Дошутился!

— Ну откуда же я знал, что Цзин такой обидчивый? — ворчал сяо Шу, перепрыгивая с камня на камень на садовой дорожке. — Еще и расплакался. А ведь сам, сам предложил! И я, конечно, знаю, что он так шутил… Но и я тоже! — Сяо Шу, не переживай так, — утешающе проговорила Нихуан. — Помиритесь еще. Не вечно же он будет на тебя дуться! — Пусть только попробует! — К сяо Шу возвращалось привычно-бодрое расположение духа. — Вот же глупый Буйвол, сам не знает, чего хочет! А получилось здорово, а? Сяо Шу остановился и ткнул Нихуан локтем в бок. — Правда же, здорово? У него было такое лицо! Нихуан рассмеялась. С этим спорить было невозможно: лицо было знатное! Они все еще хохотали вдвоем, когда за их спиной раздался голос: — Вот она какая, новая горничная княжны Нихуан! А мне все посмотреть хотелось, что за девица, из-за которой нынче утром поднялся такой переполох! Сяо Шу и Нихуан в панике переглянулись и одновременно упали в поклон: — Тетушка Цзин!... А началось все три дня назад. Сяо Шу в очередной раз одержал верх в поединке над Цзином, а потом Цзин взял реванш, и они валялись в траве в обнимку и смотрели на облака. — Мы с тобой никогда не расстанемся, сяо Шу, — заявил вдруг Цзин ни с того ни с сего. — Правда же? — Конечно нет! — хмыкнул сяо Шу в ответ. — Чушь какая-то. Зачем нам расставаться? — И ты всегда будешь рядом? — Ну да. Если только на войну не поеду. А так — почему не быть? — Хорошо тогда, — удовлетворенно кивнул Цзин и замолчал. А потом вдруг сказал: — Тогда я вырасту и женюсь на тебе. Чтобы ты всегда-всегда был рядом! Сяо Шу расхохотался: — Не, братец, не получится. Я ведь тебе не девчонка! Я — молодой командующий! Цзин насупился: — Все равно женюсь. Я же принц. Я это… указ издам! — Ну, посмотрел бы я на этот указ! Да и как ты себе представляешь? Ты, значит, молодец такой, женишься на мне, а Нихуан что делать будет? — А я… А я… Я и на Нихуан женюсь! Сяо Шу покатился со смеху: — Ей об этом скажи сначала! — И скажу! Только на тебе первым женюсь. Будешь дома сидеть и ткать! И прясть! И… — Цзин задумался. — И суп варить, — подсказал сяо Шу. — Только матушка твоя со всем этим лучше справляется как-то... — И ты научишься! — Цзин схватил его в охапку и притянул к себе. — Женюсь на тебе, и больше никогда не расстанемся. Вот! Здорово я придумал? — Ага, — хрюкнул со смеху сяо Шу. — Просто гений мысли. Так держать! Про разговор этот Цзин, конечно, скоро забыл. А сяо Шу не забыл. Его одновременно забавляла и возмущала вера Цзина в то, что именно сяо Шу из них двоих должен сидеть дома за ткацким станком. Поэтому, подумав пару дней и отбросив десяток-другой неудачных вариантов, он наконец придумал отличный розыгрыш. Лучший розыгрыш за всю его жизнь! Взяв в сообщники Нихуан, он раздобыл самое красивое платье, которое только налезло на него в плечах, украсил волосы драгоценными побрякушками (стащив их у матери из шкатулки) и предстал перед Нихуан, неуклюже размахивая слишком длинными рукавами. — Ну, княжна, как тебе твоя новая горничная? Нихуан покатилась со смеху: — Отлично просто! Только теперь тебе еще надо научиться в этом подобающе ходить! — Ты ж девчонка! Ты и учи! Нихуан уперла руки в боки: — Да за кого ты меня принимаешь? Какая я тебе девчонка? Да я великий воин не хуже тебя! Так что бери сяо Лин и сяо Гань и требуй у них уроков. Не волнуйся, они никому не разболтают раньше времени, они и платья для тебя помогали подбирать! Две служанки принцессы Цзинъян возникли словно из ниоткуда и склонились в поклоне перед сяо Шу: — Мы готовы учить молодого господина манерам и походке… — Ну ладно, ладно, — махнул рукавом сяо Шу. — Учите меня! Девчонка вышла — загляденье! Сам бы за такой приударил! С убранной назад челкой и длинными тяжелыми шпильками сяо Шу с трудом узнавал себя в зеркале. Сяо Лин и сяо Гань оказались хорошими наставницами, и сяо Шу довольно быстро освоил семенящий шаг и подобающее положение рук. Сложнее всего далась склоненная голова: сяо Шу привык смотреть гордо и прямо и ходить, глядя в пол, казалось для него верхом неудобства. Он даже проникся сочувствием к матушкиным служанкам. Они ж мира вокруг не видят! — Ну, ты готов? — Нихуан возникла в дверях. — Там Цзин вышел прогуляться с принцем Ци в сторону Садов Восточного Ветра! Лучше времени и не придумаешь! — Готов, готов, остался последний штрих… — сяо Шу взял краски и подвел губы. — Как думаешь, надо еще румян? — Не, так сойдет, — отмахнулась Нихуан. — Ну не может горничная быть красивее хозяйки! — Ну, тут как посмотреть! — захихикал сяо Шу и, увернувшись от подзатыльника, бросился на улицу. Цзин и в самом деле чинно прогуливался с принцем Ци по Саду Восточного Ветра. В разговорах о мудрости древних трактатов и поисках праведного пути даже среди неправедных троп и мыслей Цзин не услышал, как со стороны Весеннего Павильона послышался смех и шелест юбок. Принц Ци раньше него заметил княжну, заметил и служанку, но вида не подал: давно ли он сам был юношей и любил подшутить над ближним? Потому он лишь обратился к княжне с приветствием, привлекая внимание Цзина: — Княжна Нихуан! Удивительное совпадение — увидеть вас здесь в такое время! Нихуан поклонилась: — Ваше высочество принц Ци! Я всего лишь показывала сады своей новой горничной. Ее ждет большое будущее, ведь принц Цзин собирается взять ее в наложницы, а в будущем повысить до супруги, потому ей особенно важно знать все о дворце и его обитателях, чтобы верно служить ему! Цзин недоумевающе моргнул. Принц Ци же рассыпался в добрых словах и пожеланиях княжне и ее служанке, которой уготована такая счастливая судьба! Сяо Шу держал лицо и из-за всех сил пытался не рассмеяться: Цзин его не узнавал! Смотрел в упор — и не узнавал! Судя по нахмуренному лбу, в самом деле пытался вспомнить, где и когда зажал в углу служанку и наобещал ей всякого! — Ваше высочество принц Цзин, — проговорил он наконец, убедившись, что смех не вырвется наружу. — Как, вы разве уже забыли свои обещания? Вы были так крепки в своих намерениях жениться на мне, чтобы я готовила вам ваши любимые ореховые печенья… Вы передумали? Цзин открыл рот. Закрыл. Открыл снова — ну точно рыба, выловленная из реки! Сяо Шу с удовольствием смотрел, как заливается краской его лицо, и наслаждался каждым моментом замешательства, пока Цзин не крикнул ему в лицо: — Дурак! Идиот! И ты… — он повернулся к Нихуан, задыхаясь от возмущения, но сдержался — только рукой махнул, повернулся и бросился прочь. Сяо Шу почесал в затылке: — Что это с ним? Нихуан вздохнула. Принц Ци улыбнулся и предложил продолжить прогулку: мало ли кто еще встретится по пути? Так и получилось, что они повстречались с тетушкой Цзин. — Тетушка, это такая шутка! — принялся объяснять сяо Шу. — Понимаете, Цзин, он… — Он очень расстроился, — укоризненно посмотрела на него тетушка Цзин. Из всего арсенала ее укоризненных взглядов это был тот, от которого пробирало даже сяо Шу. Больше ей ничего говорить не потребовалось: сяо Шу знал друга достаточно, чтобы представить, в каких чувствах он прибежал к матушке и что мог ей наговорить. — Да я не со зла! — горячо воскликнул он. — И обижать его не намеревался. Просто… Ну весело же! Тетушка прикрыла лицо рукавом: — Ты и в самом деле большой затейник, сяо Шу. Только забываешь, что шутки — как зерна. Должны попадать в плодородную почву в нужный сезон. Иначе и урожай загубишь, и людей оставишь без риса… Разве хорошо оно? — Ну… Нехорошо, — вынужденно признал сяо Шу. — Все должно быть в меру, сяо Шу, — пожурила тетушка Цзин и все-таки засмеялась: — А девица получилась диво как хороша! Даже жаль, что не сравнится с настоящими горничными Нихуан. — Вы не волнуйтесь, тетушка! — хитро улыбнулась Нихуан. — Если сяо Шу будет плохо себя вести, я его в горничные насовсем возьму. Сяо Шу махнул на нее рукавом: — Чур-чур, хватит с меня! Тетушка, а где сейчас Цзинъянь? Тетушка Цзин развела руками: — Никого не хочет видеть в Весеннем павильоне. — Понял! — сяо Шу коротко поклонился и размашисто зашагал в другую часть сада. Определенно, как эти служанки хоть куда-то успевают, когда и ноги переставляют с трудом? Цзин в самом деле отыскался в павильоне. Сидел перед жаровней, пытаясь просверлить взглядом дыру в пузатом чайнике, и грустно смотрел куда-то вдаль. И так увлеченно страдал, что сяо Шу незаметной мышкой проскользнул в павильон и подкрался, чтобы закрыть глаза — а Цзин даже не среагировал. — Эй! — шепнул на ухо сяо Шу. — А если бы я был страшным наемным убийцей-хуа? Вашего высочества тут бы уже не сидело! — Но ты же не убийца-хуа, — отмахнулся Цзин. — Вот и отвали. Сяо Шу хмыкнул и убрал руки с его лица, обнимая за шею. — Ну вот еще. — Отвали, кому сказал… — Цзин, не оборачиваясь, попытался пнуть его локтем. Не вышло. — Снова промазал! — сяо Шу переполз так, чтобы смотреть ему в лицо. — Цзин, ты что, в самом деле обиделся? Цзин упрямо смотрел в сторону: — Вот еще. На дураков не обижаются! — А я, выходит, дурак? — Сам не знаешь? — Цзин все-таки посмотрел на него. Укоряющие взгляды у него получались намного хуже, чем у тетушки Цзин, а потому сяо Шу весело продолжил: — Я дурак, и шутки у меня дурацкие? — Именно! — И тебе не понравилось? — Вообще нет! — И было не весело? — Да что ты вообще нашел веселого в том, чтобы одеться девчонкой?! — вспылил Цзин и попытался вскочить на ноги, но сяо Шу удержал его на плечи. — Как что? — округлил глаза он. — Ты же обещал на мне жениться! Цзин оторопел и набрал побольше воздуха, чтобы высказать другу все, что думает о нем, но сяо Шу разгадал его намерения и быстро прижался губами к губам. Цзин оторопел. Сяо Шу, пользуясь заминкой, углубил поцелуй, удерживая Цзина рукой за затылок. Когда он отстранился, довольно улыбаясь, Цзин стоял, не шевелясь, до ушей залившийся краской. — С-сяо Шу!.. — Да брось ты! — ошалело сказал сяо Шу. — В этом что, все дело было? Цзин помотал головой и упрямо попытался отстраниться, но сяо Шу держал крепко: — Та-а-ак.. Цзинъянь! Вот что ты за человек такой? — Нормальный я человек! — пробурчал Цзин, глядя в пол. — Да какой ты человек, ты буйвол самый натуральный… ай, еще и бодаешься! — сяо Шу резко толкнул его в плечо, опрокидывая на пол. — А буйволов надо арканить. И стреножить. И, напомни, что еще с ними делают? Ах да! Объезжают! Цзин оторопело смотрел на него снизу вверх. Сяо Шу, подобрав шелковые юбки, гордо уселся верхом с видом победителя. — Ну? — спросил он. — Убегать будем? — Шутки у тебя гадкие! — сообщил Цзин самым мрачным и скорбным тоном. — И помада у тебя гадкая. И сам ты… гадкий! — Вот как мы заговорили! — сяо Шу медленно вытянулся сверху, упираясь локтем в пол. Пальцем свободной руки он пробежался по платью Цзина и скользнул под воротник. Цзин охнул. — Помада не нравится… Может, убрать? — сяо Шу облизнул губы, и Цзина снова бросило в краску. — Издеваешься, да! — он рванулся вверх, намереваясь сбросить с себя сяо Шу, но тот слишком часто вступал с ним в шутливые бои, чтобы уступить. Рука сяо Шу быстро нашла искомое среди многочисленных слоев одежды. Цзин задохнулся, глядя на сяо Шу широко распахнутыми глазами, в которых читались смущение и ужас. Сяо Шу облизнул губы, не отрывая взгляда, и медленно провел рукой по члену, едва сжимая. — Так что же, убрать? — спросил он, наклоняясь ниже. И двинул рукой еще раз. Цзин только охнул и поддался, качнулся бедрами навстречу и вцепился в плечи с такой силой, что сяо Шу ойкнул. Шелк не плотная парча его привычной одежды, через такой синяки останутся с легкостью, а ну и пусть остаются. Сяо Шу вообще ко всему относился спокойно — к синякам, к шрама, болезням, ссорам, проблемам.. Только вот к закушенным губам и частому дыханию Цзина оставаться спокойным никак не выходило. Сяо Шу навалился на него всем телом, упираясь на локоть свободной руки. Ощущать под ладонью плоть Цзина — совсем не то, что с девчонками из веселого дома, и даже не то, что с парнями во время походов, когда хочется развлечься и согреться перед сном.. Цзин это Цзин. — Эй... — тихо выдохнул сяо Шу ему в губы. Поцелуй вышел коротким и кусачим, да еще носами стукнулись напоследок. И снова — целоваться. Сяо Шу сильнее сжал пальцы и ускорился и уткнулся носом в плечо Цзину, пряча хитрую улыбку. Обидится еще сильнее, и ведь не объяснишь, какой он хороший, когда красный по уши и глаза горят. Решил, что потом расскажет. Когда первый жар уйдет, когда снова появится воздух между телами, когда гуйские женские тряпки перестанут мешать, когда снова вернется способность связно мыслить, потому что какие тут мысли, когда Цзин запрокидывает голову назад, упираясь затылком в пол, и едва слышно стонет, и подставляет шею — для ласкового укуса, и еще одного, и еще, под его воротниками и волосами все равно ничего не видно, а хочется оставить след, потому что мой, мой, мой… Цзин застонал снова, коротко всхлипнул — и расслабился, растекаясь под сяо Шу, не выпуская его из объятий. Сяо Шу рассеянно ткнулся губами в красный след на шее, в подбородок, дотянулся до губ, раздвигая их языком — хотелось бездумно целоваться, и все тут. — Сяо Шу… — позвал Цзин, все еще не выпуская его из объятий. — Ммм? — сяо Шу было лениво, и ругаться дальше не хотелось. — Не понравилось? Цзин шумно вздохнул. — Наоборот, но… — Но? — сяо Шу приоткрыл один глаз. Цзин собрался с силами и выпалил: — Ты мне просто так нравишься, хорошо? Не надо больше… так! — Хорошо, — легко согласился сяо Шу и перелег головой ему на плечо. — Не надо так не надо. Никаких больше платьев. — И шуточек твоих тоже не надо, — проворчал Цзин. Сяо Шу хмыкнул и ответил: — А вот шуточки, братец, это моя вторая кожа. Терпи! Цзин пробормотал что-то неразборчивое, но спорить не стал. А чайник все-таки выкипел.