Все нормально

У Морти всё в порядке. Всё почти нормально. Он знает, какое сегодня число, почти сделал задание по математике и даже успел поспать в тарелке, по дороге домой. Пожалуй, не просто нормально, а вполне себе заебись. Учитывая... учитывая всё. Грубый и хриплый голос Рика. Сухие, мозолистые пальцы, уверенно держащие руль или ловко перебирающие инструменты на верстаке. Злобный, циничный юмор вперемешку с ругательствами. Уверенность Рика в том, что ему всё по плечу. И в том, что Морти его верный пёс. Морти уже привык ко всему этому и способен спокойно смотреть в равнодушные голубые глаза, не опасаясь, что сердце уйдёт в пятки. Способен не дёргаться, когда его о чем-то просят. И не пялиться на острые плечи Рика, на торчащие сквозь одежду лопатки, на его седые растрёпанные волосы. Научиться не пялиться на Рика, боже, высшая математика отдыхает. Если бы Рику не пришло в голову погладить его. Молодец, пёс. У Морти нет хвоста, которым можно вилять. Зато у него есть член. Морти мужик. Немножко пидор, наверно, но всё же мужик. У которого теперь нихуя не всё нормально, потому что его погладил по голове его дедушка. Рик замечает очень быстро. Вряд ли он не заметил всё ещё сто лет назад, когда всё только начиналось, но тогда у Морти почему-то не падали из рук отвёртки. Наверно, потому, что он был просто наивным щенком. А сейчас он взрослый, не менее наивный, но уже вполне половозрелый пидор, которому надо, чтобы его выебали. За каким-то хуем это должен быть именно Рик. — Всё нормально, Морти? — сквозь зубы, бросая мимолётный взгляд, как обычно, потому что он, в конце концов, не новый вид плесени, чтобы уделять ему настоящий, целый взгляд. — Д-да... да, Рик, всё окей, — не поднимая взгляда вообще, потому что врать мы не умеем, ну и потому, что вон тот жук на полу очень красивый, если Рик посмотрит туда, жук моментально исчезнет, но пока он там, чёрный, блестящий, перламутровый. — Ведёшь себя, как идиот в последнее время. Разве он не всегда вёл себя как идиот? Ну ладно, понятно, надо же. Рику виднее. Хотя тут не надо быть гением, чтоб стало «виднее». Раньше он только орал и возмущался, когда в их тарелку влетал очередной снаряд, или когда они вместе с тарелкой влетали в озеро лавы, или когда Рик заставлял его палить по преследователям. Раньше он не прятался от Рика по углам, чтобы не лететь вместе с ним. Не зависал, глядя в окно на проплывающие мимо звёзды, да так, что Рику приходилось орать и швыряться в него флягой, чтобы привлечь внимание. Не забывал зарядить лазерную винтовку, особенно если это была его собственная лазерная винтовка, с которой ему завтра убегать от межпространственной таможни. — Морти, хорош пялиться, дыру прожжёшь. Морти моргает несколько раз и отводит глаза. Морти шестнадцать лет, и он в полнейшей жопе. Если бы он был поумнее и хорошо учился, то смог бы надеяться, что поступит в приличное место. Если бы он был посмелее и посимпатичнее, он бы подружился с Джессикой... или другой симпатичной девочкой. Если бы в его жизни не было Рика, он бы не чувствовал, что съезжает с катушек, дроча в темноте без всякой порнухи, возбуждаясь всего-навсего от воспоминаний о том, как его погладили. Наверно, в прошлой жизни он сильно испортил карму, например, послал нахуй буддиста или ещё что-нибудь вроде того. Потому что вместо того, чтобы оставить его в покое, Рик зажимает его на выходе из кухни, ночью, когда вся семья увлечена шоу «Холостяк». — Может, я могу помочь, Морти? Может, нужно кого-нибудь убить или заставить с тобой переспать, чтобы ты перестал вести себя, как дурак, Морти?.. — Может, тебе нужно просто заткнуться? Прижатый к стене Морти, Морти, который на голову ниже своего деда, Морти, у которого сердце уже готово порваться от стука, трусливый Морти в порыве отчаяния дотягивается до губ своего деда и даже успевает поцеловать его, крепко зажмурясь и сведя брови. — Ёбнулся, что ли, щенок? Когда Морти открывает глаза, Рика уже и след простыл. Пора погуглить способы суицида, наименее болезненные, но наиболее ужасающие, чтобы всем стало стыдно, чтобы Рику стало стыдно. Но у Рика другие планы. Рик зашвыривает Морти в тарелку и везёт собирать винные яблоки на Альдебаран. Собрав три мешка, Морти роняет четвертый, не обращая внимания на посыпавшиеся из него яблоки, и садится на траву, обнимая колени. Ждущий его в тарелке Рик ругается, выходит, забирает мешки, относит в корабль, сигналит. Делает круг вокруг планеты, снова садится. Идёт к Морти. — Так лучше? У Морти кружится голова. Его только что поцеловали, но ему вряд ли лучше. И он мотает головой, боясь поднять глаза. — Чего же ты хочешь? Морти хочет смотреть на звёзды, держа его за руку, лёжа на заднем сиденье их корабля. Хочет сидеть у него на коленях, пока он ведёт тарелку домой после приключения. Хочет мороженого и нажраться вместе на вечеринке, а потом курить один косяк на двоих в туалете клуба. Хочет целоваться на последнем ряду, на последнем сеансе в кинотеатре, на каком-нибудь дешёвом боевике. А потом трахаться в гостиничном номере. Всё это, запинаясь, всхлипывая и охуевая от собственной смелости, он рассказывает Рику, и тот молча слушает, а потом говорит: — Это так тупо, Морти. — А чего хочешь ты, Рик? Рик думает целую секунду, прежде чем ответить. — Хочу, чтобы ты поднял свою тощую ленивую задницу и помог мне собрать ещё несколько мешков, а потом взял бластер и пристрелил охранника, который вот-вот вылезет из своей будки, потому что его заебало делать вид, что он нас не замечает... Морти собирает ещё три мешка, стреляет в ногу охраннику, пока Рик тащит мешки к тарелке. Истерически смеясь, помогает ему закинуть их в корабль. Все нормально, как обычно. Безумие в порядке вещей. Без этой всей хуйни ему просто станет скучно. Как он мог вообще подумать о том, чтобы покончить с собой или перестать помогать Рику. Собственные чувства? Насрать на собственные чувства. Рику насрать на его чувства, значит, и ему должно быть насрать. Ему надо к психологу, психиатру и психотерапевту сразу, но он лучше умрёт, чем заикнётся кому-нибудь о своих собственных чувствах ещё хоть раз. У него никогда не будет нормальной жизни, он должен смириться с этим. Морти пытается смириться, запихивая себе в задницу вибратор, который он стащил у Саммер. Вибратор слишком громко жужжит и слишком сильно вибрирует, и Морти возвращается к старой доброй дрочке. Он делает это в туалете, днём, думая, что никого нет дома, но вот беда, кому-то приспичило, и этот кто-то ломится в дверь, невзирая на его вопли «занято» и «идите нахуй». Этот кто-то, естественно, Рик, Морти опять не повезло, он едва успевает застегнуться и пригладить волосы, но его карма на прошлом кругу испорчена по самое некуда: Рик оценил его прическу и полурасстёгнутую молнию, а ещё ему не нравится, что он должен бегать за пиздюком по всему дому, хотя грёбаный портал уже открыт. Ехидно улыбаясь, он дергает язычок молнии вниз, и Морти хватается за стену, потому что его ноги подкосились и плохо держат его. — Может быть, на этот раз мне удалось тебе помочь? — хрипло шепчет Рик над ухом Морти, пока белые капли падают на кафельные плитки пола. Морти как пьяный, закрывает глаза и облизывает губы, ничего не соображает. Рик оставляет его, прислонив к раковине, приходить в себя. Прижав ладонь ко рту, Морти приводит одежду в порядок, вытирает пол, смотрит на себя в зеркало. Они даже не запирались. У Рика новый аттракцион, ему, блядь, весело. Заебись. Морти идёт в гараж, стараясь не думать. Рик сидит у верстака, собирая какого-то робота. На стене над ним висит неебически редкая бабочка, приколотая к куску картона: подарок Морти, на который тот потратил карманные деньги за полгода. И был в ахуе, по правде сказать, что дед её не выкинул. — Припёрся? Дай отвёртку. Вместо отвёртки Морти с радостью дал бы ему по морде, но его скромные дедуктивные способности подсказывают ему, что отдача будет слишком сильна. Морти подходит и стягивает с Рика его халат, перепачканный машинным маслом. — Что, не помогло? Морти качает головой, отважно встречая насмешливый взгляд. — Тебе... тебе не жирно будет моего внимания на сегодня, а, Морти? Морти уже стянул халат и засовывает дрожащие пальцы под голубую водолазку. — Морти, а если твоя мамка войдёт? — Ты сотрёшь ей память. — Я смотрю, ты всё предусмотрел, говнюк? Когда надо, мозги работают, да, Морти? — Заткнись, алкаш. — Повыёбывайся тут со мной... тупица. Рик засовывает язык ему в рот, не пытаясь быть нежным, облизывает его губы, это не поцелуй, а ебля рта языком, но Морти норм, он другого и не ждал, и у него снова встаёт. — Ты выебешь, блядь, меня сегодня, или нет? — шепчет Морти. — А ты не охуел ли вконец, маленький засранец? — А ты что, предпочитаешь в рот? Я не против, только... только, чур, ты первый... Морти действительно охуел. Его хватают на руки и относят в тарелку, всё-таки Рик решил не рисковать нервной системой Бет, грубо швыряют на заднее сиденье, грубо стаскивают низ одежды. Не обращая внимания на попытки Морти дотронуться до него, Рик вылизывает его член и мошонку, разворачивает задом кверху и вылизывает анус, Морти радуется, что недавно мылся. На несколько секунд прервавшись, Рик возвращается с тюбиком смазки, которая мерзко хлюпает, когда он выдавливает ее себе на ладонь. Без всяких ласковых слов Рик профессионально готовит задницу Морти, и когда там свободно помещаются три его пальца, слышится звук расстёгиваемой молнии. Сильные руки хватают Морти за бедра. Член входит внутрь, и это небольно — с половиной-то тюбика смазки, — но горячо и неприятно с непривычки. Рик меняет положение, и Морти кричит: «Да!»... Рик усмехается и начинает равномерные движения. У Морти отшибает мозг, и он кричит по очереди имя деда, «о Господи» и «да, пожалуйста». Его глаза закатываются, а руки вцепляются в обшивку кресла. Когда ему становится невмоготу, он тянется к члену, но тут же получает по рукам. — Я решу, когда тебе кончить, ясно, сучка? Морти всхлипывает и трясёт головой. Рик дерёт его, вжав в сиденье, и ему заебись. Наконец, Рик дрочит ему, и Морти кончает, мешая его имя на этот раз с матюгами. Рик выходит из него, рывком переворачивает на спину и суёт ему в рот, хватает за волосы и пихает в горло. Морти давится, но это никого не ебёт. — Что, нравится дедушкин хуй? — спрашивает Рик, кончая Морти в горло, и тот плачет, захлёбываясь спермой, вовремя закрывает глаза — Рик достаёт и спускает остатки ему на лицо. — Теперь тебе достаточно? Ты доволен, маленькая блядь? Морти кивает, вытирая с лица остатки спермы, слёзы и слюну, открывает глаза и смотрит в сверкающие отчаянным безумием глаза над собой. Рик усмехается и спрыгивает с него, швыряет ему тряпку вытереться и его одежду. Это было похоже на свидание так же, как их приключения — на фильм про Марти Макфлая. Морти перебился бы без романтики. Да и без нежности, чего уж там. Он бы с радостью стоял бок о бок с Риком под любым перекрёстным огнём, если б знал, что получит его вожделеющий взгляд или хотя бы дружеское подмигивание. Но его никто не вожделел. На него даже не смотрели. Просто командовали: принеси отвёртку, нажми вон ту кнопку, зажги спиртовку. Уйди с дороги, замолчи, закрой дверь, когда будешь уходить. Морти привык не искать добра от добра и честно терпел три дня. А потом не выдержал и приласкался. Просто встал рядом с сидящим у верстака дедом и положил подбородок ему на голову. — Что, Морти, одного раза оказалось недостаточно, чтобы сбить бушующее в тебе пламя подростковой похоти? У Морти дрожит подбородок и щиплет глаза, но он делает вид, что всё нормально. — Мне... мне никогда не будет достаточно, Рик. — Вот... вот беда-то, Морти. Сочувствую тебе, Морти. У меня есть кошачье лекарство, подавляющее гормоны, хоч... хочешь, найду? Мне кажется, тебе должно помочь. — Признание в любви изменит что-нибудь, Рик, или ты так и будешь делать из меня чмошника? — Я не понял, тебе нужно было, чтобы тебя выебали, или чтобы проявили уважение? Это, бля-эээ-дь, несколько разные вещи, Морти, ты не можешь, не можешь не понимать, каким бы тупым ты не был. — Иди на хуй, Рик. — Ну, ладно, Морти. Д-давай попробуем. Признайся мне, а я скажу, как подействовало. Хотя нет, по-погоди, стой, Морти... т-ты знаешь, вряд ли ты перестанешь после этого быть похожим на чмошника, Морти, даже, наверно, наоборот. Так что, думаю, что не стоит даже пытаться. — Иди на хуй, Рик! Морти уходит из гаража, а в спину ему летит издевательский смех. Ему никогда не победить. Никогда не нагнуть Рика. Не увидеть искреннего Рика, переживающего за него Рика. Он и не подумает бежать за ним и вытирать ему слёзы. Убеждать в том, что он что-то значит. Даже если он завтра скажет, что женится на Джессике, Рик и бровью не поведёт. Нажрётся и полетит смотреть на звёзды один. Ведь это просто одна из множества странных вещей, которые с ним случаются по жизни. Подумаешь, внук влюбился. Роман с коллективным разумом, Кроненберги и побег от своей родной Бет в другое измерение — в порядке вещей. Проебать родного Морти, не успев вытащить из зубов гигантских жаб? Похуй, у меня этих внуков... целая Мультивселенная. Угрожать ночью ножом, обвиняя внука в том, что он симуляция? Размахивать перед его носом купоном на нового Морти? Гоняться за президентом, выпрашивая селфи — как будто дело в селфи, а не в том, чтобы уделать самого крутого парня страны? Нормально. Мимоходом переспать со своим внуком, искренне веря, что это излечит того от неразделёнки? Это, бля, нормально... Сидеть напротив за столом, жуя отбивные, как ни в чём не бывало — более чем нормально. — Бет, мне кажется, что тебе нужно сводить Морти к психологу или ещё что-нибудь типа того. В его возрасте не спать с тёлками — это не-эээ-нормально. Я думаю, может быть, он педик, или что-то типа того. Надо раз... разобраться с этим пораньше, чтобы он нашел себе парня прежде, чем женится по залету и испортит жизнь куче народу. Вся семья взволнованно принимается обсуждать проблемы ориентации Морти, а Рик с торжествующим видом уходит из-за стола. Морти ненавидит его всей душой. — Рик, я люблю тебя. — Охуеть, Морти, просто охуеть, а я и не догадывался. Подай отвёртку. Морти запускает в него отвёрткой, всеми по очереди отвёртками, которые лежат в ящике с инструментами. Рик вскакивает, уворачиваясь, и пытается поймать его, Морти бьёт его кулаками по груди и плечам. Морти шестнадцать лет, а он ревёт, как маленький ребёнок, которого три часа таскали по торговому центру, забыв накормить вовремя, а на последнюю попытку привлечь к себе внимание — просьбу купить игрушку — ответили отказом. — Истерика, Морти, серьёзно? — бормочет Рик, еле удерживая его и ища в аптечке успокоительное. Морти скорее случайно, чем применяя боевые навыки, вышибает аптечку из его рук, и всё, что в ней было, рассыпается по полу, несколько ампул разбивается, вытекающие из них жидкости смешиваются и красиво меняют цвет. Глядя на этот беспредел, Рик сдаётся. — Успокойся, малыш. Рик целует его нежно, нежно, блядь, и даже не с таким выражением, будто жрёт живьём лягушку, и это оглушает, будто удар по лицу. Морти ошеломлённо хлопает ресницами, пока Рик сажает его на кушетку, садится рядом, обнимает его, укачивает как малыша. Бросая на него быстрые внимательные взгляды, торопливо смешивает что-то в мензурке, набирает шприц, закатывает ему рукав и делает укол в плечо. — Ч-что это, Рик? — Это поможет тебе, Морти. Я бы даже сказал, что это вылечит тебя, но... для полного излечения нужен курс уколов. Посмотрим, как пойдёт, и если что, продолжим. «Если что» начинается через два часа после укола. Морти блюёт дальше, чем видит, вся тарелка заблевана, и Рик отвозит её на космическую мойку. — Это побочный эффект, Морти, — бурчит Рик в ответ на немой вопрос в глазах внука: «какого хуя, Рик?». Морти выблёвывает завтрак, обед и вчерашний ужин, и ему кажется, что для побочного эффекта такое действие что-то слишком сильное. А потом ему становится хорошо. Не так, будто он пьян или обдолбался, а так, будто он наконец освободился. С радостным смехом он шлёт нахуй Рика, пришедшего за ним с порталкой наготове. — Не знаю, что ты мне вколол, Рик, но действует просто, блядь, охуенно. Никогда круче себя не чувствовал. Морти спокойно уходит в школу, слегка заикаясь, пытается поговорить с Джессикой, она несколько в шоке и не сказать, чтобы сильно рада, но ему почти насрать. Если она отошьёт его, он пойдёт и познакомится с кем-нибудь на улице. Не с такой красоткой, но и не с уродиной. С обычной девчонкой, которую можно позвать в кино. Которой не нужно, чтобы он пихал в жопу семена или прыгал в жерло вулкана, перевязанный огнеупорной веревкой. Рик облажался: вместе с любовью к себе вылечил любовь к приключениям, и это провал. На просьбы, уговоры и даже угрозы Морти радостно шлёт его нахуй. Периодически блюёт в туалете, схватившись за белый фарфоровый край, чтобы не упасть. Но ему всё равно заебись. Действие лекарства заканчивается так же резко и неприятно, как начиналось. Морти пробивает на понос, и, держась за живот, ухватив короткий перерыв между визитами в туалет, он приползает к Рику в гараж. Тот делает робота со встроенной системой блокировки мозговых волн и не удостаивает внука даже взглядом. — Рик, у меня понос. — И чё, блять, — говорит Рик. — Я чё, доктор тебе, что ли? Иди в больницу, пускай они там лечат твой понос. — Рик, я не прошу сделать мне исследование внутренних органов или поставить капельницу, я просто, блять, прошу таблетки от поноса. Рик срывается со стула и блюёт в мусорное ведро, стоящее рядом со столом. Садится обратно, бросает взгляд на еле стоящего на ногах Морти и начинает рыться в аптечке. — На, жри. Рик снова сгибается пополам у ведра, и Морти спрашивает сочувственно: — Сколько тебе оставить, Рик? — Иди нахуй, Морти. Рик демонстрирует внуку средние пальцы, хватает робота и улетает, оставив Морти с напрочь перекошенными мозгами. Вернувшись, Рик тащит Морти в корабль, не сомневаясь, что сопротивление закончилось вместе с рвотными позывами. Они летят в мрачном молчании. Морти помнит, как ему было хорошо от укола, но он не собирается выпрашивать ещё один. Наверное, он просто мазохист. Кем ещё можно быть, влюбившись в Рика? Идиотом или мазохистом, или обоими сразу. В каменных джунглях на какой-то далёкой планете их встречает огромный демон, когтистый, зубастый и крылатый, со стекающей с клыков ядовито-зеленой отравой. Краем глаза Морти примечает даже нечто вроде тентаклей, которые демон стыдливо прячет за спиной. — Сиди здесь и жди меня, — велит Рик, выходя из тарелки. — Рик, ты бластер забыл. — Мне он не понадобится, Морти. Рик возвращается через полчаса, слегка покачиваясь, потрёпанный, помятый, весь покрытый царапинами и зелёными пятнами. Перед тем, как зайти в корабль, отплёвывается зелёной слизью. — Ты в порядке, Рик? — обеспокоенно спрашивает Морти. — Да, пёс, всё заебись. Некоторое время Рик просто сидит, уставясь в окно, и лишь затем заводит двигатель. Из руки его выпадает небольшой кристалл в виде шарика, заляпанный все той же отравой. Тарелка летит через звёзды, а Морти смотрит на перекатывающийся по полу шарик и думает, что о некоторых тайнах Рика лучше не знать, как и о его способах получения острых ощущений. Отмывшись от зелёной слизи, Рик везёт его за три пизды на край Галактики и зависает в космосе, достаёт флягу и жадно к ней присасывается. Морти смотрит на него в ожидании. Без надежды, он в душе не ебёт, что такое надежда. — Это не свидание, Морти. — Зачем ты тогда меня сюда приволок? — Смотреть на звёзды, идиот. — Сейчас сюда приедет громфломит за оружием или за кокаином или?.. — Нет, блять, мы просто сидим и пялимся на звёзды. Как ты и хотел. — Совсем как свидание, Рик. — Ага, бля, только без поцелуев и признаний и без всего этого дерьма. Некоторое время Морти разглядывает незнакомые созвездия. — Зачем ты тогда со мной переспал, Рик? — Бля, Морти, какого хуя? Тебя заело, что ли? В пизду, короче, ты недостоин этих звёзд. Рик раздражённым жестом сует флягу в карман, заводит двигатель. Они летят обратно, к Солнцу. Пролетая пояс астероидов, Рик маневрирует, почти не глядя, небрежно держа руль двумя пальцами. Он может поручить это навигатору, но он не упустит случая попонтоваться. Зачем кидать понты перед существом, на которое тебе плевать? Которое не должно тобой восхищаться, а ты только сильнее и сильнее влюбляешь его в себя?.. — Почему, Рик? — Блядь, опять, Морти? Ты ч-чё, издеваешься? На четверть секунды Рик теряет контроль, и в тарелку врезается астероид. От толчка ремень Морти отстёгивается, и он собирает все углы. Поставив наконец на автопилот, Рик ловит его и сажает обратно. У Морти болят руки, ноги, бока, завтра он весь будет в синее пятнышко. Вся его жизнь в синяках. — Ты идиот, Морти. Какого хуя ты вообще творишь?.. — Ответь мне. Нахуй тебе понадобилось спать со мной, если ты не хочешь меня. — Блядь, да чё за хуйня вообще происходит?.. Откуда я знаю, Морти? Может, чтобы убедиться в том, что я не грёбаный педофил. Может, потому что я был в говно. Может, просто потому, что мне так захотелось. Может, потому что я безответственный мудак. Выбери сам, Морти, вариант, который тебе больше нравится, мне похуй, что ты думаешь по этому поводу. Подождав, пока Рик набубенится и уснёт, Морти пиздит портал-ган из его кармана и сбегает. С помощью очков для наблюдения за измерениями он подыскивает себе нормальный вариант: с такими же, как у него, Бет и Джерри, с Морти, внезапно решившим броситься под каток, а, главное, без Рика. Нахуй Рика. Вот только Морти забывает очистить историю путешествий на портальной пушке, и уже на следующий день разгневанный Рик вытаскивает его за шкирку обратно в его измерение, в свой гараж. Первый раз в жизни бьёт его, по-настоящему, с размаху, так, что он падает на пол, орёт на него, нависая над ним с таким видом, будто хочет убить. — Какого хуя, Морти? Думал, я тебя не найду? Думал, можешь просто так взять и сбежать от меня? Тупица! Идиот! За дурака меня держишь? Думал, можешь просто взять и... поменять меня на другого Рика, который будет посговорчивей? На какого-нибудь сраного извращенца, не брезгующего полапать родного внука за жопу? Мелкая грязная сучка... Морти больно, он сильно ушиб коленку, падая на пол, да и сам удар был от всей души. Но он улыбается во весь рот, как дурак, глядя на возвышающегося над ним безумного, агрессивного Рика. — В том измерении нет никакого Рика, я проверил, — говорит Морти. — Я... я так рад, что я нужен тебе, Рик. — Отвали, Морти. Рик уходит к шкафу и начинает копаться в ящике с инструментами. Может быть, он и смущён, но ни за что не покажет этого. — Ты... ты можешь сколько угодно вести себя, как мудак, но ты так мило приревновал меня! — Я сейчас тебя очень мило вышвырну в измерение живых медвежьих капканов, Морти. — О-окей, Рик, как скажешь. Морти подходит к деду и встаёт перед ним на колени. — Что ты делаешь, маленькая охуевшая тварь?.. Маленькая охуевшая тварь расстегивает брюки своего дедушки и гладит его между ног, безо всякого стыда глядя на него снизу вверх. Рик закрывает глаза и с силой втягивает воздух в ноздри, затем, явно превозмогая себя, оттаскивает Морти от себя и застёгивается. — Какого хуя ты ко мне прилепился? — Хочу тебя. — Блядь, да за что?.. — Может, ты думаешь, что я совсем неопытный и не смогу заинтересовать тебя? Я смотрел видео с БДСМ... и с удушениями, мне кажется, я бы справился... — Ты сейчас получишь у меня БДСМ, — рычит Рик и вытаскивает свой брючный ремень. Стаскивает с Морти штаны и хорошенько проходится ремнём по его заднице. — Достаточно, тупой ты кусок говна?.. Морти достаточно, по крайней мере, на некоторое время. Порка не вправляет ему мозги, но хотя бы лишает желания вешаться на деда. Когда бухой в хламину Рик приходит к Морти и падает на его кровать, его мозг готов взорваться. Рик притащил ему охапку веток, покрытых шишками. Видимо, считая, что это сойдёт за букет цветов. Рик храпит среди этих шишек, пуская слюни на постель, а Морти сходит с ума от нежности, смешанной с яростью, оттого, что Рик опять делает, что хочет, оттого, что он играет его чувствами, если ему вообще известно про то, что у людей могут быть чувства. Рик открывает глаза и видит лицо Морти над собой. — Малыш... Морти, ты такой хорошенький. Морти зажимает рыдание, рвущееся из горла, и выдавливает: — Рик... ты бухой... — Открыть тебе тайну, Морти? Я всегда бухой. Просто... когда трезвый, сильнее хочется сдохнуть, Морти, и ты тут ни при чём, поверь мне... Если бы не ты... я бы давно уже... Ты... ты всегда помогаешь мне, Морти... спасибо тебе, Морти... Ч-чё... чё ты опять ревёшь, Морти? Ну ты и плакса. Всё нормально ведь, Морти... Рик опять засыпает, а, вернее, вырубается от передоза, и Морти плачет над ним, потом сметает на пол шишки, ложится рядом с ним и накрывает их обоих пледом. Всё так безнадёжно, каждый грёбаный раз он думает, что больше не может, но потом оказывается, что всё-таки может. Когда-нибудь он всё-таки убьёт себя, когда совсем заебётся. Когда ты охуеть как рад возможности просто, сука, полежать рядом, ночь заканчивается слишком быстро. — Где я, Морти, какого хуя я тут делаю?.. Чтоб... чтоб через полчаса был в тарелке, понял, говнюк? Не придёшь — с толчка сниму, босиком полетишь, ясно тебе, пёс? Морти кивает. Куда уж яснее-то. Конечно, он придёт. Рику нужна его помощь, значит, у него всё нормально.