Фаллоимитатор

      – С Мисси вы тоже этим занимались?.. – спросил он, небрежно скользнув языком по ее предательски встопорщивщемуся соску; прикосновение показалось сухим, ничуть не нежным, так хищник мог бы лизнуть кусок мяса. Затем он выпрямился над ней и пристально смотрел в глаза, со странной смесью желания на грани одержимости с презрением насильника. Стальные пальцы, впивающиеся в ее бедра, задирали их вверх, подталкивая навстречу его движениям, буквально натягивая на и без того глубоко входящий огромный член. Задыхаясь, она чувствовала, что уже почти стоит на голове, в глазах темнело, в ушах разливался звон. Дыхание сбивалось от ритма сильных толчков, избивающих ее изнутри; он то и дело менял его – замедлял, ускорялся, пропускал «удар», вдруг наносил более резкий, разом пробуждающий начинающее неметь нутро.       – Ты пользовался ее беспомощностью? – продолжал он, и его слова истекали ненавистью, как сама она истекала потом и рефлекторно выделяющейся смягчающей слизью. – Принуждал? Ответь честно! Она уступала тебе, как своему тюремщику? Пыталась заслужить твое расположение? – Особенно сильный удар! – Ты понимаешь, что это было изнасилование? – Еще один, как поставленный акцент! Еще немного и это будет слишком, она не выдержит… Но она даже не пыталась сопротивляться, лишь слабо цеплялась дрожащими руками за края смятой постели, стараясь удержать остатки равновесия. – Самое!.. Настоящее!.. Изнасилование!.. На что ты могла надеяться, кроме стокгольмского синдрома? Попробуем наоборот? Ты тоже будешь любить меня за это?..       Нахлынувший горячий оргазм дал ей отвратительный ответ.       В глазах защипало, хотя она прекрасно знала все эти слова наизусть. Могло ли оказаться, что именно так все и было? Что она никогда не была для Мисси ничем большим? Неудивительно, что в конце концов она ушла… Оставила его в отчаянии, как более ненужный плод воображения, выдуманный для смягчения гнетущей реальности, скрашивающий безвыходность, но в итоге лишь извращающий всю их природу. Оставила ее…       – Билл!.. – воскликнула она, не в силах больше все это выносить. Услышав стоп-слово, андроид замер. Тихо загудели в наступившей тишине одновременно остановившие движение сервомоторы. Его глаза равнодушно остекленели, пальцы расслабились, только член, все еще находящийся внутри нее, оставался твердым, как и всегда – по умолчанию и особенностям конструкции. Теперь ничего не стоило с него соскользнуть. Но она некоторое время не двигалась, всхлипывая, ощущая, как рефлекторно сокращающиеся стенки влагалища судорожно обхватывают его внутри, с абсурдным чувством, что все это заслужила. Даже больше. Но машина не могла причинить ей никакого настоящего вреда. Могла только балансировать на грани болезненного наслаждения, послушно выполняя программу до известного предела, когда срабатывали первичные директивы и предохранители, призванные всячески оберегать самого неосторожного и увлекающегося клиента. Самобичевание, которого никто не заметит. Иногда она подумывала покопаться в компьютере и убрать ограничивающие контуры, но понимала, что тут уже сама переступит черту в своем разуме. Оставалось довольствоваться растравливанием старых душевных ран. Со временем, наверное, она перестанет реагировать на все так остро, для этого, собственно, все и затевалось... Но пока еще нет, она думала, что сможет зайти сегодня дальше. Постепенно выплескивая все, что накопилось.       Наконец она глубоко вздохнула, немного остывая и приходя в себя. Остановленная машина остывала тоже – медленно теряя заданную температуру искусственного тела. Что ж, теперь следующий шаг обычной программы.       – Джек, – произнесла она отчетливо.       Андроид отодвинулся назад, полностью выходя из нее, занимая новую стартовую позицию. По всей его поверхности побежали волны, полностью преображая облик: забугрились мышцы, кожа немного потемнела, имитируя знакомый здоровый загар. Полностью изменилось лицо, заискрились глаза, чувственный рот ухмыльнулся широкой ухмылкой.       Она взглянула вниз, собралась с духом, и твердо скомандовала:       – Длиннее. – И без того внушительный фаллос «Джека» – бог знает, какой он там у него на самом деле… – увеличился на дюйм. – Шире, – прибавила она, следя, как увеличивается и диаметр. – Вперед, – сказала она наконец, и «Джек» зашевелился, потянувшись к ней. От него почти пыхнуло жаром – более горячего, чем галлифрейское, человеческого тела.       – Привет, киска, – проговорил, почти пропел «Джек» до мурашек знакомым, красивым голосом. Его руки коснулись ее, игриво пробегая по поверхности кожи теплыми кончиками пальцев, плетя сложный возбуждающий узор, по обеим грудям, почти мучительно пощекотали бока, встретились внизу, скользя под ягодицами. – Больше не убегаешь? Помнишь, как бросила меня? Бросала всегда. За тобой должок… Большооой должок!..       Она это, конечно, прекратит, когда перестанет чувствовать, как застарелая вина царапается внутри легионом саблезубых кошек, которые утонут в волнах упоительных, убаюкивающих ритмичных движений, почти не менее болезненных, намеренно доводимых до предела физических возможностей, чтобы надежнее отвлечь, дойти до очевидного абсурда, что растворит режущую коросту, бередящую никак не заживающие раны. Едва ли она позволит случиться подобному когда-нибудь в реальности, чтобы не потерять… что именно? – Лицо, легкую свободу вечной странницы, объективность, беспристрастность, насколько это возможно? Чтобы не привязываться еще больше. Слишком опасно, слишком больно. Но заглушить тоску ненадолго подобием реальности она может всегда. В конце концов, повелительница времени может позволить себе самый совершенный фаллоимитатор во вселенной.