Круги на воде

      Хаято вроде бы приходил в себя дважды. В первый раз, когда его куда-то тащили, кажется, из машины в подъезд и по лестнице вверх этаж на второй-третий; во второй, когда рядом с ним кто-то переговаривался, причём совсем не понижая голоса, скорее даже, заметно повышая.       — Это ещё кто? — Голос определённо принадлежал женщине и звучал недовольно.       — Без понятия, при нём не было ни документов, ни водительских прав, чтобы хотя бы имя узнать. — Отвечающий голос был уже мужским и каким-то мрачным. — А телефон заблокирован, я решил пока не взламывать.       — И ты притащил этого, «без понятия» кого, ко мне домой?       — Знаешь, Фел, меня пытались убить не раз и по-разному, но чтобы прямо посреди оживлённой улицы и динамитом…       В третий раз Хаято пришёл в себя уже окончательно, а не воспринимая мир вокруг через плотную пелену полусознательного состояния.       Тот факт, что его затащили в чью-то квартиру, был неоспорим, Хаято лежал на диване в не очень большой, по оценке, комнате… С наручниками на запястьях и, ко всему прочему, лодыжках. Дружелюбный настрой неизвестного помощника, похоже, можно было исключить. Оружие у него, конечно же, забрали, тут даже проверять не нужно было.       «Прямо посреди оживлённой улицы»… Хаято был уверен, что неожиданно замельтешившие перед глазами люди были просто иллюзией, в конце концов, та улица уже третий день была перекрыта из-за обвала дороги, и, пока не будут закончены ремонтные работы, люди обходили её стороной из-за угрозы продолжения обрушения. В каком-то смысле, в этом была вина самого Хаято, использовать взрывчатку в канализации под городской трассой было не лучшей идеей… Но выбирать тогда не приходилось, и ему чертовски повезло, что не погиб никто из провалившихся под землю водителей и пешеходов на тротуаре, да и общее число пострадавших было не таким уж-то большим.       Однако когда Хаято пришёл туда, к месту обрушения, утром, чтобы найти потерянную зажигалку — подарок Цунаёши, чёрта с два он просто забудет, что зажигалка была — как вдруг улица ожила. Из ниоткуда начали появляться люди: сначала едва различимые, полупрозрачные, проходили сквозь Хаято, потом некоторые стали удивлённо или даже немного испуганно поворачивать на него головы… А ещё пару секунд спустя какой-то бежавший, видимо, сильно спешивший мужчина толкнул Хаято плечом. Голова резко потяжелела и пошла кругом, ноги грозились в любой миг подкоситься; Хаято, не без причин решив, что его подкараулил иллюзионист, кое-как сосредоточился на поиске вражеского Пламени и, найдя таковой, пусть и не проверив тип атрибута, послал в его сторону зажжённый динамит…       Его оглушило взрывом? Или, может, он всё-таки неправильно определил направление, и враг оглушил его? Или иллюзия оказалась слишком сильной, и его просто вырубило?       — Чёрта с два это меня удержит, — едва слышно процедил Хаято себе под нос.       Обычные наручники он с лёгкостью уничтожит Пламенем, а после либо сразу свалит из этой квартиры, либо хорошенько отделает тех, кто его схватил. Однако как только он поднял руки с груди…       — А это ещё что за?.. — К цепочке наручников оказались обычной ниткой привязаны два небольших колокольчика, и они довольно звонко оповестили о лишних резких движениях.       «Прямо как коту на шею повесили», промелькнула дурацкая мысль-ассоциация. И Хаято, услышав звук отодвигающегося стула откуда-то из соседней комнаты, поспешил хотя бы сесть. Ладно, раз уж его пробуждение раскрыли, почему бы временно не поиграть по чужим правилам, может, заодно и какой информацией разживётся, если с ним недальновидно решат поболтать.       Резко садиться оказалось не самой лучшей идеей: перед глазами снова поплыло, а к горлу подкатил тошнотворный ком.       — На этот раз он именно пришёл в себя, — доложил уже ранее слышимый женский голос. Судя по формулировке, за ним неустанно приглядывали и проверяли его каждый раз, когда он ворочался, не приходя в себя, но всё равно звеня колокольчиком. — Сделать ему крепкого кофе, чтобы окончательно проснулся?       — Крепкий кофе? После возможного сотрясения и на голодный желудок? Ты настолько обиделась на его попытку меня убить? — Мужской голос, по сравнению с прошлым разом, прозвучал довольно бодро и даже с читающимся в нём весельем.       — Да ладно тебя, дураки бессмертны. Но вот десяток-другой ни в чём не повинных людей на улице!..       Хаято наконец проморгался, избавляясь от мутной пелены перед глазами, и пересилил рвотный позыв. Чуть повернулся, свешивая ноги с дивана, и услышал повторяющийся звон: похоже, колокольчики были привязан и к наручникам на ногах…       Боже, и додумались же, чудилы. И с колокольчиками, и просто с наручниками. И ведь вроде достаточно взрослые голоса.       — Выспался? — осведомился мужской голос, и Хаято, вскинув голову, сфокусировал взгляд на непосредственном собеседнике. Тот встал напротив дивана, держа правую руку заведённой за спину, и слегка наклонился, всматриваясь Хаято в лицо. — Думаю, за двадцать восемь часов выспался бы любой.       — Сколько?!       Хаято из-за названного числа аж подавился вопросом о личности неизвестного мужчины. А после, безынтересно скользнув взглядом по его лицу, загорелому и щедро осыпанному веснушками, уставился на висящую на его шее «подвеску». Будь он проклят, если это не…       — Что, смешно выглядит? — Мужчина показательно взял узнаваемую красную пустышку за край цепочки левой рукой и качнул из стороны в сторону. Правая рука всё так же оставалась заведённой за спину. — Или, может, понравилась, и такую же себе хочешь?       — Чур меня, такую дрянь на шею вешать, — на автомате попытался откреститься Хаято.       — Хммм?       — Только какого хрена она у тебя?..       Хаято краем глаза заметил, как на пороге комнаты появилась и женщина. Без обсуждаемого раньше кофе, но с большим стаканом воды. На мизинце её висело кольцо с маленьким ключом, наверное, от наручников. За этим потерялась ещё пара почти сорвавшихся с языка вопросов; а ведь совсем недавно Хаято планировал слушать и пытаться анализировать чужие слова, а не сыпать ими сам.       Вновь переведя взгляд на лицо непосредственного собеседника, Хаято попытался на этот раз хорошенько рассмотреть его. Загар, веснушки, светло-карие глаза, небольшой шрам над левой бровью… Внешность самая обычная, одежда при беглом осматривании — тоже, лёгкие тёмные штаны и красная поплиновая рубашка.       — Рискну предположить, что ты знаешь, что это за «дрянь» такая на самом деле, — ещё раз показательно качнул роковой пустышкой собеседник. — Но тогда у меня закономерный вопрос… У кого там она должна быть, если не у меня?       Хаято нахмурился и стиснул зубы. Такую штуку, как пустышка три-ни-сетте, не подделать, это была именно она, ураганная, настоящая. Но совсем у другого человека. И даже если она вдруг сменила хозяина, всё-таки Фонга за последние полтора года опять никто не видел, он привычно исчез в мире… То разве не должен был тогда новый обладатель её, как и все получающие пустышку аркобалено, выглядеть как ребёнок?       Творилась какая-то необъяснимая хрень. Или, может, это всё-таки была иллюзия?       Собеседник как-то странно вздохнул и наконец вывел из-за спины правую руку. В руке обнаружился пистолет Хаято, необнадёживающе снятый с предохранителя, который тут же навели на него, прицеливаясь в голову.       — Если решил отмалчиваться, то время на тебя тратить я не собираюсь, — безразлично оповестил мужчина. — У тебя три секунды, чтобы ответить на вопрос «У кого, по-твоему, должна быть эта пустышка?». Если не ответишь, я тебя пристрелю.       — Нет, — тут же вмешалась до сих пор молчаливо наблюдавшая за всем женщина. — Ты его вырубишь, уберёшь из моей квартиры, желательно подальше, и только потом уже убьёшь.       — Да ладно тебе, Фел. Я потом куплю тебе новый диван и ковёр.       — Я сказала «нет», Тельмо.       — Итак, три секунды. — Мужчина, названный своей скорее всего напарницей и соучастницей именем или используемой кличкой Тельмо, вновь непонятно вздохнул, но руку с пистолетом не опустил. — Третья, вторая, первая…       — У Фонга. Пустышка Урагана, когда я видел её в последний раз, принадлежала Фонгу.       Хаято ни на миг не сомневался, что в него выстрелят. Это читалось в решительном взгляде, несмотря на недавнее недовольство хозяйки квартиры возможной порчей мебели. Читалось в совершенно ненапряжённой позе и не трясущейся руке, этот человек умел убивать, а не просто пытался напугать ложным намерением. Читалось в ровном и бесстрастном голосе.       Чёрт подери, Хаято не собирался умирать так по-идиотски, от пули собственного пистолета и от руки неизвестно кого. Так что разговор должен был продолжаться: если потянет время, может, придумает, как успеть и разобраться с наручниками, и обезоружить собеседника… И заодно прикинуть, представляет ли опасность и женщина тоже.       — Принадлежала Фонгу, говоришь? Ты либо несмешно шутишь, либо сильно отстал от жизни. — Тельмо перестал целиться в Хаято и задумчиво почесал висок дулом пистолета. — Но, в любом случае, ты окончательно убедил меня, что принадлежишь моему миру… А значит, просто убить тебя может быть чревато последствиями. — Он вновь поставил пистолет на предохранитель и повернул голову в сторону своей напарницы. — Фел, отдай ему ключ от наручников. Думаю, мы поговорим нормально и без них.       — Уверен? — скептически осведомилась женщина.       — Не бойся, — с улыбкой добавил Тельмо. — Если он начнёт вести себя не по Библии, я его вырублю и прежде, чем пристрелить, уберу подальше от твоей квартиры.       — В смысле, «не по Библии»? — не сумел промолчать Хаято.       — Ну там, «не укради», «не убий» и прочее. Но главное, «не возжелай жены ближнего своего». — Тельмо показательно махнул перед лицом Хаято рукой, позволяя рассмотреть обручальное кольцо. Уж на чём, а на нём Хаято внимания до сих пор точно не заострял, оружие волновало его куда больше. — Кстати, моё имя Фел тебе уже спалила. Своё назовёшь?       Хаято кое-как поймал кинутый ему женщиной ключ и на мгновение задумался. До сих пор собеседник ни на миг не подал виду, что узнал его в лицо… Может, лучше ему тогда имени не называть? А то вдруг отношение резко сменится?       А может, без называния имени не сменится вообще, такая перспектива тоже не очень-то обнадёживала.       — Гокудера Хаято, — всё-таки решил сказать правду он, намеренно называя полное имя.       Тельмо подозрительно сощурился. Вероятно, наконец-то понял, с кем…       — На всякий случай уточню, — со вздохом проронил Тельмо. — Имя-фамилия в обратном порядке, да?       — Да, — с кивком подтвердил Хаято, принявшись открывать наручники и морщась из-за раздражающего звона колокольчиков при каждом движении. — Привычка.       — «Привычка» преимущественно русских и японцев, — со знанием дела покачал головой Тельмо. — Просто к слову: и тех, и других на дух не переношу. Личное.              Фел оказалось сокращением от Фелия. Фелия Марелли. Хаято случайно прочитал имя на бланке получения заказной почты, лежащем на тумбочке в коридоре, когда выходил из ванной, куда его спровадили, запустив в лицо полотенцем. Не то чтобы Фелия или Тельмо сжалились над его помятым видом после двадцати восьми часов в бессознательном состоянии, но общие потребность и нужды организма всё-таки учитывали… Лично сам Хаято был рад, что его хотя бы не вырвало, хотя мутило и скручивало живот после пробуждения жутко.       Оружие и мобильный Хаято возвращать не спешили. Голова продолжала кружиться, даже несмотря на выданную Фелией таблетку.       …Его не узнавали в лицо, его имя не возымело эффекта, и это совсем не было похоже на идеальное притворство. И в словах Тельмо о том, что пустышка Урагана принадлежала ему уже лет пятнадцать как, тоже не слышалось фальши… Но на фоне этого слишком многое не клеилось.       Не придумав наскоро ничего лучше, Хаято решил выдать себя за простого наёмника, придумывать долго себе прозвище не приходилось, старое-доброе «Дымящая бомба» подходило отлично на фоне уже видимого Тельмо динамита. В конце концов, они вроде бы убедились, что принадлежат одному миру… Они не говорили «миру мафии», а брали за истину тот факт, что оба просвещены в существование Пламени и аркобалено. И из этого удачно рождалось новое удобное для Хаято объяснение-оправдание.       — Мне показалось, что кто-то попытался воздействовать на меня силой Тумана, — вполне честно обрисовал Хаято причину, по которой вдруг решил разбрасываться динамитом. Разговор переместился на кухню, и Хаято параллельно словам с благодарностью пил заваренный исключительно для него чай, тогда как Тельмо и Фелия всё-таки предпочли кофе. Больше, конечно, хотелось есть, но Хаято не был уверен, что его желудок не выдаст всё обратно. — Иллюзии — моё слабое место. Если сразу не среагирую, то пиши пропало. Я попытался наспех отыскать врага и атаковать прежде, чем окончательно потеряю контроль над ситуацией. Ближайший источник Пламени, похоже, оказался твоим, а не иллюзиониста, а мне было не до определения типа атрибут…       — И ты принялся разбрасываться динамитом, даже не подумав, что вокруг полно людей, которые точно пострадают? — нахмурилась Фелия.       Она была, словно нарочно, полной противоположностью Тельмо в плане внешности. Отсутствие загара и веснушек, светло-русые волосы вместо тёмных и почти чёрные глаза в противовес светло-карим. На шее на толстом шнурке висели очки, возможно, выписанные исключительно для чтения. Единственное, что у Фелии с Тельмо было одинаковым, это вкус в одежде или же просто манера одеваться: Фелия носила такие же тёмные брюки и красную рубашку, даже ткань была той же самой.       — Я не видел людей вокруг, — тоже вполне честно ответил Хаято, а после, помедлив, добавил максимально виновато, как часто делал раньше Ламбо: — Кстати, довольно долгое время… должен был понять, что что-то не так, раньше…       — Я тебе даже почти верю, — звучно клацнув ложкой по чашке, протянул Тельмо.       — Не веришь, — покачал головой Хаято.       — Я же сказал «почти». И я думаю, ты догадываешься, почему именно «почти».       Собственно, Хаято сам не шибко-то верил тому, что говорил Тельмо.       Пятнадцать лет… Не может быть, чтобы пустышка Урагана перешла от Фонга кому-то другому так давно — какие-то года полтора назад, после окончания войны в Бьякураном, Фонг всё ещё был аркобалено. Воскрешённый ценою жизни Юни, как и другие, Фонг оставался хранителем красной пустышки. Конечно, ничто не исключало, что за время очередного путешествия по миру он нашёл себе достойного преемника и передал пустышку, но… Пусть даже Хаято понятия не имел, как происходит смена аркобалено, мог только строить предположения, но что-то подсказывало, что следующий после Фонга человек, на чьей шее окажется пустышка, тоже станет вечным ребёнком.       Тельмо, вдобавок к своему убеждённому «пятнадцать лет как», оставался простым человеком. Возможно, чертовски сильным раз удостоился пустышки, раз сумел обезвредить прилетевший под ноги динамит, чтобы не пострадали окружающие, и за пару мгновений вырубить Хаято… Но всё-таки обычным человеком. Взрослым, существующим для мира под своим собственным именем, если судить по спокойному общению с кем-то по телефону или с соседом, выходя на балкон. Женатым, чёрт возьми!       — Я, кстати, не был знаком с Фонгом лично, только слышал о нём как о своём предшественнике, — неожиданно произнёс Тельмо. — Но я встречал Лал Мирч, она…       — Хранила пустышку Дождя, — бездумно перехватил Хаято.       — Ты всех прошлых аркобалено в лицо знал? — с улыбкой поинтересовался Тельмо.       — Кроме Маммона, там всегда чёрная дыра вместо лица. То есть, не Маммона, а Вайпе… — Хаято запнулся на полуслове и, проследив за тем, как улыбка на лице Тельмо стала ещё шире, чем была, ударил себя ладонью по лбу. — Чё-ёёёрт…       «В лицо», а не «по именам», как на автомате воспринял слова Хаято, даже ведь исправляться с Маммона на Вайпера начал, по привычке сначала назвав первое. И нужно же было так попасться!       Тельмо, пару раз говоряще дёрнув плечами, всё-таки рассмеялся в открытую. Вновь исключительно молчаливо, но внимательно наблюдавшая за разговором Фелия цыкнула языком и закатила глаза. Видимо, свидетелем подобных словестных ловушек мужа становилась уже далеко не в первый раз.       — Вот это точно было честно на все сто процентов. — Отсмеявшись, Тельмо постучал ногтем указательного пальца по своей пустышке. — Но, знаешь, теперь я тебя даже слегка побаиваюсь. Ты младше меня вдвое, наверное, а… А кстати, — не закончив мысль, перепрыгнул он с одного на другой, — сколько тебе? Двадцать с чем-то?       — Двадцать семь, — потирая лоб, глухо отозвался Хаято.       — Ближе к тридцати? Выглядишь моложе, ну да ладно. Вот только, если учесть, что состав аркобалено сменился почти полностью пятнадцать лет назад, за редкими исключениями, то ты знал предыдущих ещё совсем пацаном…       Хаято примерно догадывался, какие выводы мог сделать Тельмо, но совсем не хотел гадать, какие объяснения он сам для себя придумал, чтобы закрыть вероятные логические дыры. Например, почему, зная прошлых аркобалено, Хаято был не в курсе об их смене. Не мог же Хаято, отлично знающий эту сторону мира, совсем не интересоваться изменениями, чтобы так удивляться.       Навернув круг по кухне, Тельмо вытащил из шкафа рядом с холодильником — из-за кучи коробок со специями — пистолет и мобильный Хаято, а также пачку сигарет, о наличие которой в кармане тот уже успел благополучно забыть. Больше, за исключением крепления с динамитом, у Хаято с собой ничего и не было, и то последнее он перед выходом на поиски зажигалки нацепил просто по привычке и не стал снимать, когда осознал, что вооружился ради одного непродолжительного выхода на улицу.       — Ни документов, ни кошелька, зато вооружился до зубов. Интересный способ выходить на прогулку. — Тельмо положил на стол перед Хаято его вещи. — Понятия не имею, кто ты, и тем проще притвориться, что никогда тебя не встречал. Допивай чай и проваливай.       Тельмо дважды похлопал Хаято по плечу и невозмутимо направился к выходу с кухни.       Хаято, недолго думая, схватился за телефон. Тот был выключен, скорее всего, из соображений, чтобы никто не принялся названивать и не кинулся в случае отсутствия ответа искать. А так, мало ли, телефон просто сел — поставят на зарядку, как заметят, и перезвонят.       — Те-еельмо-оо, — довольно мрачно окликнула Фелия, тоже поднимаясь из-за стола.       — А по-моему, это отличный повод! — усмехнулся Тельмо. Хаято не мог видеть спиной и оборачиваться не спешил, как раз включая телефон, но, судя по звуку шагов, Тельмо развернулся и продолжил мелко пятиться задом наперёд. — Я давно предлагал тебе продать эту квартиру и переехать. Не люблю этот город.       — Тельмо!       Как только телефон включился, одно за другим стали вылетать сообщения о пропущенных вызовах. Шесть от Цунаёши, четыре от Такеши, добрый десяток от Рёхея, четырнадцать от Ламбо… И неожиданно один от Какимото Чикусы — его номер вообще был сохранён в телефоне исключительно потому, что через одну Хроме отслеживать передвижения подопечных Мукуро было абсолютно нереально.       Хаято стиснул зубы. Неужели, что-то успело случиться за какие-то сутки с небольшим, что его взялись искать все подряд? Или, может, не у одного него по какой-то причине весь мир перед глазами выглядит так, будто смотришь на него через кривое зеркало?       Хаято только прокрутил список контактов до имени Цунаёши и собрался нажать на кнопку вызова, как мобильный сам разразился входящим звонком.       — Ты не вовремя, Сасагава, — процедил в трубку Хаято, всё-таки приняв вызов. Всё-таки пропущенных от Рёхея был целый десяток, а это редкость, обычно он, если не отвечали, редко набирал больше двух-трёх дополнительных раз.       — Наконец-то! — буквально проорал по ту сторону Рёхей, так что Хаято, вздрогнув, поспешил отвести телефон от уха подальше. — Никто нормально трубку не берёт: то вне зоны доступа, то номер не существует, то занято постоянно… Я уже экстремально перенервничал!       

* * *

      Согнувшегося пополам парня, только вчера вломившегося в его ресторан и дом, Ямамото Цуёши смерил полным подозрения взглядом. Мало того, что парня отпустили, хотя Мацуо Хирото обычно особой мягкостью к нарушителям спокойствия не отличался, так у того ещё и хватило наглости заявиться вновь на следующий же день.       — Мне, правда, очень жаль. Извините за вчерашнее, Ямамото-сан.       Парень гнул спину вполне искренне, хотя параллельно этому всё-таки силился смотреть на Цуёши исподлобья. Словно бы изучал, приглядывался… Искал в нём что-то конкретное? Полузабытое чутьё мечника твердило, мол, всё неспроста, но что именно могло вызвать подобную реакцию, Цуёши пока не понимал: он точно видел этого парня впервые и совершенно не представлял, откуда у парня могли быть к нему личные претензии или дела.       — Меня зовут Ямамото Такеши. Простите, что представляюсь только сейчас. — Парень всё-таки выпрямился и встретился с Цуёши взглядом. — Дело в том, что мой учитель упоминал Вас, и…       — Твой учитель? — недоверчиво переспросил Цуёши. На точно такую же фамилию, как у себя, особо внимания он не обратил, мало ли сколько людей в мире носит подобную. Прошлым утром это показалось похожим на плохую шутку, но теперь уже получалось мыслить здраво, не то что спросонья и под впечатлением от чьего-то проникновения в дом.       — Он, как и Вы, владеет «Шигуре Соен Рю». Говорил, что учился вместе с Вами у одного мастера. — Отчего-то эти слова прозвучали не очень убедительно, да и лицо Такеши на пару мгновений помрачнело. — Он обучил меня как своего преемника. И рассказал о Вас, Ямамото-сан, поэтому я приехал в Намимори. Хотел познакомиться.       …Вот только, если верить последующему объяснению, буквально перед самим походом знакомиться Такеши на радостях выпил лишнего и вообще скверно помнил, что вытворял после. Например, как именно дошёл до чужого дома и сумел войти внутрь, из памяти вымело подчистую. А утром, продрав глаза, он и подавно был уверен, что находится дома, а Ямамото Цуёши принял за незваного гостя… Оправдание звучало почти верибельно. Если бы, конечно, Мацуо Хирото уже не успел поведать известный ему вариант с долгами и побегом из дома. Хотя ничто, наверное, не мешало совместить обе части, по крайней мере, при большом желании поверить.       Такеши, однако, особо на счастливый финал не надеялся. Они с Цунаёши вроде как трижды всё продумали и разыграли между собой, но… Чёрт его знает, как Ямамото Цуёши на это отреагирует. В принципе, Цунаёши предлагал между делом вообще больше к Цуёши не соваться — как минимум, просто переждать, пока не сойдёт общий негатив — но Такеши решил рискнуть.       Его отец был жив. Они с Цунаёши пока смутно представляли, что произошло, это не было сном или иллюзией… Но за подобное раньше, дома, Такеши всё что угодно отдал бы. И призрачного шанса вновь побыть рядом с отцом упускать не собирался. Даже если был для того совсем чужим человеком.       — Твой учитель… Как его звали? — задумчиво протянул Цуёши, не то решив поверить, не то собираясь провести проверку.       — Кондо Макато, — с готовностью ответил Такеши.       Сейчас он был благодарен Скуало, как никогда раньше. Начиная от того самого сражения в средней Намимори за кольцо и заканчивая личными тренировками и записями сотни сражений-побед. Если понадобится, Такеши в дополнение к имени никогда не бывшего его учителем человека сможет продемонстрировать и его «Акисаме», дали бы только меч. Хотя, даже выучив эту стойку благодаря Скуало, Такеши предпочитал её не использовать.       Главное, забывшись, не сболтнуть про «Шиноцуку Аме», которую он не мог бы знать по определению…       — Я и не знал, что Макато-кун всё-таки решил взять ученика, открещивался же постоянно. — Цуёши неожиданно тепло улыбнулся.       — Макато-сенсей и не хотел меня учить сначала. Я взял его измором, — потёр шею Такеши, потупив взгляд и принявшись рассматривать одолженные у Таро-сана ботинки. Те были немного великоваты, ну до чёрт с ними, купит себе новые, всё равно после извинений-объяснений собрался в ближайший магазин одежды, а то ведь никакой на смену нет. — Макато-сенсей ещё сказал потом, мол, возьмёт меня только из-за фамилии, потому что с ним в додзё учился кто-то с такой же, они якобы даже соревновались постоянно, кто сильнее. С тех пор мне всегда было любопытно, о ком он говорил. Ну я и решил напоследок съездить и с Вами встретиться.       — «Напоследок»? — уцепился за слово Цуёши.       — Я по глупости занял и спустил на неудачное вложение кучу денег. Так что вскоре не было бы ни времени, ни шанса: меня бы затаскали по судам или ещё что, не разбираюсь я в этом… Разбирался бы, не занимал.       Наспех придуманной легенде, позволившей вытащить его из полицейского участка без разбирательств, тоже приходилось соответствовать, в конце концов, Мацуо Хироши уже точно ею поделился.       И, в принципе, это было даже по-своему удобно, потому что к ней можно было подойти с разных сторон. Пока все смотрели исключительно на внешнюю оболочку, Такеши мог добавить мелкие, но вполне вписывающиеся в неё детали.              Солнце уже почти зашло, и Цунаёши слегка щурился, силясь рассмотреть противоположный берег реки.       — Говори.       У Кёи всегда было это твёрдое «Говори» вместо возможного приветствия, только на этот раз раздражения в голосе звучало куда больше, чем обычно. Наверное, потому что пришлось звонить самому, а не просто отвлекаться от чего-то, чтобы на звонок ответить. Да ещё и повод несомненно безумный.       — Знать бы ещё, что говорить. — Цунаёши как раз подошёл к прибрежной лавочке, но уселся прямо на землю и прислонился к ней спиной. — Как думаешь… — он откинул голову назад и посмотрел наверх, в стремительно темнеющее небо, — каков шанс, что мы оказались в каком-нибудь параллельном мире?       В одном Цунаёши был уверен: за минувшие сутки Кёя уже успел убедиться, что с привычной реальностью что-то не так, и по-своему провести разведку. Так что его, в отличие от многих других, можно было огорошивать любой странности догадками и предположениями, паниковать или пытаться моментально откреститься из-за простого нежелания верить Кёя не станет.       На фоне всего произошедшего во время войны Цунаёши в этом убедился и не раз, научившись и доверять Кёе, и на него полагаться.       — Это было бы самое простое объяснение, — с явным нежеланием согласился Кёя.       Цунаёши кисло улыбнулся на такую формулировку:       — Но?..       — Но эта теория разбивается кое о какой неоспоримый факт. Бьякуран уничтожил все параллели нашего мира.       Об этом Цунаёши тоже уже думал. И додумался разве что до одной-единственной спасительной соломинки.       — Я не говорю о параллели именно нашего мира. Это совсем другой мир, например, с другими начальными условиями, поэтому он никак с нашим не пересекался и всё ещё существует… Иных идей у меня пока нет никаких.       Цунаёши замолчал, Кёя тоже не спешил ничего добавлять.       Пока что построенная статистика показывала, что после «переноса», за неимением других вариантом Цунаёши собирался использовать это слово, они все оказались в том самом месте, где были непосредственно перед ним. Цунаёши — на борту самолёта, Такеши — у себя дома, ММ — в кабинете управления уже-не-ёё казино, позвонивший буквально час назад Хаято — на той же самой улице, где находился… Рёхей, связавшийся с Хаято и сбивчиво обрисовавший свою ситуацию, вообще был посреди горного серпантина: машина, в которой он ехал и за рулём которой был Луссурия, просто растворилась в воздухе, и Рёхей прокатился по асфальту добрый десяток метров, прежде чем отключился, хорошенько приложившись о землю головой.       Сложно было представить, в какой переплёт попал Кёя со своей поездкой. Цунаёши, конечно, очень хотелось бы услышать подробности, но он отлично знал, что откровений не дождётся и не допросится. На отстранённый же вопрос «Когда вернёшься в Намимори?» Кёя кратко ответил расплывчатым «Позже».       — Хаято, кстати, когда звонил, — между делом припомнил Цунаёши, — рассказал сказку похлеще моей теории.       — Сдались мне его сказки, — предсказуемо фыркнул Кёя. — Лучше ты мне расскажи, что там в Намимори творится.       — Тебя интересует, есть ли в этом мире наша школа, или на её месте построен какой-нибудь торговый центр?       — Ещё раз так пошутишь, Савада, загрызу.       Цунаёши слабо улыбнулся, хоть что-то оставалось абсолютно неизменным. Встал-таки с земли, отряхнулся и всё же сел на лавку, закидывая ногу на ногу и откидываясь на спинку.       Они с Такеши раздельно пробежались по городу, оценивая обстановку, поснимали самые примечательные изменения на камеру телефона… И, отдельно, раздобыли немного информации о людях, которые их действительно интересовали.       Семья Савада никогда не жила в Намимори: Нана не покупала здесь дом и не переезжала сюда; вместо неё, впоследствии вышедшей замуж за Саваду Емицу, с самого начала была семья Огава. Сама же Нана… кто знает, где жила сейчас. Это можно будет проверить через родных, но подойти к поискам точно придётся со всей осторожностью. На всякий случай.       Приезд в город Ямамото Цуёши и последующее открытие его суши-ресторана полностью совпадали с тем, что знал Такеши. За исключением одной важной детали — Цуёши никогда не женился, у него не было детей. Цунаёши не спрашивал, что именно наговорил или как именно просил Такеши об особом одолжении, но Ямада Таро, позвонив кому-то из друзей, всё-таки показал ему отсканированную копию газетной статьи о большой автокатастрофе, в которой в числе двенадцати жертв погибла его несостоявшаяся мать. За два месяца до дня, когда должна была встретить Цуёши, Такеши с рассказов отца отлично знал как дату, так и пересказ всего того дня наизусть. Видимо, Цуёши так никого, кроме неё, не встретил и не полюбил.       Семья Сасагава, наоборот, жила в Намимори, как и положено, с самого начала… Однако, если верить Ямаде Яёй, младшей сестре Таро, они довольно поспешно переехали после трагедии, продав дом. Сбежали от дурных воспоминаний о родившемся мёртвым первенце. И об этом ещё стоило как-то рассказать Рёхею.       — А вот твоего дома, как бы сказать… — Цунаёши задумчиво прикусил губу. — Твоего дома нет вообще, там пустой участок. Кто-то купил землю, давно уже, но ничего на ней так и не построил.       — Вот как... — неопределённо протянул Кёя.       — Но средняя Намимори стоит и процветает, если что.       — Савада.       — Ну должен же был я сообщить хоть одну хорошую новость!       Возможно, Цунаёши только послышалось, но вроде бы Кёя процедил сквозь зубы что-то про «абсолютно дурную привычку пытаться шутить в критических ситуациях». Возможно, у того же Такеши это было естественной защитной реакцией, то Цунаёши просто надеялся хоть как-то подсластить пилюлю… Хотя выходило у него это по большей мере отвратительно.       Особенно если учесть, что после этого разговор снова возвращался в серьёзное русло, обесценивая саму попытку.       — Как думаешь, — вновь начал Цунаёши, чуть помолчав и не без удивления осознав, что Кёя до сих пор не скинул вызов, — каков шанс, что наш мир… просто развалился?       — Из-за создавшегося парадокса с пустышками? — почти сразу подхватил Кёя. Похоже, он тоже о подобном задумывался.       — Сам посуди. Дождевых стало две, Лал ведь пробудила свою, и та не лишилась сил на фоне второй, принадлежащей Колоннелло. А вот солнечная исчезла, потому что в нашем времени в момент воскрешения аркобалено был Реборн из прошлого со своей собственной. К тому же, нового хранителя для небесной пустышки так и не нашлось, мы всё ждали возвращения Юни… Баланс и просто без колец Вонголы стал ни к чёрту, а тут ещё такое. — Цунаёши обречённо выдохнул и покачал головой. — Мы могли бы, конечно, попробовать расспросить тех, кто разбирается в этом лучше, но…       Но чёрт его знал, как представляться, объясняться… И чем всё может закончиться.       Цунаёши уже и не помнил, когда вообще в последний раз так долго разговаривал с Кёей. Наверное, где-то в самый разгар разработки плана войны вместе с Ирие Шоичи и уже накануне его воплощения, Хаято тогда тихо бесился, что ему неожиданно стали доверять и поручать меньше, чем «этому Хибари»… И, может, сразу после возращения, когда нужно было подводить итоги произошедшего без них: оценивать, насколько удачным было решение положиться на пришельцев из прошлого и насколько хорошо они справились, сколь многое нужно окончательно завершить и начинать восстанавливать…       …И вот, пожалуйста, они снова пытаются на пару обмозговать ситуацию — куда менее масштабную и разрушительную, чем была война, но достаточно странную и непредсказуемую в долгосрочной перспективе, чтобы поломать голову. Вдруг через некоторое время их настигнет отдача, в конце концов, даже Джессо Бьякуран не мог ничего просто так вытаскивать из других миров, а единственный перенесённый человек и подавно превратился в нечто, неподдающееся рациональному объяснению. Вдруг они все уподобятся Госту или вообще исчезнут, будучи отторгнутыми миром, как чужеродный организм.       — Слушай! — неожиданно перескочил с одного на другое Цунаёши. — Я тут подумал, если нас на самом деле перенесло из родного мира в какой-то другой и поставило в тех самых местах, где мы были до переноса… То я, кажется, догадываюсь, почему у нас всех полный штиль связи с Мукуро.       Кёя, как показалось, крепко задумался. В последнее время надобности следить за действиями и передвижениями Мукуро с его последователями не было. ММ почти всегда была на виду, Хроме или Чикуса периодически сами отписывались о своём местонахождении...       — Точно, он же как раз должен был быть… — В голосе Кёи помимо озарения промелькнуло ещё что-то, похожее на какое-то злое довольство. — Знаешь, Савада, если он действительно появился из ниоткуда прямо в доме этого придурка… Надеюсь, он уже мёртв.       — Кто мёртв, Мукуро? Или Дино?       — Без разницы, мне любой вариант сойдёт. Хотя в идеале бы — оба.