Самолёты

Я не помню, в каком это было году… Может в этом, может в прошлом… а может быть — в прошлом веке. Помню: вишня цвела в приозерном саду, Солнце ленно ползло, пробираясь сквозь белые ветки. Мы сидели с тобою у кромки воды: Ты смотрела на небо — с улыбкой сквозь редкие слёзы. Молча слушал я, как тихо клохчут дрозды, Ощущая болезненно, как разрушаются грезы… Ветер вил белокурые косы твои, Зябко куталась ты в тонкой шелковой шали на плечи. Мир, который делили с тобой на двоих, Рассыпался осколками снов… день сменился на вечер… Перечеркнуто небо седой полосой. Самолет исчезающий в чуждые дальние дали. Ты ушла, унеся запах счастья с собой. Мне остались на ветре от соли застывшие капли, Шаль из шёлка, забытая в смятой траве, Из ромашек венок. Как нарочно забытый на память. И твой шёпот на влажной — от ветра — щеке: «Вспоминай… вспоминай. Это всё, что с тобой нам осталось». Все прошло. И весной слышен щебет дроздов, И ромашки усеяли поле, у озера берег… И на сердце легко, на душе хорошо. Лишь осталась привычка искать приоткрытые двери… Ты напротив сидишь, улыбаясь тепло и знакомо, Тут за столиком в маленьком летнем кафе. Лишь во взгляде тоска — чуть заметна, почти невесома. И морщинка меж тонких белесых бровей. Ты по-прежнему так же забавно и мило смеешься, Прикрывая ладонью смущенно лицо… Беспощадно на улице палит июльское солнце, И насмешливо светит на пальце кольцо… Так давно был тот вечер, ромашки, и ветер и слезы Поцелуй там, на смятой высокой траве. Твои волосы стали длинней, но как прежде белёсы, А у сына смоль на висках… Сродни моей… Я тебя вспоминал. Каждый день. Как просила. Как мог. Жизнь — она череда падений и взлетов — Так решил я в тот день, собирая ромашек венок. Но с тех пор не люблю самолеты…