Море, ветер.

Она всегда слышала шёпот ветра. Всегда ощущала, как мягок песок, когда берёшь его в ладонь, а потом рассеиваешь по тому самому шепчущему ветру веерным движением, просеивая сквозь щели между пальцами, как через сито. Крупицы теряются в холодной воде, будто смешиваются, а на самом деле оседают на дно либо просто дрейфуют. Она всегда знала, как приятно сидеть на пляже в такую мягкую, пасмурную погоду, слушать шум моря, едва касаясь ногами края пенных волн, чувствуя, как прохлада нежно обнимает и расслабляет. Она разливается по всему телу, поселяя в сердце тепло. Контрастное тепло, противоположное холоду глубин, но такое родное, словно лучи закатного солнца, когда наступают сумерки, прячутся не за горизонтом, а в душе. Но сегодня это всё ощущалось в разы сильнее и отчётливее. Это было необычно. Ветер уже рассказывал сказки, которые изредка прерывались, но потом шёпот усиливался, и история лилась дальше. На море — штиль. Но в сердце буря. Буря эмоций, которые не могут вырваться наружу. Сегодня солнце греет лучше, это ощущается так, будто… будто раньше такого не было. Будто солнце раньше совсем не грело. А сейчас наконец разгорелось. Сегодня ветер гораздо громче. И песок мягче. Она опустилась на влажный берег, вдыхая морской воздух, пахнущий водорослями и солью, вдыхая полной грудью, чуть приоткрыв бледные очерченные губы. Он охладил лёгкие, проник в голову, разогнав туман мыслей. Она в этом мире, она его ощущает, слышит, вдыхает, мир прямо в ней, но… Не хватает красок. Она помнит цвет морской воды: он сначала такой прозрачный, с нежно-нежно голубым переливом, белым отблеском пены. Дальше — темнее, глубже. Синее. А у самого горизонта всегда виднеется белёсая полоса, которая сразу же переходит в голубое небо. И из-за этого создаётся впечатление, что море повсюду. Оно не кончается линией горизонта. Не кончается другим островом. Оно не кончается даже за пределами планеты. Космос — тоже море. Или море — тоже космос?.. Она помнит белый, слегка бежевый оттенок песка, когда мелкие крупицы иногда окрашены в бордовый или ярко-оранжевый, но всё равно эти цвета утопают в белоснежном поле пляжа. Она никогда не забудет цвет листвы, цвет дождя (или он бесцветный?), никогда не забудет, как прекрасен вокруг мир, наполненный цветами, яркими лучами солнца и свежими красками. Даже зимой. На её хрупкое плечо мягко опустилась мужская ладонь. Тепло. Она сразу почувствовала, что ей уже давно холодно. Значит солнце зашло. Её рука накрыла его пальцы. — Уже поздно. Нужно идти, — нежный шёпот, как ветер, бархатный и мелодичный. Она никогда не обращала внимание на его голос так, как сейчас. — Ещё минутку, — отозвалась она, слушая теперь свой голос. Он был хрупким. И уже надломленным. Такой беспомощный, холодный, похожий на… на звук, с которым срывается последний лепесток уже увядающей розы. Она прикусила губы, чувствуя, как внутри, где-то под рёбрами, уже зарождается боль. Ей всегда было больно. Но не здесь, не на берегу моря. Его руки плавно обхватили её плечи, и девушка почувствовала, как он прижимается к ней, зарываясь лицом в волосы, едва касаясь губами её виска. Он не говорил, что всё будет хорошо. Даже не утешал словами. Он молча обнимал её, просто разделяя эту боль на двоих. Она подняла руку и коснулась его щеки. По его лёгкому напряжению стало понятно, что руки ледяные. Она спрятала их в рукава. Они сидели так не минуточку, а пока совсем не потемнело. Чёрное небо засыпало звёздами, свет которых сиял в прозрачной воде. Небо упало в море и залило всё вокруг. Он не говорил ничего по этому поводу. Он понимал и позволял ей самой решить, когда хватит. — Я не пойду завтра к врачу, — наконец снова подала она голос. — Я знаю, что он скажет. Не хочу слышать. На следующий день она и правда никуда не пошла. Опять просидела на берегу. Он опять её обнимал, молчал и грел её руки своими. — Врач сказал… — было трудно начинать разговор, совсем не хотелось рушить тишину. Он покрепче сжал её плечи, так же коротко целуя в висок, как много раз делал. Уголки её губ приподнялись, и она прикрыла глаза. — Я знаю. Я больше никогда ничего не смогу увидеть, верно? — грустная усмешка. — Верно. Но я всегда буду рядом.