Сарва

На людях Шэнь Вэй безупречно, подчеркнуто вежлив. Он дружелюбен с коллегами, души не чает в своих студентах, в совершенстве соблюдает все почтительные формы обращения, возражает против излишнего внимания, не переходит дорогу в неположенном месте и всегда умудряется первым оплачивать общий счет. Он воплощает собой идеал благородного ученого мужа, великодушного ко всем, который не впадает в гордыню и воздает должное мудрости предков. В постели он совершенно другой. — В самом начале их знакомства, когда все, что было известно о Шэнь Вэе, сводилось к загадочным взглядам из-под чернильных ресниц и изысканным костюмам, Юнь Лань причислял его к типу особо застенчивых людей. Тех, которые соглашаются только под одеялом и с выключенным светом, после долгих уговоров и ласковых слов. И тем приятнее было фантазировать, стоя в душе под струями воды, вымотавшись за день, но не в состоянии уснуть из-за избытка адреналина, как ночью он преображается из интеллигентного профессора в плохого учителя, и Юнь Лань отщелкивает эти блядские резинки на его рукавах, умоляя позволить ему заслужить проходной балл. Конечно, все получается не так, как он себе представлял. И уж тем более не идет ни в какое сравнение с чередой интрижек на одну ночь, когда после некоторого количества совместно выпитого алкоголя вы приходите к торопливому соглашению в первом попавшемся переулке, коридоре, лифте или туалете ночного клуба. — Ты намеренно стараешься меня разозлить? — спрашивает Шэнь Вэй, нависая над ним. Ладони железной хваткой сдавливают запястья Юнь Ланя, откуда боль растекается под кожей и отзывается сладкими спазмами внутри. Юнь Лань ухмыляется. — Я очень виноват, профессор Шэнь, — покаянно тянет он: похожим тоном он разговаривал с недовольными им преподавателями, сначала в школе, потом в колледже. — Готов понести любое наказание, какое пожелаете. В слабом свете прихожей Юнь Лань видит, как выражение лица Шэнь Вэя становится все более хищным. Именно таким, как сейчас, без очков и с растрепанными волосами, Юнь Лань рисовал Посланника в своем воображении в тот момент, когда ему наконец откажет выдержка и Юнь Ланю придется опуститься на колени для укрепления дипломатических связей. Но настоящий Шэнь Вэй намного лучше любой из его фантазий. — Ты был бы кошмарным студентом, — произносит Шэнь Вэй, и Юнь Лань не возражает только потому, что Шэнь Вэй коленом расталкивает его ноги, притираясь сквозь грубую ткань зауженных джинсов. Шэнь Вэй двигается резко, порывисто, не скрывая своего возбуждения, и от этого волна дрожи жаром прокатывается по позвоночнику. — Я бы завалил тебя на экзамене просто из принципа. Они стоят в квартире Юнь Ланя, привалившись к входной двери. Ботинки и туфли вперемешку с письмами валяются у них под ногами, а в воздухе все еще пахнет апельсинами, с которых Шэнь Вэй вчера вечером снимал цедру, собираясь приготовить что-то по-домашнему вкусное. В родной, знакомой обстановке новизна происходящего пьянит лучше любого риска и пугает больше любой опасности, заставляя окончательно терять голову. — Мой папа убьет меня, если я не сдам, он столько денег потратил, чтобы отправить меня в школу, — шутливо произносит Юнь Лань, и, глядя на то, как темнеют глаза Шэнь Вэя, не выдерживает. — Тебя это правда так заводит? Какие у вас, однако, распутные мысли, профессор… Шэнь Вэй обрывает его, целуя яростно и жестко. Юнь Лань захлебывается воздухом и стонет, когда зубы Шэнь Вэя впиваются в его нижнюю губу, посылая по телу волну горячих мурашек. Смешно, но это только их третий поцелуй. Первый они разделили этим утром, укрывшись в одной из затемненных угловых ниш университета: долгий, бережный, он стал откровением для них обоих. Юнь Лань упоенно ловил чужое дыхание и получал желанный ответ, в то время как руки Шэнь Вэя обнимали его, притягивая все ближе. Потом, уже сидя в машине, Шэнь Вэй неуверенно проговорил: — Мне кажется, нам не стоит торопиться. И Юнь Лань ему ответил: — Конечно, как скажешь. Они проделали весь путь до дома, как обычно, но стоило кабине лифта закрыться, как Шэнь Вэй впечатал его спиной в зеркальную поверхность. Вылизывая Юнь Ланю рот, Шэнь Вэй сжимал его член через джинсы, пока они добирались до своего этажа, и к тому моменту уже было ясно, что любые его попытки притормозить ситуацию обречены на провал. — Ты бы флиртовал со всеми подряд, срывал мне лекции, — бормочет Шэнь Вэй, отстранившись на мгновенье, чтобы дать Юнь Ланю глотнуть немного воздуха. — И я просил бы тебя исправиться, уговаривал снова и снова, я знаю, как сложно бывает с такими, как ты… Юнь Лань подается вперед к его губам. — Я был хорошим мальчиком, — убеждает он. — Тогда мне следует заняться тобой как можно скорее, — припечатывает Шэнь Вэй, и сейчас он ничем не напоминает того молодого элегантного преподавателя, с которым Юнь Лань познакомился в первый день расследования: скорее дикое животное с нескрываемой страстью во взгляде. И, будто в ответ на его мысли, Шэнь Вэй зарывается ладонью в волосы Юнь Ланя и сжимает их в горсти. — Ты согласен, Чжао Юнь Лань? Юнь Лань сглатывает пересохшим горлом. — Да, — шепчет он. — Да. На все. — У Чжао Юнь Ланя никогда не было постоянных отношений как таковых. Ему нравились необременительные связи, и он умел очаровывать людей, так что найти себе компанию на вечер и всю последующую ночь ему не составляло труда. Обычно дело заканчивалось в отеле, иногда в чьей-то квартире, а один раз даже в его собственном Хаммере. Последнее Юнь Лань зарекся повторять, потому что наутро Да Цинь, забравшись в машину, унюхал последствия бурной ночки и целых два часа, пока они ехали до Уси*, ныл, не переставая. В общем, Юнь Ланя все устраивало. Те, кого он выбирал, были достаточно привлекательны, чтобы вызывать желание, и достаточно понятливы, чтобы расставаться легко и без сожалений. Юнь Лань не лгал, когда говорил Шэнь Вэю, что любовь не для него, что он давным-давно закрыл для себя эту тему. Может быть, в юности у него еще оставалась надежда, что где-то на свете ходит его судьба, что в его жизни обязательно появится подходящий человек, но к тому времени, как его назначили начальником отдела, Юнь Лань успел растерять все иллюзии. И Да Цинь в какой-то степени был прав, называя его чересчур ветреным и безразличным к окружающим: уже разочарованное, его сердце не хотело отзываться никому. А потом он встретил Шэнь Вэя. — Шэнь Вэй предупредительно внимателен и заботлив, и каждое его движение наполнено лаской, даже когда он опускает Юнь Ланя на колени рукой, зажатой в его волосах. Юнь Лань с удовольствием скользит ладонями вниз по гладкой шерсти брюк, оглаживая стройные бедра и мускулистые голени, и возвращается обратно. Он царапает ногтями кожаный ремень Шэнь Вэя, обводит большим пальцем пуговицу над молнией брюк, выдыхает так горячо и влажно, чтобы чувствовалось через два слоя ткани. — Чего ты хочешь? — спрашивает Юнь Лань, перенося вес с больного колена, и тянется к пряжке ремня. Шэнь Вэй обхватывает его лицо свободной ладонью, большим пальцем прижимаясь к уголку его губ. Может, из-за полумрака прихожей, а может с того угла обзора, который сейчас доступен Юнь Ланю, но кажется, что Шэнь Вэй смотрит на него гόлодно как никогда. — Твой рот, как угодно, — отвечает Шэнь Вэй резко и прямо, ни капли не смущаясь, и все становится слишком. Идеально. Юнь Лань редко теряет дар речи, но сейчас слова застревают у него в горле. Он боится, что если начнет говорить, то скажет что-то непоправимое, что сам еще не готов для себя признать, поэтому он просто тянет за язычок молнии, расстегивая тщательно выглаженные брюки Шэнь Вэя, и, наклонившись, прижимается открытым ртом к мягкой ткани боксеров, проходится языком по хлопку, ощущая солоноватый привкус пота. До слуха Юнь Ланя доносится приглушенное шипение, едва слышный стук головы о дверь, и ладонь Шэнь Вэя стискивает его волосы еще сильнее. Шэнь Вэй держит крепко, но, кроме этого, не делает ни единой попытки поторопить. Юнь Лань поводит запястьями, на которых уже начинают проступать синяки, и, не теряя больше времени зря, достает член Шэнь Вэя и плавно забирает его в рот одним движением. То наслаждение, которое испытывает Юнь Лань, двигаясь вдоль гладкой, горячей плоти, несравнимо ни с чем. Он никогда и не скрывал своих пристрастий, и сейчас самозабвенно отдается тому, что умеет и любит делать, ладонью потирая свой ноющий член через джинсы. Юнь Лань со стоном втягивает щеки: стоит только подумать, что именно его близость заставляет Шэнь Вэя — такого яростного, распаленного, неумолимого Шэнь Вэя — оставить все попытки его контролировать и сдаться, уступая место дрожащим коленям и хриплым вздохам, и Юнь Лань чувствует себя поистине всемогущим. Его губы распухли и саднят, а подбородок уже мокрый от слюны. Но Юнь Ланю этого мало: он впускает Шэнь Вэя все глубже и глубже, пока перед глазами не начинают плыть черные точки. Он обхватывает ладонями бедра Шэнь Вэя, удерживая того неподвижным, а затем, расслабив челюсть, проталкивает головку его потрясающе твердого члена себе в глотку и мычит, поперхнувшись от недостатка воздуха. — Чжао Юнь Лань, ты… — сдавлено выговаривает Шэнь Вэй, и в следующий момент отдергивает Юнь Ланя назад за волосы. Юнь Лань делает попытку подняться, но не успевает: его буквально тащат на руках через всю квартиру и опрокидывают на разобранную кровать. Широкая ладонь Шэнь Вэя ложится ему на грудь, задевая ключицы, скользит вверх прямо к шее. — Зачем ты меня остановил? — хрипло возмущается Юнь Лань. Он не может продышаться, и горло при каждом вдохе словно дерет наждачкой: без сомнений, ему будет неудобно глотать еще несколько дней. Заманчивая перспектива. Шэнь Вэй не сводит с Юнь Ланя широко распахнутых глаз. Его выдержка достойна восхищения, но сейчас Юнь Лань готов сделать все, чтобы этот преступно красивый мужчина отпустил себя и наконец открылся для него. От предвкушения пальцы покалывает так, будто под прикосновениями Юнь Ланя трепещет не что иное, как чистая, опасная энергия. — Ты хочешь продолжить? Тогда лучше не спорь со мной, иначе все закончится слишком быстро, — предостерегает его Шэнь Вэй. — Ну разумеется, такой ученый человек, как вы, должен просчитывать все наперед, — охотно соглашается Юнь Лань, проводя ладонями по спине Шэнь Вэя, стискивая его задницу, разминая напряженные мышцы. — Мне так повезло оказаться в ваших умелых руках! — В следующий раз я найду для тебя кляп, — обещает Шэнь Вэй. — Раздевайся. Чжао Юнь Лань особо не раздумывает, почему, игнорируя и обходя всю жизнь чужие приказы, ему с такой готовностью хочется подчиняться Шэнь Вэю. И, стягивая с себя по очереди жилет и кофту, а затем выпутываясь из джинсов, Юнь Лань знает, что не прогадал. Он с удовольствием наблюдает, как Шэнь Вэй медленно освобождается от своего серого костюма-тройки, расстегивая одну за другой каждую мелкую пуговицу, и выглядит при этом как дорогая фотомодель, позирующая под софитами. Шэнь Вэй скидывает пиджак, после чего позволяет брюкам упасть на пол и спускает с плеч рукава рубашки, обнажая фарфорово-белое тело без единого изъяна. Зачарованный, Юнь Лань тянется к Шэнь Вэю, прижимается ладонями к его коже, проводит кончиками пальцев по ребрам, чувствуя, как поднимается его грудь в такт дыханию. Мелькает мысль о том, кто же еще мог видеть Шэнь Вэя такого — разгоряченного, во всей его неприкрытой наготе, — и волна удушливой ревности оглушает Юнь Ланя, как гром среди ясного неба. Непривычные эмоции подстегивают возбуждение и сбивают с толку одновременно, а ведь Юнь Ланю всегда казалось, что уж он-то точно выше этого. Он пытается представить, как Шэнь Вэй снимает свои резинки с плеч для кого-то другого или растягивается с кем-то еще на своей аккуратно заправленной кровати, приникая поцелуями к шее, и все внутри мучительно скручивается. Не важно. Что бы ни было в прошлом, оно не имеет значения теперь, когда эта удача принадлежит Юнь Ланю: когда Шэнь Вэй ждет возможности утвердить на него свои права. Юнь Лань выгибается на постели, подставляя горло, царапает ногтями позвонки на спине Шэнь Вэя и с шипением выдыхает. Он, конечно, знал, что рано или поздно Шэнь Вэй сорвется, но одно дело представлять, и совсем другое — оказаться распластанным на простынях под этим сильным телом, а в следующий момент в его шею впивается горячий рот, прикусывая, грубо всасывая, оставляя самую яркую, самую лучшую бесстыдную метку. Настоящий садист. — Ч-черт… — вырывается у Юнь Ланя, потому что это больно, и сладко в той же мере. Пах окатывает жаром, способность мыслить улетучивается окончательно, и все, что остается Юнь Ланю, это трепыхаться под несгибаемым телом Шэнь Вэя, цепляясь за его спину. Юнь Лань резко втягивает воздух, когда Шэнь Вэй еще раз сжимает зубами кожу и, внезапно оторвавшись от шеи Юнь Ланя, приподнимается на локтях, блестя потемневшими от страсти глазами. — Доволен, да? — с трудом выговаривает Юнь Лань. После чего его снова целуют, но отпускают раньше, чем он поплывет окончательно. Похвальная предусмотрительность, учитывая, что алый рот Шэнь Вэя опьяняет его не хуже вина. — Ты его не спрячешь, — удовлетворенно отзывается Шэнь Вэй, глядя на оставленный им след. — Сразу говорю, если сяо Го спросит меня, что с моей шеей, я отправлю его к тебе, — грозится Юнь Лань. Шэнь Вэй ухмыляется. — Я уверен, Чу Шу Чжи ему все доступно объяснит. Юнь Лань едва успевает воскликнуть «Шэнь Вэй, ах ты сволочь!..», как губы Шэнь Вэя, жадные и жаркие, вновь запечатывают ему рот в глубоком поцелуе. Но Шэнь Вэй этим не ограничивается: бессвязными движениями он теребит Юнь Ланю волосы, обводит большими пальцами соски, оглаживает по бокам, постепенно спускаясь все ниже и ниже, чтобы в конце концов обхватить ладонью его подрагивающий член, растирая чувствительное местечко под головкой. — Давай, — слышит себя Юнь Лань как будто со стороны, — трахни меня уже наконец… У Шэнь Вэя, напряженного всем своим существом, сбивается дыхание. — Хорошо, хорошо, — потерянно шепчет он, словно до этого момента не был уверен, позволит ли Юнь Лань взять себя: словно единственное, о чем он всегда мечтал, это искусать шею Юнь Ланя всласть и довести его до пика своими талантливыми руками. Чжао Юнь Лань решает отложить на потом вопросы, вроде тех, откуда Шэнь Вэй знает, где Юнь Лань держит смазку, и почему он безошибочно достает ее из-под нужной подушки, лежащей рядом с окном. Юнь Лань выяснит это позже, но точно не сейчас, когда Шэнь Вэй увлажняет пальцы и двумя из них неспешно скользит в ложбинку между ягодиц Юнь Ланя. И хотя он не оставил Юнь Ланю так много возможностей двигаться, тот все равно изо всех сил старается потереться о его ладонь. — Еще… еще… ну же… Не останавливайся! — бормочет Юнь Лань, чувствуя, что вот-вот свихнется, если Шэнь Вэй продолжит свои дразнящие прикосновения возле ануса. — Тихо… Молчи, я не хочу тебе навредить, — говорит Шэнь Вэй. Полностью игнорируя просьбы Юнь Ланя, он покрывает поцелуями все его тело и, добравшись до пупка, погружается в него кончиком языка, нежно и едва ощутимо. Не отрываясь, Юнь Лань смотрит на темную макушку Шэнь Вэя, на мягкие пряди волос, ложащиеся ему на живот, в то время как горячие губы касаются его подвздошной косточки, а пальцы, постепенно преодолевая сопротивление мышц, проникают в него все глубже. Им понадобится какое-то время, ведь даже Чжао Юнь Лань, каким бы непробиваемым он ни был, не стал бы ложиться под незнакомцев, одновременно бегая за мужчиной, который, пусть и недолго, находился у него на подозрении и, к тому же, жил напротив него. Поэтому внутри немного саднит, и ощущения становятся острее с каждым движением пальцев, растягивающих его плоть, раскрывающих его для Шэнь Вэя. Ноги Юнь Ланя разъезжаются в стороны под нажимом сильных белых плеч, и он зажмуривается, стараясь расслабиться и не задерживать дыхание, после чего подается бедрами навстречу. — Еще? — шепчет Шэнь Вэй, прижавшись открытым ртом к колену Юнь Ланя. — Да… да… пожалуйста… — выговаривает Юнь Лань. Он прикусывает губу, когда к двум пальцам присоединяется третий, и мучительное неудобство внутри вспыхивает острым, почти болезненным удовольствием. Член, чуть опавший, твердеет снова под влажными касаниями языка, дыхание Шэнь Вэя проходится по внутренней стороне его бедер, и кровь бешено пульсирует у Юнь Ланя в висках от того, как Шэнь Вэй дотрагивается до него, ласкает в самой глубине, но этого мало, мало, мало… — Давай же… ну… пожалуйста, — умоляет Юнь Лань, понимая, что больше не вытерпит. Он вплетает ладонь в шелковые волосы и тянет на себя. — Сяо Вэй… — Да… — сорвано отвечает Шэнь Вэй. Он целует Юнь Ланя в живот, приникает губами к запястью. Шэнь Вэй оставляет дорожку из поцелуев на плече Юнь Ланя, отвлекая, соединяет их приоткрытые губы вместе, и, когда смазанная головка надавливает на вход и начинает проталкиваться внутрь, Юнь Лань принимает его в себя с удовлетворенным вздохом. — Чжао Юнь Лань никогда не верил в судьбу. Для человека его профессии это был наиболее практичный подход, а учитывая, как быстро ему приходилось принимать решения, ясно осознавая все возможные риски и последствия, времени на рефлексию не оставалось совсем. Но с появлением Шэнь Вэя Юнь Ланю стало казаться, что над своей жизнью он больше не властен. Что происходящее с ними обоими неизбежно, и все попытки как-то сопротивляться провидению не приведут ни к чему хорошему. Наверное, ему стоило отступиться от своих желаний — от этого мужчины — еще в тот солнечный день в университетском городке, и как знать, возможно, его будущее сложилось бы совсем по-другому, но его душа больше не подчинялась голосу разума: протянув тысячу красных нитей навстречу другой, она оставила его изнывающим от жажды и задыхающимся от невысказанных чувств. — С Шэнь Вэем невозможно бороться, и Юнь Ланю, распростёртому под его весом, так или иначе приходится покориться тому ритму, который выберет Шэнь Вэй. А Шэнь Вэй, как нарочно, не торопится от слова совсем. Размеренно-глубокие движения сводят Юнь Ланя с ума своей раздражающей медлительностью, а укушенная шея отрывисто ноет. Юнь Лань растянут до предела, и с каждым разом, впуская в себя горячий крупный член Шэнь Вэя, не может сдержать дрожи во всем теле. — Сильнее… — жалобно просит Юнь Лань. Он отчаянно дергается, пытаясь приподнять Шэнь Вэя, чтобы перевернуть его на спину и, взобравшись на него, уже не останавливаться до тех пор, пока болезненное напряжение в паху не найдет своего выхода. Но все его усилия в буквальном смысле разбиваются о нечеловеческую силу Шэнь Вэя, который проталкивает колени под ягодицы Юнь Ланя и сгибает его пополам, прижимая оба его запястья к матрасу. Юнь Лань попадает в ловушку этих безжалостных рук: с коленями, притиснутыми к груди, он уже не может ни дотронуться до себя, ни потереться… Дьявол! — Я так с ума сойду, — еле-еле выговаривает Юнь Лань, и окончание фразы срывается громким протяжным стоном, невнятной мольбой о снисхождении. Шэнь Вэй хищно улыбается ему в ответ. — Прекрасно, — выдыхает он. Чжао Юнь Лань с радостью напомнил бы Шэнь Вэю, какая же тот все-таки сволочь, но искра удовольствия прошивает его вновь вместе с осторожными движениями, искупая неудобство позы. Юнь Лань изнемогает от неспособности сделать хоть что-нибудь, он натянут как струна, готовая порваться в любой момент, и в ушах звенит настолько, что он больше не может различить бессвязных просьб, срывающихся с его губ в полузабытьи. Возбуждение спиралью закручивается в животе и перехлестывает через край, выбивая воздух из легких. Прикрыв глаза, Юнь Лань со всхлипом откидывается назад, и Шэнь Вэй изгибается следом, ловя ртом его несмолкающие стоны и вскрики. Юнь Лань полностью сдается своим ощущениям, сосредоточенным в той точке, где они с Шэнь Вэем соединяются друг с другом, сжимая кулаки так, что на коже остаются следы от ногтей. Мышцы непроизвольно сокращаются с каждым ударом бедер Шэнь Вэя, но внутри него уже так влажно и раскрыто, что толчки из глубоких и плавных становятся гораздо свободнее, резче и размашистее. Шэнь Вэй постепенно перестает себя сдерживать, теряет ритм, забываясь в удовольствии. Капли пота стекают у него по шее, и он наконец-то отпускает запястья Юнь Ланя, чтобы прижать одну ладонь к его груди, а вторую обернуть вокруг члена Юнь Ланя, так крепко, так правильно, как и все, что происходит между ними здесь и сейчас. — Чжао Юнь Лань… — шепчет Шэнь Вэй, закрывая глаза, и утыкается лбом в плечо Юнь Ланя, всей тяжестью падая на него. От властности и неспешности Шэнь Вэя не осталось и следа, им правит лишь безудержная страсть, и должно быть Чжао Юнь Лань и впрямь всемогущий, раз сам Посланник в черном попал к нему в плен и теперь стонет в его руках. — Юнь Лань… Долгожданное освобождение кажется все ближе и ближе, и Юнь Лань зажмуривается так, что у него намокают ресницы. Он заключает Шэнь Вэя в объятия, чувствуя, как перекатываются мускулы под горячей кожей, и обхватывает ладонью мокрый от пота загривок. — Ты… Сначала ты… — рвано выдыхает Шэнь Вэй. — Хочу знать… что ты… Слышишь?… Хочу почувствовать… тебя... У Юнь Ланя сжимается сердце. Шквал непередаваемых эмоций захлестывает его, грозясь обрушиться и разметать все на своем пути, и он выстанывает, сломанно, лихорадочно бормоча: — Давай, сяо Вэй!.. Со мной, в меня, сейчас… Шэнь Вэй отчаянно вскрикивает, и Юнь Лань не успевает даже ахнуть, как острые зубы Шэнь Вэя опять впиваются ему в шею, кусая жестоко и безжалостно, и тут же кончает, сильно, неожиданно, забившись в сладкой судороге, и обмякает на простынях, ощущая слабость и легкость, разливающиеся по телу, пока его сознание плавно погружается в темноту. — Чжао Юнь Лань просыпается на рассвете, разбуженный яркими лучами, падающими прямо на подушку, и тут же жалеет об этом. Все тело ужасно ноет: глотать больно, в глаза будто насыпали песка, руки и ноги кажутся неподъемными, а о том, что творится пониже спины, и особенно между ног, лучше вообще не вспоминать. Юнь Лань принимает стратегическое решение узнать все подробности позже. А сейчас ему жизненно необходимо опрокинуть в себя пару литров воды, после чего можно будет привязать Шэнь Вэя к кровати и повторить все по новой. Да, отличный план. Но когда он все-таки разлепляет глаза, его виду предстает застегнутый на все пуговицы профессор Шэнь, держащий спину неестественно прямо. Он очень бледен и затравленно смотрит на Юнь Ланя, сжимая в руках фарфоровую чашечку, из которой доносится одуряющий запах трав. — Это что такое? — бубнит Юнь Лань, лежа на животе наполовину лицом в подушку. Без крайней необходимости ему не хочется шевелиться. Шэнь Вэй белеет еще больше, если это вообще возможно. — Прости меня, — произносит он так искренне, что у Юнь Ланя аж зубы сводит. — Я… ты… я знаю, что у меня нет никакого права просить тебя о чем-то, я могу только умолять тебя о прощении и… пожалуйста, выпей. Он выглядит абсолютно раздавленным, когда сует чашку Юнь Ланю под нос. — Это травяной настой, — поясняет он убито. — С имбирем, горным женьшенем… Чжао Юнь Лань зарывается в подушку, подавляя порыв накрыться ею целиком. — Господи!.. — … и новозеландским медом манука, — договаривает полным раскаяния голосом Шэнь Вэй и умолкает. Юнь Лань размеренно дышит, не говоря ни слова, и Шэнь Вэй, не выдержав, повторяет. — Я… еще раз прошу прощения. Я не понимаю, что на меня нашло и… как я мог быть так груб с тобой… У Чжао Юнь Ланя слишком болит задница для подобных разговоров. Он поворачивает голову, стараясь поймать слегка безумный взгляд Шэнь Вэя. — Шэнь Вэй, — зовет его Юнь Лань. Взяв себя в руки, Шэнь Вэй делает глубокий вдох и выпрямляется, готовый непонятно к чему. — Все, что ты мне скажешь, я приму безоговорочно, так, как того заслуживаю, — произносит он, демонстрируя образчик благородного смирения. — Убери свои дурацкие травки, — требует Юнь Лань, но Шэнь Вэй, даже терзаемый чувством вины, отнюдь не собирается его слушаться. — Но ты должен выпить это, у тебя сильное обезвоживание! — возражает он. — Тогда принеси мне побольше воды, а потом раздевайся и забирайся обратно в кровать, ненормальный! — пытается прикрикнуть на него Юнь Лань, и очень зря, потому что его горлу становится только хуже. — Совсем спятил? Зачем ты вообще встал? Еще и костюм с галстуком надел… Шэнь Вэй не выглядит впечатленным: он не убирает чашку в сторону, не начинает раздеваться и вообще никак не реагирует на совершенно законное возмущение Юнь Ланя. Невероятно! — Не надо… тебе не нужно делать вид, что все в порядке, — просит Шэнь Вэй так, что Юнь Лань сам себе кажется настоящим мучеником. Шэнь Вэй несмело протягивает руку, чтобы коснуться его плеча, проводит кончиками согревшихся пальцев по шее Юнь Ланя, отозвавшейся острыми вспышками боли в сразу нескольких местах. — Ты выглядишь так, будто на тебя напали. Чжао Юнь Лань закрывает глаза, мысленно прося всех духов послать ему достаточно сил и терпения. — Шэнь Вэй. Сейчас же поставь чашку, — выдавливает он сквозь зубы и наконец-то слышит приглушенный стук фарфора о дерево, а потом и голос Шэнь Вэя, чопорный и слегка уязвленный: — Не понимаю, почему ты так упорно отказываешься. Ты же должен понимать, что травы намного полезнее, чем… — тут Юнь Лань хватает Шэнь Вэя за его чертов галстук и бесцеремонно роняет на постель, обвиваясь вокруг него руками и ногами в разворошенных простынях. — Чжао Юнь Лань! Что ты… — Значит так, — заявляет Юнь Лань, перекативший их обоих таким образом, что Шэнь Вэй оказывается зажат у него между бедер. И, чувствуя горячую хватку на своей талии, Юнь Лань обнимает ладонями лицо Шэнь Вэя и не может сдержать улыбки, потому что в глазах напротив плещется та же тьма, что и прошлой ночью. Юнь Лань абсолютно разбит, и вид у него как у человека, едва не растерзанного диким зверем. За окном уже наступило утро, в воздухе витает запах дождя, а рядом с ним, под ним, лежит самый прекрасный мужчина на свете, которому нет равных ни на земле, ни под землей. — Мне понравилось, — говорит Шэнь Вэю Юнь Лань. Голосом, прикосновением, жаром тела и откровением души он надеется донести это до Шэнь Вэя, на случай, если одних слов тому будет недостаточно. — Я люблю тебя, и я хочу сделать это снова, с тобой, так скоро, как только возможно, так часто, как ты захочешь, тебе понятно? Шэнь Вэй смотрит на него покрасневшими, блестящими глазами, его руки сжимаются у Юнь Ланя на боках, после чего скользят вниз, начинают поглаживать напряженные бедра. — Все же твоя шея выглядит ужасно, — произносит Шэнь Вэй виновато, но уже без прежнего испуга. — Это тебе так кажется, — возражает Юнь Лань. Границы между болезненными ощущениями и удовольствием после ночи любви для него значительно смазались, и он отнюдь не против получать подобные метки на регулярной основе: осталось только убедить в этом Шэнь Вэя. — Ты слышишь, что я тебе говорю? Ты можешь перестать психовать? Солнечный свет все ярче заливает комнату, пока Шэнь Вэй вглядывается в него, ища что-то, понятное лишь ему одному. И целую вечность спустя он наконец-то кивает, медленно, осторожно, но искренне. — Да, — отвечает Шэнь Вэй и, протянув ладони, тоже обхватывает ими лицо Юнь Ланя, притягивая его ближе. — Да, Чжао Юнь Лань, я тебя слышу. Тонкая иголочка впивается в грудь Юнь Ланя, вот только, в отличие от физической боли, она почему-то заставляет его смутиться. — Хорошо, — выдыхает Юнь Лань. По телу проходит усталая дрожь, его конечности слабеют и подламываются, и он отпускает себя, падая в руки Шэнь Вэя, который тут же ловит его, укладывает рядом с собой и накрывает его губы своими, целуя долго и нежно, пока солнце поднимается над крышами города Дракона.