Ангел для Арнора

Хёрдур, он как ангел, такой же светлый и чистый. Арнор боится прикасаться к нему, считая, что испачкает своими грязными руками. Едва перейдя в ЦСКА, Арнор решил, что не отойдёт от соотечественника ни на шаг. И не отошел. Ходил везде с ним чуть ли не под руку, дергал за рукав все время. Магнуссон еще помнит, как в первый день, Арнор сидел в его номере и ждал, когда вместе с новым другом пойдет на обед, знакомиться с командой. Идя по базе, Арнор не отходил от него ни на шаг, задавая вопросы обо всем, что видит. Чуть что, дергал за рукав, стеснялся говорить в полный голос, предпочитая шептать на ухо наклонившемуся ближе Хёрдуру. — Эй, Мага, что это за цыпленок рядом с тобой? — кричит через половину столовой Набабкин, глядя, как Арнор вцепился в рукав защитника и отодвигается от любопытного Никса. — Это не цыпленок, Арнор, новый полузащитник. " — И нападающий!», — шепчет исландец, стараясь вернуть внимание соотечественника к себе. Сокомандники посмеиваются и возвращаются к своим разговорам. К Хёрдуру с того дня цепляется прозвище «наседка», а для Сигурдссона он становится ангелом-хранителем. «Хёрдур, а где форму выдают?» «Хёрдур, можно с тобой за столом сидеть?» «Хёрдур, можно с тобой в автобусе ехать?» «Хёрди, а почему Наба все время смеётся, глядя на нас?» «Хёрди, можно я с тобой в один номер заселюсь?» «Хёрди, не хочешь со мной бегать по утрам?» Хёрдур со всем поможет, объяснит, подскажет, выгородит перед Игорем. Магнуссон придёт из соседнего номера, если заметит, что у Арнора в комнате свет после двенадцати горит, а в следующий раз обязательно заселится с ним, чтобы следить за режимом младшего товарища. Вновь проснувшись среди ночи, Арнор смотрит на соседа по комнате, кажется, что кожа защитника светится в лунном свете, а волосы напоминают снега в родной Исландии своей белизной. Хёрдур олицетворение домашнего уюта. Он будто кусочек любимой страны, все что осталось от нее, когда Арнор переехал в Москву. По вечерам, вместо совместного просмотра фильмов, Хёрдур рассказывает истории, что произошли с ним в Исландии, показывает фото на телефоне, зная, как младший тоскует по родине. Старается как можно больше говорить на исландском, ведь это поднимает настроение Сигурдссону, которого уже тошнит от чужого языка, что не переставая звучит вокруг него. Хёрдур старался весь день проводить в номере, развлекая Арнора, который две недели просидел без дела с ушибом лодыжки. На первые дни даже переехал к нему в номер, чтобы помогать младшему. Хёрдур все прощает, все понимает. Даже когда Арнор разбудил его среди ночи, чтобы тот принес ему попить, а то с больной лодыжкой по номеру скакать — не дело. Разбуженный тихим голосом соседа Магнуссон стоял у его кровати, слушая скомканную просьбу и извинения за беспокойство. Принеся воды, Хёрдур еще какое-то время сидит на кровати друга, наблюдая, как тот заворачивается в одеяло, ерзает, пытаясь устроиться поудобнее. Магнуссон продолжает сидеть, думая о том, как так получилось, что он добровольно стал нянькой взрослому пацану, но ответа найти не может. А потом был матч с Реалом и разгромная победа на Сантьяго Бернабеу. Поздно вечером, идя в номер, Арнор то и дело разговаривал с кем-то по телефону, принимая поздравления от многочисленных родственников и друзей. Хёрдур шел сзади и в перерывах между разговорами друга по телефону, слушал о его впечатлении от матча. — Хёрди, ты только представь, я забил Реал Мадриду! Отец будет мною гордиться, правда? Скажи, я же хорошо играл? — Сигурдссон останавливается у двери в номер, скрещивает руки на груди и требовательно смотрит на друга, запрокинув голову. Магнуссон тяжело вздыхает, чувствуя, что его ледяное самообладание дало трещину, оно, как Титаник, начинает идти ко дну. — Арни, — Магнуссон опускает ладони на плечи земляка, любуясь его настороженной мордашкой. Он хочет столько всего сказать, только вот мысли не хотят становиться связанной речью, — лично для меня, ты — лучший. Поверь, это был блестящий матч, а ты поставил в нем точку, как финальный аккорд любимой песни. Когда ты играешь ее на гитаре: такой же бесконечно красивый и хочется сыграть ее заново, чтобы услышать в конце этот чистый звук. — Хёрди, я думаю, ты преувеличивать мои заслуги, — Арнор протягивает руку к запястью Магнуссона и убирает ее со своего плеча, продолжая держать ее, переплетая пальцы. — Поверь, мне можно. — Почему? — Арнор недоуменно моргает, недоверие гаснет во взгляде. — Потому что я бесконечно влюблен. Хёрдур смотрит, как вновь меняется выражение лица младшего с недоумения на недоверие, боясь, что это всего лишь глупая шутка или провокация, но Магнуссон и не думал его обманывать, он ведь его ангел-хранитель. Он всего лишь решил, что пора перестать играть в прятки. Хёрдур наклоняется и осторожно целует Арнора, давая ему возможность, в случае чего, оттолкнуть его, но парень уверен, что ему не захочется этого делать. В этот романтический жест он вкладывает всю свою любовь и заботу, окутывая друга теплом. Сигурдссону кажется, что сердце падает куда-то вниз, пропуская удары, ускоряя темп, а к щекам приливает кровь, выдавая его с потрохами. Целуя Арнора, Магнуссону кажется, что все так и должно быть, он еще раз убеждается, что наконец — то нашёл ответ на свой вопрос.