Миллион причин любить тебя

      Плюс двадцать пять градусов не было пределом Финикса, и я знала это не понаслышке. Готовая с самого утра принять ванну со льдом, в день я переодевалась столько же раз, сколько Белла недоверчиво косилась на нас с мамой. Для меня такая погода была непривычной, даже несмотря на то, что я довольно часто приезжала гостить к матери с сестрой в Аризону. Видимо, холодная погода принадлежала мне по праву, по присуждению суда, когда родители разводились, и это уже не изменить. Самое забавное в этой ситуации было то, что любящая только палящее зноем солнце Белла сама по себе была угрюма и серьезна, как и тучи Форкса, навсегда нависшие над серым городом. А я… а я была как Рене. И не дай бог кому придет в голову встать у нас на пути, когда мы что-то затевали!       Правда, сегодня мама всецело была занята старшей сестрой.       — «Страйк»! Джо, мяч не кусается!       Аризона, Финикс, девять часов утра. Мы с моим отчимом, Филом, спустились по песчаной поверхности к пустырю, в нескольких метрах от дома — своеобразное дополнение к заднему двору. В руках у меня бейсбольная бита, на нос сползает козырек кепки фирменной команды Фила, а сама я всецело поглощена изучением нового для себя вида спорта. Бейсболист, мягко говоря, из меня фиговый.       — Я не неженка, но синяки остаются заметные! — крикнула я ему через расстояние между нами, одновременно пытаясь сдуть выбившиеся пряди темных волос из-под кепки. — Кидай! — дальше скомандовала я и опять сжала биту, готовясь отбивать.       Фил замахнулся в характерном, но не известным мне по названию, «па». Вот я вижу, как мяч опять летит прямо на меня, и я почти чувствую, что готова отбить его. Взмахиваю битой, неосознанно жмурю глаза и чувствую, как по бите что-то ударяется. Распахнув глаза, я вижу, как мяч я отбила лишь кончиком деревянной биты, поэтому он отлетел на пару метров и запутался в сухих зарослях.       — Как это называется? — усмехаюсь я, носком кроссовка ковыряясь рядом с мячом, таким образом, на всякий случай отгоняя всякую природную пакость вроде ящериц, перед тем, как вытащить предмет.       — «Страйк»! — сложив руки в «рупор», самодовольно ответил мне отчим.       Я закатила глаза и, достав мяч, кинула его мужчине. Фил без труда поймал его. Мы так развлекались уже пару часов, пытаясь занять себя чем-то, пока мама и Белла спали. Сегодня должен быть большой и сложный день, и напряжение, которое сопровождало нас всю неделю, выгнало нас с Филом на улицу. Не то, чтобы мы избегали напряженную обстановку, просто знали, что маме с Беллой надо побыть вдвоем, не хотели мозолить глаза. Ведь сегодня Белла уезжает вместе со мной в Форкс, к нашему отцу.       — Кидай! — опять кричу я, сжимая биту.       Мяч снова летит в мою сторону, и я уже успела рассчитать все свои ошибки. Стараясь не струсить в последний момент, мысленно убеждаю себя, что синяки — это не больно и вполне естественно. И у меня получается. Я не зажмуриваю глаза в самый последний момент, поэтому четко вижу направление мяча. Секунда — мяч ударяется о биту, и отлетает далеко в сторону дома. Мы слышим небольшой грохот, и понимаем, что кому-то сейчас влетит. Фил подбегает ко мне, а я уже инстинктивно прячу биту за спину. Мы вместе смотрим в сторону дома, ожидая.       — Мой глиняный горшок! — возмущенный голос мамы разносится по всей округе.       Кажется, это был один из тех горшков, которые мама лепила сама.       — Вот и первая база, — тихо сообщает Фил, не отводя взгляда от дома. — Побежишь?       — Надо уметь проигрывать, — отвечаю я, сунув в руки мужчины биту, и быстрым шагом удалилась.       — Фил! — Рене появилась спустя мгновение, как только я отошла на достаточное расстояние от отчима.       Увидев в его руках биту, которой я недавно совершила ужасное преступление, на лице матери отразилось возмущение, незамедлительно перерастающее в гнев. Замахнувшись мячом, который она нашла на месте гибели своего горшка, она кинула его прямо в своего мужа, а тот, не успев среагировать, получил им прямо в плечо. А мама то у меня меткая!       — Никакого бейсбола рядом с домом! — крикнула напоследок мама, удаляясь обратно в дом.       Фил возмущенно посмотрел на меня-предательницу, а я, виновато улыбнувшись, прошмыгнула в дом за мамой. К слову, Рене еще выглядела вполне сонной, и судя по ее растрепанным коротким волосам, она не так давно встала. Зайдя в кухню, обветриваемую открытой задней дверью, я увидела Беллу, сонно поглощающую свои хлопья. Увидев меня, раскрасневшуюся в утреннем зное, на лице сестры появилась какая-то тень, и мне не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, что я вызвала напоминание о том, что сегодня она покинет маму и отправится жить со мной в Форкс, который никогда не любила. Она не распространялась об этом факте, но и не скрывала совсем, потому после четырнадцати лет стоило ей один раз взбунтоваться, как Чарли, наш отец, с тех пор возил нас на две недели в Калифорнию в свой отпуск, вместо месячного пребывания Беллы в Форксе.       — Джо, дорогая, ты завтракала? — Мама подошла со спины, положила руку на плечо, привлекая внимание.       — Еще нет, — призналась я.       — Сейчас что-нибудь приготовлю, — пообещала родительница, а я уселась рядом с Беллой за кухонным столом. — Ты все вещи собрала? — поинтересовалась Рене, возясь в холодильнике.       — Конечно, — ответила я, еле заметно нахмурившись.       Я собрала свои вещи еще вчера. Днем. Чтобы наверняка потом ничего не забыть. Мама обычно участвовала со мной в этом процессе, когда я приезжала гостить, но на этот раз мой визит оказался особенным. Я приехала в Финикс посреди учебного года, чтобы «забрать» Беллу с собой. Старшая сестра считала, что маме с Филом нужно больше свободного пространства, больше личной жизни. К тому же, Фил часто был в разъездах, а Рене оставалась дома с Беллой. Сестра поступила так же, как поступила бы и я. Ее выбор был мне понятен, я его уважала. Но еще я очень сомневалась, как долго Белла продержится в Форксе, да еще и в одной комнате со мной.       Мама приготовила мне завтрак, и мы болтали о всякой всячине, стараясь обходить тему с отъездом, который произойдет уже через пару часов. Мы с мамой были очень похожи характером, две неугомонные, энергичные особы, которым так и не терпится начать что-то новое, творческое. Как говорила Белла, мы обе были недалекими, но нас это только забавляло. А вот Белла была копией отца. Они оба не особенно разговорчивые, довольно скупые на эмоции и слишком серьезные.       Нас ждал четырехчасовой перелет до Сиэтла, потом еще один час до Порт-Анджелеса на маленьком самолете, а там — на машине до Форкса — уже изученный мной маршрут. Я летала к маме чаще, чем Белла виделась с Чарли, потому они обе спешили объяснять это тем, что подсознательно мне становится мрачно в родном городе. Они его ненавидят, но я не испытываю тех же эмоций. В конце концов, я там выросла, привыкла.       В аэропорту, перед тем, как сдать багаж, мама с Беллой долго прощались. Я стояла в стороне и терпеливо ждала, потому что знала, как маме тяжело. Белла была ее дочерью. В том смысле, что с тех пор, как мама с папой развелись и нас поделили между родителями, Белла всегда была с Рене, а я с Чарли. Тем не менее, от этого она не любила меня меньше.       Мы попрощались с Филом, который уже забыл утреннюю подставу. Он любил, когда я приезжаю, я была куда веселее Беллы, и поддерживала любую авантюру. В конце, когда Белла уже собралась идти сдавать багаж, мама крепко-крепко обняла меня, нашептала много ласковых слов и взяла с меня обещание, что я присмотрю за Беллой. Конечно, я пообещала, но кто еще за кем будет присматривать. «Взрослый» надзор со стороны сестры мне обеспечен, что даже отец так не старался никогда.       Порт-Анджелес встретил нас проливным дождем, под который я без опаски вышла, завидев служебную машину папы. Проследив за эмоциями на лице Беллы, я поняла, что с солнцем она уже попрощалась, а дождь приняла как данность. Укутавшись по глубже в парку, сестра вышла за мной. Как только патрульная машина остановилась перед нами, я запрыгнула на заднее сидение и обложилась своими дорожными сумками, чтобы рядом со мной места больше не осталось. Заговорчески подмигнула Белле, обозначая свой выбор места не просто так. Я знала, что она хотела назад, потому что ей было неловко в разговоре с Чарли, с которым у них нет общих тем. Отцовская стеснительность передалась ей по наследству. Но я также хотела, чтобы Чарли сам озвучил ей небольшую новость, которую я старательно скрывала от нее неделю. Неделю! Я плоха в сохранении секретов.       А сестра и отец плохи в разговорах.       Они быстро обменялись сентиментальностями, приветствиями. Потом повисла пауза, и я то и дело замечала, что папа постоянно поглядывает в зеркало заднего вида и смотрит на меня. Он ждал, что я сглажу неловкость разговорами, но я не собиралась этого делать. Лишь коротко описала свои небольшие выходные, пожаловалась на Аризонскую жару, и похвасталась, что теперь правильно умею держать в руках бейсбольную биту. Остальное дело было за ним.       — Я нашел тебе классную машину, и цена подходящая! — наконец-то объявил отец, посматривая на Беллу.       — Что за машина? — нерешительно уточнила сестра, а потом перевела взгляд на меня. — Это из-за нее Джо так нервно дергалась всю неделю?       Папа усмехнулся, прекрасно зная, что сюрпризы — не мой конек.       — Я старалась изо всех сил, — наигранно страдальчески произнесла я, откидываясь на спинку сидения.       — Так что за машина? — переспросила Белла.       Кажется, она отнеслась с недоверием к нашей самовольности. Я знаю, что она сама собиралась прикупить себе колеса, но папе так хотелось впечатлить старшую дочь, что мы оба не сдержались и как только узнали о решении Беллы переехать к нам, тут же кинулись на поиски подходящей машины.       — Ну, вообще-то это пикап, «шевроле», — почесав подбородок, рассказал папа.       — Какого года? — Белла продолжила допытывать Чарли, пытаясь разузнать у немногословного родителя все подробности «тачки», которую мы для нее нашли. И вообще-то прикупили в подарок у Билли Блэка, старого друга отца.       Чарли попытался отнекиваться, перевел тему на то, «сколько трудов Билли угрохал на мотор». Мы с Беллой разволновались. Белла из-за машины, а я испугалась что мы с папой могли допустить колоссальную ошибку в выборе.       — Когда Билли купил ее? — не сдавалась Белла, начиная нервничать.       — Кажется, в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом.       Я закусила губу, пытаясь уловить реакцию на лице сестры, вытянувшись с заднего сидения.       — Чар… папа, в машинах я ничего не смылю. Если она сломается, сама я починить ее не смогу, а автомастерская мне не по карману…       — Беллс, я видела эту машину, она очень классная и отлично ездит, — заверила я девушку. — А если что-то случится, то можно попросить Джейкоба, он отлично ладит с машинами.       — Вот увидишь, Белла, — подхватил Чарли, соглашаясь со мной, — эта штука отлично бегает. Теперь таких не делают.       После недолгой паузы, Белла все же решила уточнить:       — А «подходящая цена» — это сколько?       — Знаешь, милая, мы вроде как уже купили ее тебе. В качестве подарка к приезду. — Папа бросил в мою сторону беглый взгляд, после чего так же быстро глянул на Беллу, его лицо осветилось надеждой.       — Сюрприз! — Радостно выкрикнула я, потрепав сестру за плечо.       Сохранение этого секрета хоть и далось мне с трудом, но я была довольна. Как минимум Белле было трудно спрятать смущенную улыбку.       Как говорится, дареному пикапу в зубы не смотрят.       От Порт-Анджелеса до Форкса нам предстояла часовая поездка, и когда тема о машине плавно перетекла на замечания о погоде, разговор иссяк. Я перевела свое внимание на окно, наслаждаясь зеленью, которой мне так не хватало в Аризоне. Я с большим наслаждением рассматривала обросшие мхом стволы, навес из густой листвы, папоротники под деревьями. По мере приближения, Форкс словно приобретал зеленый оттенок, отчего казался очень свежим.       Когда патрульная машина остановилась перед нашим с отцом домом, я выскочила первой, подождала, когда выйдет Белла и без лишних слов повернула ее к новому пикапу. По выражению лица сестры можно было понять, что машина ее вполне устроила. Когда то красный пикап отличался большими выпуклыми крыльями и округлой кабиной — мы с Беллой на его фоне казались крохотными.       — Ого! Пап, Джо, она мне нравится! Спасибо! — С восторгом отозвалась Белла, заключив меня в объятья.       Я была рада наблюдать как на лице сестры впервые за весь день появилась искренняя улыбка. Она грела меня так же, как и папу, наслаждающегося тем, что смог угодить дочке.       — Вот и хорошо, что тебе понравилось, — пробормотал папа, снова смутившись.       Я с наслаждением выудила из патрульной машины свои вещи и побежала в дом, желая наконец-то оказаться в своей комнате. Я любила путешествия, но перелеты давались мне тяжело, мне трудно было находится в одном положение большое количество времени. Папа всегда сравнивал меня и маму с этой чертой. Она, так же как и я, не могла и часа в машине просидеть, но обожала выбираться куда подальше от дома. Нам всегда нравилось покорять новые места, вдыхать совершенно новый, не такой, как дома, воздух, смотреть, как живут другие люди. Меня так же тянуло к новому и неизведанному, и эта сила притяжения была практически непреодолима. Папа принимал эти доставшиеся от мамы черты характера, поэтому по возможности пытался вывозить меня за пределы Вашингтона, а не только в резервацию Ла-Пуш, где я практически выросла.       Моя комната находилась на втором этаже в западной части дома, и была она не особо большой. Изначально эта комната числилась за Беллой по праву рождения, когда родители купили этот дом сразу после того как поженились. Но дальнейшие обстоятельства родительского брака изменились, и все сложилось так, что я была не совсем запланированным ребенком. Когда мама была мной беременна, у нее обострились эмоции, и Форкс (тогда уже ненавистный), так сильно взбесил ее, что она готова была взять годовалую Беллу в охапку и просто бежать куда глаза глядят. Она практически так и поступила, но ее ошибкой было потребовать развода у Чарли. Рене была простой учительницей, и суд по разбирательству обстоятельств развода вынес вердикт, что как только я подрасту, то буду жить с отцом, а Белла с матерью. В нашем штате разделение родительской опеки было обычной практикой, хоть и Рене данная перспектива совершенно не понравилась, мы свободно могли видеться столько, сколько захотим, поэтому со временем это сгладило многие обстоятельства.       В моей комнате теперь стояли две кровати, а само помещение импровизированно было поделено на две стороны. Выглядело это весьма нелепо, и когда я показывала Белле каким именно образом будет выглядеть комната, если переберется к нам, она оказалась не против. Я понимала, что она рассчитывала закончить здесь школу, а потом уехать в колледж, чтобы никого не теснить. Белла всегда чувствовала себя чужой, даже в собственном доме. Я была рада, что она приедет, ведь несмотря на то, что мы не очень близки, как сестры, жившие всю жизнь вместе, я все равно любила Беллу и мне сильно ее не хватало. Я старалась как можно комфортнее обустроить ее половину комнаты, чтобы она чувствовала себя уютно, но в то же время оставила достаточно пространства, чтобы она сама могла обжиться. Мы с Чарли надеялись, что если даже она не сможет полюбить Форкс, то хотя бы у нее будут теплые воспоминания о времяпровождении здесь.       — Джей-Джей! — Голос папы донесся с первого этажа, где-то с кухни.       «Джей-Джей» меня называли немногие, только «привилегированные», то есть те, кто и дал мне такое прозвище. Одним словом — родственники и те, кто услышал его от моего отца. Если мою сестру звали Изабеллой Мари, то она предпочитала просто «Белла». Мое же имя — Джоанна Джинн Свон. И никакой фантазии! Но отец получал какое-то особенное удовольствие, когда называл меня Джей-Джей, точно так же, как за глаза называл Беллу Изабеллой.       Я успела только открыть свою сумку для разбора вещей, когда меня позвали. Бросив это дело моментально, в глубине души я прекрасно осознавала что дорожная сумка с вещами еще неделю будет валяться под стулом, ожидая момента, когда я о ней вспомню. Тем не менее, без зазрения совести я помчалась на первый этаж, встретив поднимающихся по ступенькам Беллу и папу.       — Я не успел приготовить ужин, — виновато признался папа, почесав затылок.       Заглянув за его плечо на кухню, где даже не было намека на то, что отец действительно собирался хоть что-то предпринять в кулинарном плане, я вскинула брови.       — Видимо, мы оба боимся отравить Беллу, — хмыкнув, констатировала я, сложив руки на груди.       Несмотря на то, что я занималась приготовлением дома еды вот уже много лет, я все же не претендовала на звание шеф повара, слишком часто неудачно экспериментировала, и никак не могла проследить за тем промежутком времени, когда на дне сковороды все пригорало. Папа часто выходил из этой ситуации, заказывая еду на дом из местной закусочной.       — Будешь домашний пирог с курицей из закусочной, или закажем пиццу? — поняв мой намек, сразу уточнил Чарли.       — Я буду пиццу, — заявила Белла и поднялась дальше, намереваясь попасть в нашу теперь общую комнату.       Вопрос решился сам собой. Папа дал мне возможность напомнить Белле о местонахождении ванной комнаты, а сам ушел к домашнему телефону, чтобы заказать нам ужин. Вернувшись с сестрой в комнату, я быстро показала ей, где что находится и куда она может сложить свою немногочисленную теплую одежду, которую они с мамой собирали общими усилиями.       По привычке я пыталась сгладить хмурую тишину болтовней, рассуждая на тему местных закусочных, развлекательных мест в городе и о школе. Белла кивала, делая вид что слушает меня, но я прекрасно знала, что сестра давно думает о своем, пытаясь переварить тот факт, что теперь она живет в Форксе.       Я подлила масло в огонь к переживаниям Беллы, когда вспомнила о том, что с завтрашнего дня сестра станет полноценной студенткой средней школы Форкса, попутно пытаясь по памяти рассказать ей о местонахождении всех кабинетов, кафетерия и администрации. И вспомнила, как недельное отсутствие могло сказаться на моей личной успеваемости, которую я старалась держать на высшем уровне.       Беллу от потока новой и сейчас совершенно ей не нужной информации спас Чарли, объявив о том, что приехал курьер с пиццей.