***
Рюмка за рюмкой, спирт обжигает горло, но Локи не останавливается. Если бы ему ещё год назад сказали, что он будет пьянеть от земной выпивки, Локи бы очень искренне рассмеялся. А теперь… бог Асгарда сидит в дешёвом баре Нью-Йорка и пытается забыться. И что самое забавное, у него обязательно получится. Локи невесело усмехается — ну кто бы мог подумать, что ещё совсем недавно этот же самый Нью-Йорк почти был в его руках, а жители боялись и ненавидели, в страхе преклоняя колени. Впрочем, ненависть даже взаимна. Зато здесь нет телекамер и нет до тошноты заботливого брата. Только одиночество и водка. — Эй, а кого ты потерял в это тяжёлое время? — к Локи подсаживается уже изрядно поддатый мужик, держащий стакан пива. Локи поднимает тяжёлый взгляд безо всякого желания отвечать. — А это, асгардцы, слышал, да? — мужик делает паузу, но не потому, что ждёт ответа, а потому, что, кажется, готов потерять сознание. — Да кто сейчас не слышал… Целую планету потеряли, во. А ведь выжили же ещё как-то. Нароод… Он снова замолкает, делает глоток своей выпивки. — Больше, чем планету, человек. Локи и сам не знал, почему ответил. Алкоголь никогда не развязывал ему язык, но он был уже достаточно пьян для того, чтобы не быть способным анализировать свои действия. На Локи удивлённо смотрел мужик. Он не ожидал, что ему ответят, и уже собирался продолжать свой монолог. — Намного больше, чем планету. Локи кривит рот, оставляет деньги на стойке и стремительно выходит из бара. Нет, он ещё не готов к таким разговорам, даже с незнакомцами. Всё это ещё слишком явно отдаёт болью в груди, всё это вспыхивает слишком яркими воспоминаниями. Куда дальше? Да, он пьян достаточно, чтобы не отвечать за свои действия, но ещё недостаточно, чтобы возвращаться к Тору. До ближайшего бара пара кварталов. Улицы пусты и даже подраться не с кем. Наверное, если опять захочется напиться на окраине города, надо будет выбирать Адскую Кухню. На половине пути к Локи пристаёт какой-то парень. Высокий, мускулистый, отросшие волосы — совсем как молодой Тор, ещё до той дурацкой вылазки на Йотунхейм. Он пытается обнять Локи и лезет руками ниже поясницы. Локи сбрасывает его ладони и говорит, что для этого недостаточно пьян. Он сегодня ни для чего недостаточно пьян. До бара они доходят вместе. Локи думает, что сегодня ему достаточно плохо, чтобы чувство вины завтра не сильно бросалось Тору в глаза. В свете неоновых ламп парень выглядит старше и Локи понимает, что ошибся лет на десять. Тёмные волосы, высокие скулы, карие глаза — сходства с Тором всё меньше. Парень говорит, что его зовут Майк, Локи пьяно улыбается и говорит, что его тоже. Они идут заказывать выпивку. Майк целует его жёстко, настойчиво, ставит засосы на шее, забирается руками под рубашку. Свет в туалете мигает, перед глазами расплываются круги и Локи плохо стоит на ногах. Локи пытается целовать в ответ, требовательно и по-хозяйски. Покорной жертвой он быть не собирается. Хватит, нажертвовался сполна. Руки проходятся по рельефному прессу, начинают расстёгивать ремень. Пряжка занимает какое-то время, но наконец ладони залезают под бельё и ложатся на член Майка. Толку от этих жертв — ни на грош. Локи вдруг хочется, чтобы Тор остановил его. Давай, пусть сделает, как всегда делал. Отдёрнет, схватит за руку, вытащит из этого чёртового бара. Локи конечно будет сопротивляться, язвить, но всё равно уйдёт с братом, он знает. Его поворачивают лицом к грязному кафелю, Локи опирается о стену локтями, но ему это не нравится. Так меньше шансов устоять на ногах, в глазах на мгновение всё мутнеет. Он пытается повернуться обратно, бормоча что-то про желание видеть лицо. К его удивлению, его слушают. Локи шипит и откидывает голову назад, когда чувствует, как в него входят. Нет, он совершенно не хочет видеть это лицо сейчас — такое похожее на Тора и непохожее одновременно. Возможно, брат прижал бы его к стенке, вон той, противоположной, за открытой дверцей почему-то такой большой кабинки, с отколотой плиткой и погнутым сушителем. Брат бы наверное схватил его за воротник рубашки — пусть трещат последние пуговицы, — и наорал бы на него, спрашивая, какого чёрта он тут забыл. Локи вдруг понимает, что Майк начал ему дрочить — заботливый значит, ха? Локи закрывает глаза, пытаясь представить что… — он и сам не знает, что хотел бы представить. Поэтому он представляет черноту — это не сложно, учитывая его состояние. Чернота лучше многих вещей. Чернота отлично подходит под ритмичные толчки и тупую боль, смешанную с медленно нарастающим наслаждением. Он больной ублюдок, если всё же получает от этого удовольствие. Если бы Тор был здесь, то уже давно лопнули бы все лампочки в этом вонючем баре, у всего квартала вылетели бы пробки. Он бы выхватил Локи из объятий блядской черноты. Вот только Тора здесь нет. Локи думает, что если отрубится, то Майк его не удержит. Он вплотную прижат к стене и только это позволяет ему не упасть, когда он кончает. Его партнер, кажется, замечает это не сразу, не убирая руки от Локи какое-то время. Глаза Локи не открывает, но черноту вернуть не получается. Лампы раздражающе мигают и гудят, из зала доносится музыка и шум голосов. Майк кусает Локи в шею, когда к нему приходит разрядка, и тот отстранённо радуется, что хотя бы регенерация у него осталась асгардская. Когда Майк уходит, Локи кажется, что он всё-таки отрубается на пару мгновений, но он не уверен. Он облокачивается на низкую раковину, умывается холодной водой и старается не смотреть в треснутое зеркало. Идти к Тору сейчас кажется глупым, но Локи ничего не может с собой сделать. В квартире ожидаемо тихо, свет в коридоре предусмотрительно оставлен включенным. Тор давно стал оставлять свет, после того как Локи в один из первых своих ночных приходов навернулся об тумбу и рассёк себе руку об крючки для одежды. Это была одна из тяжёлых ночей рядом с Тором — брат узнал о его ночных визитах и не мог не задавать вопросы. Боги, слишком много вопросов. Сейчас Тор спал, беспокойно, как и последние пару месяцев. Как и последние пол года, как и последний год. Локи не уверен, когда он последний раз видел Тора умиротворённым — после победы над Хелой, наверное. В ту единственную ночь на корабле перед появлением Таноса. Локи остановился в проходе, отгоняя воспоминания. Получалось скверно. Хотелось откинуть одеяло и лечь под бок к Тору, ещё лучше обнять и уткнуться в плечо, наплевав на то, что он может проснуться. Но делать так Локи не будет, сегодня — нет. Локи чувствует себя слишком грязным для этого. Лучше упасть в низкое кресло, подобрать ноги и задремать, пока алкоголь ещё туманит разум. Задремать, чтобы за полчаса до рассвета снова уйти.Часть 1
19 марта 2019 г. в 04:53
Тор открыл глаза. Спалось мало и тревожно, как и последние полгода, но сонливости не было. Простыни рядом смятые и пустые. Опять ушёл.
Война закончилась два месяца назад, но не могучим ударом Мстителей и не финальной битвой — всё это больше походило на затяжную резню и партизанские вылазки. Локи вернулся (или его удалось вернуть? Стрэндж до сих пор не уверен) полгода назад, в самое пекло, и он больше не мог творить магию. Дрался наравне со всеми, лез на передовую, но вместе с магией, пропало в нём что-то ещё. Надломилось, треснуло, затрещало и обратилось в пыль, оседая в пустой груди.
Тор вышел на балкон, к свежему воздуху. Находиться в помещении одному было тошно. Небо серое, только взошедшее солнце закрывают куцые облачка, улицы пусты.
Локи приходил ночью и уходил под утро, не удосуживаясь иногда и сообщить о своём присутствии. Дремал в кресле, глядя на спящего брата, или садился на пол у его ног и долго смотрел в пустоту, а рано утром, перед рассветом, оставлял его одного. А иногда приходил раньше, забирался под одеяло, подтягивал худые коленки, обнимал и утыкался носом Тору в плечо. Говорил редко, чаще молчал, всем своим видом прося не задавать никаких вопросов.
И сейчас Тор не задавал — в начале, конечно, не мог удержаться. Но ответы сводились к односложным, если вообще не ограничивались коротким кивком, а голос постепенно начинал дрожать, сообщая о приближающемся срыве. Смотреть на это было больно, но Тор ума не мог приложить, как помочь брату. Поэтому перестал спрашивать, и лишь обнимал в ответ, мысленно прося всех богов ему помочь.
Днём Локи старался не попадаться на глаза, но если дела Асгарда вынуждали общаться, то держался холодно и отстранённо. Он всё так же мог позволить себе и колкости, и кривую ухмылку, вот только дерзости в глазах больше не читалось. Не как в те старые (о боги, будто тысячи лет прошли) времена, когда он мог начать подкалывать Тора за любую мелочь с каждой шуткой подбирая всё более и более обидные слова. И когда Тор уже был готов броситься на брата с кулаками, остроумной фразой оставлял того в замешательстве и довольный удалялся. Конечно, потом всё равно получал своё, но в тот момент чувствовал себя безоговорочным победителем.
Нет, эти деньки уже не вернуть. Тогда они были ещё детьми, ещё пороха не нюхали. Ещё не пережили потерю всех самых близких людей, не прошли через кровавую бойню, не прошли через почти-геноцид и оставленный за ним хаос и чёрт знает через что ещё пришлось пройти Локи.
Реальность давала другие установки, и приходилось жить с тем, что есть.
Тору предстоял долгий тяжёлый день — очередной из многих, наполненный в основном, помимо всего прочего, встречами с земными политиками. Получить временное убежище — это одно, но дать дом населению, пусть и изрядно поредевшему, целой планеты — это совсем другое.
Рутина и бюрократия Земли давила, угнетала, но иначе Тор не мог. Асгард не мог не считаться с правилами этого места, а его народ заслужил покой. Ещё в самом начале переговоров Локи заикнулся об угрозах. Стоило лишь показать асгардские технологии и выпустить несколько здоровых молний по паре городов, но Тор был категорически против.
Хватит с него жертв и жестокости. Земляне и так уже достаточно хлебнули инопланетных технологий.