, он в него по уши, а Йонас только про Ханну, про ее волосы-глаза-улыбку, и Маттео, кажется, наизусть выучил описание ее внешности, хотя порой становится понятно, что все эти восхваляющие речи по сути неправда. Что волосы Ханны напоминают не осень во всем ее великолепии, а скорее перезрелый апельсин, а в темноте становятся темнее; что глаза у нее не волшебные, а совсем даже человеческие, — короткие, почти незаметные, ресницы и мешки под глазами на половину лица, а нос картошкой, и куча веснушек несуразной россыпью, одна на другую лезет. Маттео иногда думает, что помимо Йонаса, он и в Ханну немножко влюблен, совсем капельку и как-то не всерьез, за поддержку, за то, что не смогла отвернуться от него, от них обоих — от Йонаса, когда он не смог простить вовремя, от Маттео, когда он поступил с ней самым худшим образом. Йонас только начал отходить после расставания с ней — флирт с девушками на вечеринках, меньше травки и почти полное отсутствие алкоголя. Снова зависает у Маттео, который теперь почти самостоятелен, живет отдельно от матери, вырвался и может начать дышать полной грудью. Точнее, мог бы, если б ребра не сдавливало от оглушительной тоски при одном взгляде на Йонаса, который остается у него на ночь с воскресения на понедельник, спит с ним в одной постели и пьет из его любимой чашки с небольшим сколом у ручки, щурится, так что морщинки образуются в уголках глаза, морщится, отхлебывая слишком горячий кофе, рукой убирает непослушные завитки волос назад, чтоб не мешали. Маттео и рад бы наслаждаться совместным времяпровождением, да только нервы не железные, на успокоительные не всегда хватает денег, а без них лежать по ночам в нескольких сантиметрах от человека, за которого отдашь все, что у тебя есть, и спокойно спать не выходит. В школу приходят вместе, садятся за одну парту — неизменно вот уже несколько лет. Ханна улыбается, одними губами шепчет "привет", отворачивается к Мие. Они в последнее время так много времени проводят вдвоем, что самому Маттео непривычно — раньше Ханна была либо с ним и Йонасом, либо одна, но он рад за нее. Таких хороших друзей, как Мия, Сэм, Амира и Кики у Ханны еще не было. А Мия и вовсе влияет на нее исключительно положительно — зазывает на долгие прогулки по вечерам, заставляет смеяться, обнимает чаще, чем этого требует ситуация. Маттео кажется, что Мия в Ханну немного как он в Йонаса, только может не так больно и глубоко — неловкими взглядами украдкой, рукой по апельсиново-рыжим волосам и бесконечными объятиями. Так они все и существуют — в каком-то несуразном замкнутом круге. Маттео, Йонас, Ханна и Мия. А рядом, не входя в эти границы, несчастный Алекс, которому в сердце Мии места не нашлось, которого Ханна, фантомно, сама того не ведая, вышвырнула прочь, едва посмотрев на Мию своими невозможными глазами.

***

На вечеринке в доме у Сэм шумно, глаза режет от неонового свечения, повсюду танцующие знакомые из школы — Кики и Карлос, покачивающиеся в такт музыке, Сэм с каким-то парнем, Абди, Алекс и Амира, а еще тот странный парень из параллели, порою смотрящий на Маттео так пристально, что становилось неловко. Маттео поправляет рукав слишком большой для него кофты, уходит прочь от шума в ближайшую пустую комнату, которая оказывается чьей-то спальней, и валится на кровать. Через несколько минут голос за дверью, перекрикивая басы, просит разрешения войти. Маттео соглашается, и Мия осторожно входит в комнату, на ходу заплетая светлые волосы в косу. — Почему ты не со всеми? — спрашивает она. — Твои друзья только что пришли, и Йонас тоже там. Маттео становится дико смешно. Мия, то ли специально, то ли без умысла, разделила его друзей и Йонаса, как это делает он сам, наедине со своими мыслями. На секунду становится интересно, разделяет ли Мия своих подруг и Ханну точно так же. Маттео пожимает плечами и двигается на противоположную половину кровати, чтобы Мие хватило места. Она садится рядом ним, поджимает под себя ноги. Смотрит, смотрит на него так же, как до этого смотрела Ханна, с тревогой и затаенной печалью, так пристально, что становится неловко. Маттео отводит взгляд. — Ты не знаешь, Йонас все еще влюблен в Ханну? — шепчет Мия, решаясь. Маттео улыбается, приятно все-таки осознавать, что не один ты неудачник, что кто-то еще умудрился привязаться к кому-то настолько сильно. — Думаю, да, ты знаешь… — начинает он, но договорить не успевает. Йонас врывается в комнату, на ходу отталкивая от себя пьяную незнакомку, увязавшуюся было за ним, широко улыбается. — Чем вы тут занимаетесь? Не дожидаясь ответа, продолжает, подходя к Маттео и наклоняясь к его лицу: —Эй, Луиджи, бро, я переночую сегодня у тебя, лады? Мать мне разнос устроит, если я приду сейчас. Вот же черт, опять провести ночь рядом с самым дорогим человеком, в режиме "без сна", смотреть, но не трогать? — Конечно, — говорит Маттео и для уверенности кивает головой, подтверждая. Маттео поднимается с кровати, схватившись за руку Йонаса, и они вдвоем выходят из комнаты, бросая Мие короткое "пока". Сразу же закладывает уши. На вечеринке в доме у Сэм шумно.

***

На улице пахнет свежестью и сырым асфальтом, дождь кончился только недавно, и тонкие кеды Маттео, не предназначенные для такой погоды, промокли насквозь. Но это не имеет никакого значения, потому что рядом с ним, на расстоянии нескольких сантиметров, прижавшись к кирпичной стене ближайшего дома, стоял Йонас. Впервые за несколько недель не раскуривающий косяк, не пьющий ничего крепче банки колы у себя в руке. И пока сам Йонас рассказывал про предстоящие экзамены и про то, как все это тяжело будет учить, Маттео смотрел на него не отрываясь, заново запоминал любимое лицо: глаза, губы, нос, все знакомое до боли. Кажется, если зажмуриться, можно вновь воспроизвести его внешность по памяти, чем Маттео и занимается теми долгими часами, когда они с Йонасом находятся порознь. Сейчас они немного постоят вот так, близко до невозможности, и пойдут в школу. И снова уроки, биология и споры с Амирой, назойливая Сара, доставучие учителя и много домашки. Снова видеть Йонаса с другими людьми. Йонас все еще что-то говорит, Маттео не вслушивается в его речь, ему просто дико нравится голос, и его звучание откладывается где-то на подкорке сознания. Маттео поворачивает голову и видит Мию и Ханну, идущих в направлении школы. Они его замечают и машут приветливо. Он машет в ответ, Йонас заканчивает говорить и улыбается им обеим. Девушки скрываются за серым забором, Йонас забывает, наконец, про экзамены и шепчет: — Знаешь, а меня отпустило от нее, кажется. Улыбается еще шире и повторяет громче: — Точно отпустило. Маттео закрывает глаза, делает глубокий вдох. Пахнет свежестью и сырым асфальтом.