***
Они останавливаются у Башни. Башни Дверей, как называет ее Кирари. Юрико всегда видела ее лишь на расстоянии, она даже не могла подумать, что Кирари подпускает кого-то так близко. Мидари привела ее к черному ходу в академию, достала из школьной сумки связку ключей и вставила один из них в замочную скважину тяжелой дубовой двери. Когда та поддалась и им открылся вид на Башню, Юрико была поражена. Она не ожидала такого. Башня до невозможности высокая. Это просто внушительная темная отметина на ровной линии горизонта. Девушка окидывает взглядом бескрайнее поле, сплошь покрытое лилиями. Из-за них все вокруг кажется полностью белым — у нее проносится мысль о свежем снеге. — Круто, да? — скрестив на груди руки, Мидари внимательно следит за взглядом Юрико. — Они милые. — Президент попросила меня позаботиться о них, потому что... ну ты понимаешь, — Мидари пожимает плечами. Юрико не думала, что Мидари серьёзно относится к своей должности в Студенческом Совете. А еще больше ее удивило, что для этой работы Президент выбрала именно Мидари. На самом деле, даже спустя так много времени, Юрико все еще не может понять, кого же Кирари видит в Мидари и почему она так долго держит ее в составе Совета. Недалеко от двери, через которую они вышли, стоит маленький деревянный сарай. На торчащем из его стены крючке висит насадка для полива, а под ней свернутый садовый шланг. — Я думаю, ты могла бы побыть тут, пока я работаю, — говорит Мидари, нагибаясь, чтобы соединить части вместе, а затем снова выпрямляет спину. — Нахождение здесь, оно типо... расслабляет. Юрико молча наблюдает, как маленькие чистые капли стекают с насадки в руках Мидари. Заметив ее взгляд, девушка улыбается. Она резко шагает вперед, делая вид, что собирается обрызгать Юрико, на что та инстинктивно вздрагивает и с тихим вскриком отступает назад. Мидари смеется, хотя и не так по-доброму, как хотелось бы: — Ведешь себя, как зашуганный кот, — после этих слов ее губы изгибаются в кривой, ленивой улыбке. (внезапная нежность) В эту секунду сердце Юрико внезапно трепещет.***
— Ты когда-нибудь была внутри? — чуть позже спрашивает Юрико. — Неа, — Мидари качает головой и рукой прикрывает глаз от солнечного света, глядя на Башню. Пауза. — Президент никогда не впускает меня. Еще одна пауза, а затем чуть тише: — Впрочем, она позволила Юмеко войти. Она позволила Саяке… В ее голосе ясно слышится горечь: внутри плещется кипящая ревность. Все игривое настроение как рукой сняло после полудня — взгляд у Мидари пустой, стеклянный, глядя на Башню, она глубоко погружена в свои мысли. Юрико смотрит на девушку перед собой и внутри поднимается необъяснимое чувство тревоги. Она не совсем уверена, как реагировать на подобное. Множество мыслей роятся в голове, вертятся на кончике ее языка, но она не в силах произнести ни слова. Юрико думает о том, что сказала Мидари несколько недель назад, о Саяке и одержимости, и внезапно понимает, как все кусочки этой невероятно странной головоломки складывается вместе в ее голове. — Саяка ведь влюблена в Президента, — говорит Мидари после долгого молчания. Дрожь в ее голосе настолько слабая, что Юрико на секунду кажется, что это лишь плод ее разыгравшегося воображения. Мидари резко поворачивается и смотрит на нее нечитаемым взглядом: — Разве ты не знала? — ее голос ровный и мягкий, в нем словно можно утонуть. Юрико теребит рукав кимоно и ничего не отвечает, с трудом сглатывая поднявшийся в горле ком.***
Она сидит на маленькой скамейке рядом с Башней и смотрит, как Мидари ухаживает за лилиями. Уже третий раз за эту неделю. Мидари была права — есть что-то успокаивающее в нахождении здесь, рядом с Башней, вдали от всей привычной суеты Хьяккао. Тут тихо. Это место дает ей шанс сбежать от членов Клуба Культуры, которые шаг в шаг ступают за ней, куда бы она ни шла. Она, конечно, безмерно благодарна им за заботу, но когда к тебе постоянно относятся как к самой хрупкой в мире вещи — это утомляет. Они словно боятся, что она в любую секунду разобьётся. Однако, есть еще одна неожиданно приятная сторона того, чтобы быть здесь, рядом с Мидари. Юрико нравится смотреть, как она работает — что-то напевает себе под нос, бормочет нелепые фразы в адрес лилий — давайте же, растите, глупые цветы; становится на колени, не боясь грязи и пачкает руки, вырывая сорняки. И это так не похоже на то, какая Мидари обычно. Юрико никогда бы не подумала… Она украдкой наблюдает, как Мидари снимает насадку и делает несколько больших глотков чистой холодной воды прямо из шланга. Вытирая рот тыльной стороной ладони, она встречает ее взгляд. Ухмыляется. Смутившись, Юрико старается уцепиться взглядом за все что угодно, только бы не смотреть на Мидари. Через секунду Мидари с тяжелым вздохом бесцеремонно приземляется на скамейку рядом с Юрико. На улице теплее, чем обычно, а Мидари немного покраснела от усердной работы — кончики ее ушей отливают розоватым, а влажные от пота пряди прилипли к шее и щекам. Закинув локти на спинку скамьи, Мидари немного сутулится, широко расставив ноги в своей привычной манере. Внезапно Юрико осознает, насколько же мало расстояние между ними. Считанные сантиметры… Внутри Юрико разливается океан чувств, так ей кажется. Половина воротника Мидари задралась, а у нее руки чешутся поправить его. Если бы только она могла заставить себя сдвинуться с места, преодолеть пропасть между ними — но она не может. Она застыла на месте, чувствуя, как узел в животе затягивается все сильнее и сильнее. Когда, наконец, она находит в себе силы повернуться, Мидари уже стоит на ногах, сладко потягиваясь. У Юрико не выходит отвести взгляд от ткани свитера, что сейчас так плотно обтягивает грудь Мидари. Приятный жар расходится по всему ее естеству — Юрико тяжело сглатывает, буквально чувствуя, как горит изнутри. Она встает с места — слишком резко, чёрт — начиная нервно разглаживать несуществующие складки на ткани кимоно. Это не ускользает от внимательного взгляда Мидари. Выражение ее лица мгновенно меняется — лукавая, знающая улыбка появляется на тонких губах. Юрико молчит. Она слишком хорошо знает, насколько обманчиво проницательной на самом деле Мидари может быть. Она видела этот взгляд и раньше — предвестник неприятной правды. Она бы с радостью сейчас очутилась где угодно, только не здесь. В попытке скрыться она склоняет голову и порывается пройти мимо. Однако Мидари хватает тонкое запястье, когда Юрико случайно задевает ее: — Знаешь… — говорит она. — Ты никогда не умела рисковать, Юрико. Ее слова сочатся невыносимой снисходительностью. Юрико закусывает щеку изнутри, понимая, что заливается краской. Она хорошо помнит тот день, когда они впервые играли вместе. Тогда Мидари, схватив Юрико за лацкан кимоно, сверкала большими зелеными глазами. Юрико кажется, что она и сейчас продолжает слышать то же презрение в голосе Мидари. Ты уничтожаешь ВЕСЬ СМЫСЛ азартных игр, так Мидари тогда сказала. И это никогда не относилось к чему-либо другому. Не успев даже подумать, она поддается внезапному порыву эмоций — шагнув вперед, Юрико притягивает Мидари за грудки и касается ее губ в уверенном, но целомудренном поцелуе. Времени среагировать Мидари не дают — Юрико тут-же отстраняется, отпуская мягкую ткань и пренебрежительно дернув рукой. Ее сердце бешено колотится, а внутри поднимается мутная смесь волнения и гнева, пока она большим пальцем вытирает уголок губ. Мидари внезапно запрокидывает голову и смеется. Ее смех кажется таким громким в нависшей тишине: — Хах... Похоже, я была неправа, а? — ее единственный глаз словно светится от нахлынувших эмоций, а на губах растянулась улыбка. Широкая, походящая на волчью пасть, словно она собирается проглотить Юрико целиком. Мидари делает шаг вперед, хватая девушку перед ней и утягивая их обеих вниз.***
Они вместе падают на лилии. Где-то в глубине души Юрико чувствует вину за такое обращение с прекрасными цветами, на которые Мидари потратила так много времени и сил. Но девушка, нависшая над ней, похоже, не возражает. Колено Мидари прижимается между бедер Юрико, от чего она внезапно вздрагивает. На секунду они встречаются взглядами. Юрико кладет руку Мидари на плечо — то-ли чтобы оттолкнуть ее, то-ли чтобы притянуть ближе, она не уверена. Тут же Мидари склоняется и льнет к девушке в мягком поцелуе. — Икишима-сан... — на выдохе шепчет Юрико, когда та отстраняется. Лежа здесь, все, что она видит, это Мидари на фоне невероятного синего неба. Колено вдруг давит немного сильнее, а от смешавшихся возбуждения, невыносимой близости чужого тела и пьянящего, сладкого аромата лилий у Юрико кружится голова. Все это напоминает ужасно реалистичный сон. Скользнув рукой на затылок Мидари, она снова утягивает ее в глубокий поцелуй и тихо скулит, когда Мидари кусает ее нижнюю губу. Резкий порыв ветра заставляет Юрико задрожать. Раскачивающиеся на ветру лилии беспорядочно касаются ее кожи лепестками, словно рисуют на ней незамысловатые узоры. Мидари проникает рукой в кимоно Юрико, накрывает ладонью аккуратную грудь. Стоит ее большому пальцу коснуться затвердевшего соска, скрытого за тонкой тканью, Юрико снова дрожит — на этот раз не от холода. Ни слова не слетает с их губ. Юрико не смеет заговорить — такое ощущение, что одно единственное слово тут-же разрушит чары, которым они обе подверглись. Она не хочет, чтобы это закончилось, не успев начаться, даже если в этом нет совершенно никакого смысла. Закусив губу, она утыкается Мидари в шею. Единственные звуки, которые она слышит — шорох одежды и тяжелое жаркое дыхание. Пальцы у Мидари быстрые и настойчивые. Искусные. Юрико вжимается в нее, хватается, как за спасательный круг. — Юрико... — едва слышно шепчет Мидари между поцелуями. Она скользит губами по нежной коже, по ложбинке у самого основания шеи, по тонкими линиями ключиц. Юрико кажется, что она буквально распадается на атомы под горячими прикосновениями Мидари, а ее разум уносится ввысь, становясь легче воздуха.***
(позже, в тот-же вечер, ложась в кровать, Юрико почувствует боль в мышцах и вспомнит ощущение свитера Мидари, который сминала руками; тонкую ткань кимоно, соскальзывающую с ее тела; солёную от пота кожу; вкус Мидари на ее языке) (она вспомнит томительный, приторный, до боли в груди сладкий аромат лилий) (и она задастся вопросом, что же теперь будет с ними)***
Спустя время Юрико видит, как Мидари смотрит на Президента — с ней Юмеко. И Саяка тоже. Потаенная боль, непреодолимое желание быть там сами выдают себя. Юрико понимает, что Мидари никогда никому об этом не расскажет. Особенно ей. Но на мгновение Юрико увидела проблеск, тогда, среди лилий... В тот день у Башни… Мидари не смотрит на Юрико — ее взгляд проходит прямо сквозь нее, как и раньше. Конечно, ничего между ними не изменилось. Единственное, что вообще связывает их вместе, это Студенческий Совет; поверхностная дружба, в лучшем случае. Просто две планеты, кружащие вокруг одного очень яркого Солнца. Иллюзия командного духа или вроде того. Не совсем подходящее описание, зато тогда этого было достаточно. Юрико никогда не нуждалась в чем-то большем, никогда даже не думала об этом. Никогда, до момента, когда… Боль под ее ребрами, в горле, ощущается настолько остро, что ей кажется, что от нее она может истечь кровью насмерть. (как она могла позволить этому случиться?)