my depressed is winner

      «… и либо ты меняешься сам, внутри, либо ты не меняешь ничего в своей жизни. Это не условие, это — аксиома.»       Девушка поставила точку и отложила ручку. Перед ней был почти наполовину исписанный дневник в мягкой розовой — её нелюбимом цвете — обложке. Бегающими буквами плескались на жёлтой лощёной бумаге мысли. Разбитость дала о себе знать физической недееспособностью, но творческим порывом. Девушка потянулась, вдохнула-выдохнула и устало откинулась на жёстком диване, всем телом ощущая его твердость, а за ощущением — свинцом налитые конечности. Забавно. — Люси, зачем ты пошла на курсы финансового аудита, если это даже не твой профиль? — тихо прошептала соседка по парте. Группа из нескольких человек внимательно слушала объяснения лектора финансовых взаимодействий между кредиторами и дебиторами, когда одна из участниц решила нарушить границы её молчания. — Это полезно знать, расширяю свой кругозор и пытаюсь сделать так, чтобы хотя бы один из моих скиллсов был монетизирован, — она широко улыбнулась собеседнице. — А твой диплом исторического образования? — Отдам отцу. Пусть в жаркий день обмахивается как веером, — пошутила Люси и обратилась к экрану интерактивной доски.       Холодный весенний вечер сменялся морозной весенней ночью. В контрасте с этой печальной погодой теплый стаканчик кофе «с собой» был настоящей тихой гаванью, а обжигающий напиток в картонных стенах — единственной живой вещью в округе, что светилась изнутри. Люси почувствовала, как сливается с ночными сумерками и растворяется в сером мире, и сделала глоток, чтобы совсем не потухнуть — она подбросила полено в костёр и выдохнула клуб пара. Вот теперь можно жить. Спортивная сумка привычно сдавила плечо и напомнила, что ей хотелось бы тепла — пора домой. А куда?       Квартира запустила её в свои объятия и окружила мачехинским теплом. Она мысленно поблагодарила кирпичные стены за мертвецкий уют, кидая ключи на тумбочку и скидывая обувь. По крайней мере здесь комфортно погружаться в сон и выплывать обратно. Хотя насчет последнего можно было бы поспорить. Люси на пару минут застыла в воздухе, не понимая, что делать дальше. Ах да, по плану демакияж, стакан воды, сон. Список дел на завтра составлен — пункт первый «не разочаровать отца и прожить очередной день». Done. — Что с поездкой в N? — поинтересовался отец на другом конце провода. — Готовлюсь к собеседованию, жду своего звёздного часа. Немного волнуюсь, — Люси улыбалась, чувствуя, как врастает в почву под названием «приоритеты на жизнь». — А курсы? — говорил отец в самое ухо. Предательские километры испарились, и он будто предстал перед ней с его серьёзным взглядом. — Всё ок, почти закончены, остаётся самостоятельная работа и, думаю, почитаю литературу на эту тему, чтобы наверняка быть профи.       Голос живёт своей жизнью, Люси давно это поняла и была безмерно ему благодарной. Иногда её внутренняя часть, разбитая, израненная и почти неживая, подавала неясный жест, мол, спасибо, что делаешь всю работу за меня; на что тот отмахивался и говорил: «Забей. Свои люди, сочтёмся». «Да, — соглашалась часть, улыбаясь одними уголками губ, — сочтёмся». Именно поэтому Хартлифия таскала своё тело по делам, отплачивая внешнему миру за его доброту и подаренную радость. — В этой жизни есть некоторые вещи, не попробовав которые, нельзя покидать её: все рецепты из разных кухонь, непрочитанные книги и чай. Это дарит мне какой-то смысл, — улыбалась Люси, обратно погружаясь в тонны литературы.       Сон стал частью её сознательной жизни. «Я трачу невероятно много времени на сон, хотя я могла бы использовать каждую минуту и делать что-то полезное. Я чувствую, что время утекает сквозь пальцы, но ничего не могу с собой сделать. Это болезнь. Даже когда я просыпаюсь, я будто сплю. Кажется, протяни руку и коснёшься мягких как вата стен или ладонь пройдёт сквозь стол. Но нет — это реальность. А страшнее то, что пару часов этой реальности уходит на то, чтобы осознать эту реальность. И вот как только ты включаешься в мир, сам мир выключается — и солнце катится к горизонту вниз, утопая на краю земли.» — Я хочу подтвердить сертификат о знании языка как родного, — прощебетала Люси, и мама на другом конце провода понимающе, но безучастно улыбнулась, сопроводив это всё глубокомысленным «ага». Девушка продолжила: — Так будет проще найти в дальнейшем работу, расширю кругозор и сломаю барьеры и стены между мной и самыми разными дикими странами. По-моему, хорошая перспектива.       Очередное «ага» подтвердили эту блистательную идею, и Люси облегчённо выдохнула. Хорошая реакция, такая, как она и ожидала. Разговор закончился планированием и составлением годов по полочкам: вот здесь карьера и богатство, вот здесь придёт статус, первая большая недвижимость и машина, на эту полку я поставлю встречу с перспективным парнем, а вот этот небольшой стеллаж — на совместное будущее; ох, чёрт, забыла оставить полку для семьи, ну да ладно — если появится, закину на верхушку шкафа, всё равно доставать не буду, пусть полежит там.       Засыпая, она представляла ту жизнь, которой хотела бы жить — и эта ирреальность была звонком в другую вселенную, которая никогда не пересечется с её. — Очередная книга — done, — Люси открыла виртуальную полку: — Осталось прочитать пару-тройку биографий великих людей…       «…чтобы понять для чего всё это», — прибавляла она мысленно, не желая делиться этой сокровенной мыслью ни с кем.       Бамс!       Взрыв застал её совершенно неожиданно, в очередной день «по списку». Она сама не поняла как была ранена и истекала отсутствием силы. Разум возмущённо вопил: «Это ещё что такое?! Вставай, ленивое животное! Нам ещё столько дел надо сделать!». Да и сама Люси, не смея подняться из-за стола, в панике обращалась к внутренней части, пытаясь вызвать её на разговор и в очередной раз прийти к компромиссу: ещё немного, ещё чуть-чуть и мы обязательно поймём для чего всё — умоляла она.       «Эй, ты меня слышишь?» — осторожно спросила Люси.       Но в ответ было молчание. — Друзья мои, — обращалась девушка к разуму, совести, времени и всем собравшимся вокруг: — Сегодня мы собрались здесь, чтобы проститься с Душой. Она была потрясающей частью команды, поддерживала до последнего нас и неугасающий огонь, благодаря которому мы с вами шли вперёд. С этого дня наша общая и слаженная работа может претерпеть некоторые изменения или даже распасться. Всё будет зависеть от совместных усилий.       «Кажется, я развалилась на части. Моя насыщенная всем подряд жизнь рухнула, и руины погрузились в грязную болотную жижу, откуда не выплыть, — очередная запись дневника рождалась под тонким пером синей ручки. — Иллюзия жизни вновь потерпела крах. В какой момент я потерялась? — не могу нащупать эту эмоцию и выпытать у неё, за что конкретно она меня иссушает и чего в итоге хочет.»       Подул ветер одиночества, распахивая ноутбук и личную страницу в социальных сетях. Призраки «друзей» всплыли наружу. Как их много и как жаль, что все они — мертвы. Зелёные огоньки статуса «в сети» еще больше заставляли скорбеть в память о некогда близких.       «Я мечтала об этой жизни: спорт, обучение, увлечения, перспектива на другие страны и хорошую жизнь. Самое смешное, — писала Люси, борясь с густыми чёрными разводами на щеках и синими — на листах бумаги, — что я выполнила почти все пункты своей «идеальной жизни» и в то же время — ни один из них. Каждая моя иллюзия — стена лабиринта, а я брожу в нём, не зная, который из поворотов жизни был входом в цепкие лапы минотавра. И меня бросало из крайности в крайность, и этих крайностей было много. Моя жизнь — погоня. И каждую минуту я тратила на бег. И если меня нагнало то, от чего я так старательно скрывалась, то она победила.»