Рон нашел это озеро случайно: гулял по лесу рядом с деревней, где встал на ночлег его караван, и увидел звериную тропу. «К водопою, наверное,» — подумал Рон. Шума воды слышно не было, и Рону стало любопытно: «Родник или пруд?» Оказалось, лесное озеро, украшенное зелеными копытцами кувшинок. Трава под ногами приятно пружинила, в воде плеснула хвостом рыба, к хору насекомых присоединилось соло первой лягушки: начинался закат. Рон решил обойти водоем, а потом вернуться к каравану.
Формой озеро походило на изогнутого головастика, а в сгибе его хвоста росла плакучая ива, купавшая ветви в воде. Рону захотелось посмотреть на мир сквозь стены ивового шатра, и вскоре он был уже под сенью ветвей, глядя, как солнце красит алым блики воды
— Привет, — прошелестело сзади. Рон не был уверен, услышал он чей-то голос или шепот листвы, но решил обернуться. У ствола ивы стояла невысокая обнаженная девушка с кожей, похожей на текущее серебро, с глазами теплого серого цвета, с длинными светлыми волосами оттенка ивовой зелени. В пряди волос были вплетены ветви с живыми узкими листьями.
— Где мой подарок? — прошелестела девушка.
— Подарок? — удивился Рон.
— Да! Вы же обычно приносите подарки: звенящие штуки, шарики на нитях, паутину с бусинами.
Только сейчас Рон заметил, что на некоторых ветвях ивы покачивались колокольчики, лишенные языка, нити бус и даже пара ловцов снов. Похоже, местные считали дерево божественным, а эта девушка, вероятно, жрица.
— Прости, я не местный.
— Ты не кто?
— Я из Дома Фар-риер и пришел издалека. Я не живу в этой деревне.
— Как интересно, — девушка необычайно легко взобралась на одну из развилок дерева, словно втекла на нее и, прислонившись к стволу, сказала. — А я — дриада.
— Дриада? Никогда не слышал подобного имени.
— Это не имя, — обиженно прошелестела странная девушка. — Мое имя Ива-у-воды.
— Меня зовут Рон. А что такое «дриада»?
Девушка рассмеялась. Ее смех был похож на порыв ветра в древесной кроне. Она постучала ладонью по ивовой коре и сказала: «Я — это она, а она — это я. Вот что такое дриада».
Рон решил, что это самоназвание местных жриц.
— Я все равно хочу подарок, — сказала девушка. — Расскажи мне про свое далека.
— Я один из младших погонщиков в караване, иду из Кельдерима в столицу...
Жрица слушала очень внимательно, задавала вопросы, неожиданные и наивные. Похоже, она никогда не покидала деревни и не общалась с путешественниками, ночующими на постоялом дворе. Возможно, какой-то из обетов обязывал ее жить у озера. Увлекшись, Рон прервал свой рассказ далеко за полночь.
— Мне пора идти, — сказал он, осознав, что небо уже давно украшено звездами.
— Когда ты вернешься? Твой подарок мне понравился больше, чем шарики на нитях и больше, чем паутина. И уж точно больше, чем звенящие штуки! — последнее девушка произнесла так возмущенно, что Рон понял, почему у колокольчиков в ветвях ивы нет язычков.
— Через месяц — ответил Рон. — С обратным караваном.
Через месяц он привез Иве-у-воды заколку в виде резного листа и новые истории. Еще через месяц — фигурку ската из белого мрамора — кельдеримский сувенир — и байки завсегдатаев трактира «Летучий скат». Еще через месяц Рон заметил, что девушка все так же обнажена, несмотря на осенний холод, но волосы ее побурели и свиваются кудряшками. Тогда же она сказала ему: «Я скоро засну до весны». В этот миг Рон осознал, что Ива-у-воды не жрица, а божество, связанное с деревом.
***
Вернувшись в Кельдерим, Рон попытался узнать от представителей Дие Ено хоть что-то о дриадах или божественных деревьях, но в ответ получил только презрительный взгляд. Зиму он провел за составлением отчетов, проверкой складских документов, приемкой товара и нетерпеливым ожиданием первого весеннего каравана.
***
Едва поставив лошадь в стойло постоялого двора, Рон бросился к знакомому озеру. Лес уже белел не только снегом, но и перелесками, затопившими проплешины оттаявшей земли, лед на озере почти сошел, оно разбухло, накатилось на берега. Ивы не было. Не веря своим глазам, Рон, не пожалев сапог, прошел по паводку к изгибу озерного хвоста. Ивы не было. Но там, где она когда-то росла, почва явно просела, образуя довольно широкую, но неглубокую яму.
В деревне Рон узнал, что поздней осенью, когда земля уже остыла, но еще не промерзла, а деревья уже заснули, из столицы приехало несколько магов от гильдии садовников. Они заплатили старосте гору золота за разрешение выкопать «божественную иву» и увезли ее неизвестно куда.
***
Баяр стоял на террасе, удовлетворённо созерцая свой сад. Три года гильдия садовников создавала его, три года сад был похож на ненасытную земляную глотку, пьющую золото. Но теперь это золото вырастило клумбы и рабатки, кусты и деревья, беседки и аллеи. И несомненно, жемчужиной сада было искусственное озеро самого романтического вида, на берегу которого росла плакучая ива изумительной красоты и пугающей стоимости.
Баяр заметил, что ива уже кутается в пух сережек, похожих на кошачьи лапки, вспомнил, как в детстве любил гладить их пальцами, и тут же спустился в сад. Не спеша, по тропинке с хитро просчитанными изгибами, он дошел до озера, положил руки на ствол ивы, ненадолго прижавшись к нему лбом, а потом повернулся к стволу спиной и тронул кончиками пальцев пух сережек.
— Надо же, — раздался откуда-то сверху тихий голос. — Украл, пока спала, а теперь руки распускаешь.
Баяр развернулся в прыжке, рефлекторно протянув руку к бедру, за оставленным в оружейной мечом. На одной из крупных веток лежала на животе, сложив руки под подбородком, маленькая изящная девушка с кожей, похожей на текущее серебро, абсолютно голая. Она насмешливо щурила глаза теплого серого цвета, а волосы ее были спрятаны под плотной шапочкой, сплетенной из ивовых сережек. Указав пальцем на Баяра, девушка спросила:
— Кто же ты такой, человек железные ноги?
