Она — не та

Натали осторожно пожимает хрупкими плечиками на вопрос Павлины, когда принести ужин — Григ весь в делах и скорби, не до пиршеств нынче. Теперь она — полноправная хозяйка этого дома, да только вот муж не любит, когда его радость занимается делами домашними, экономией и подсчётами — не женское это дело. Правда, она не сдаётся, и в тайне ото всех заводит несколько хозяйственных книг, вписывая туда самые важные расходы, ведь так когда-то делала её маменька. В Париже они растратили все деньги, которые взяли с собой в путешествие — а как иначе, так и полагается для влюблённых молодых господ. Конечно, он любит её. Так, как не пишут ни в одном дамском романе, даже в самом постыдном и неприличном. Берет в первый раз грубо, на правах супруга и победителя. Нет-нет, Натали кажется, так и должно быть у мужчин. Он любит. Правда, у Грига бывают плохие дни — он запирается у себя в кабинете, игнорирует приёмы пищи и не выпускает из рук курительную трубку с опием, пытаясь унять мучительные боли в ноге. На их свадьбе умирает его мать, прелестная Анна Львовна, и Григ медленно сходит с ума, вымещая свою ярость и горе на крепостных. Она никогда не забудет тот день. День, когда Григ оставил её на собственной свадьбе, чтобы разыскать сбежавшую Китти. Натали в тут ночь не сомкнула глаз до утра, ожидая его на их ложе, и молилась. Натали не осуждает — она понимающая и терпеливая — и только за одно обьятье готова простить ему болезненное желание проучить их милую Китти — когда он видит её, воспитанную собственной матерью, видимо, призраки прошлого играют с ним в злую шутку. Натали уверена, он не со зла — Григ хоть и импульсивный, но не позволит своим душевным мукам взять верх. А ещё есть его отец, Пётр Григорьевич Червинский, и она, Натали, никогда не станет на сторону этого гнусного и испорченного человека — ну что за вздор. — Киев, Петербург, мы уедем отсюда куда mon amour будет угодно, — Григ нежно целует в макушку, и ей так нравится, что он окрылен идеями. Его карие глаза горят как свечи, и он ложится так, чтобы умостить голову на колени Натали, и она проводит рукой по волосам любимого. Панночка смеётся и тихо радуется, что он сегодня в настроении. … Когда она впервые встречает его на балу у Лидии Шефер — красавца в военном мундире с почётным орденом и лихим взглядом, все её ухажеры отходят на другой план. Она восхищена — вот тот, кому можно подарить свое сердце. Да, о нем ходят разные слухи, но в груди Натали трепещет, как у птицы, от его пристального внимания. Лидия смотрит скептически на её новое увлечение, но ей ли не знать, как дурно влияет на человека страсть — глаза Шефер загораются точно таким же огнём при виде Косача. Натали парой слов хватает с ним перемолвиться, чтобы едва стоять на ногах от дурмана. Ещё минутка, и она попросит принести слуг нюхательные соли. Она кротко улыбается, принимая приглашение от Алексея Косача на танец и смотрит через его плечо на реакцию Червинского — он наблюдает за ними. Но Григорий не падает к её ногам, как делали другие, не пишет сентименатльных сонетов и записок, не ищет с ней встреч и не приглашает в нежинский театр. Но это же совершенно не важно, важно только то, что Григорий Червинский — тот самый. И она, Наталья Дорошенко, во что бы не стало — сделает так, чтобы он потерял голову от любви к ней. Их скорая женитьба и красивые платья, скроенные по последней французской моде, это единственное, о чем она думает целыми днями. … Ей кричать охота самой, когда она видит посреди двора как Григорий самолично наносит удары плетью по спине какой-то крепостной. Натали не знает её имени, но видела не раз — и это, конечно, не Китти, а одна из кухарок. Китти дрожит, прижавшись к Павлине, и мир вокруг Натали рушится. Мир, где её Григ — самый лучший и чуткий мужчина на свете. Её герой. Она зажимает рот рукой, и он, наконец-то замечая её среди стайки зевак-крестьян, прекращает. Отдает плеть Якову и подходит к ней с невозмутимым лицом. Натали знает, что за этим последует. Стать тише воды, ниже травы. Возможно, уехать на пару дней в поместье к батюшке, дабы немножко сменить обстановку, хорошая затея. Григ прав, как может быть прав любящий мужчина. Но Натали все ещё не теряет надежды до него достучаться — до своего любимого мужа, а сейчас, сейчас ради его спокойствия она готова терпеть сколько желанно будет. При встрече с Николя она лишь неопределенно пожимает плечами: — Мне надобно было сменить обстановку на пару дней, в Червинке скучно. К тому же, я обещала нанести визит папеньке ещё на прошлой неделе. Но брат не верит — неприязнь к Григорию написана на его лице, и как бы Натали не пыталась изменить настроения Николя, ничего не выходит. Но это не главное, ведь они любят и заботятся о ней. Ах, Григ станет прекрасным отцом — скорее бы первенец. Возможно, ребёнок пойдёт на пользу им всем. Только вот перед глазами все тот же столб для наказаний и сегодняшнее утро. … Снова Червинка — дом её мужа, её дом. Орыся, её горничная, щебечет о том, что как раз до её возвращения Китти купила пани Шефер за сумасшедшие деньги. Натали жаль Китти. На её маленькую жизнь пришлось столько несчастий. И без сомнения, они продолжаются. А ведь она уже планировала, что снова позовет Катерину музицировать, и они будут устраивать прелестные выступления, траур ведь закончился. Натали выпускает вышивку из рук, задумываясь, чем же ей помочь. Будь жива Анна Львовна, этого бы не произошло. И только ленивый не знает, как шепчутся между собой слуги — как убивается молодой пан без крепостной Катерины Вербицкой. Но Натали не слышит и не верит — вздор, грязные сплетни. … Григорий приходит поздно ночью, властно целует, прикусывая нижнюю губу, и сон Натали утекает сквозь пальцы. Он пьян и наверняка посещал игорный дом. Ему больно, и она нужна ему. — Mon chéri, тебе плохо? Я сейчас же принесу то новое лекарство. Она лихорадочно ищет в ящиках комода укол с морфием, который должен помочь Григу. — Ты — не она, — беспомощно выплевавает в потолок он, и Натали замирает. Китти, Китти моё лекарство. Она моргает, чтобы разобрать, почудилось ли ей это. Григорий закрывает ладонями лицо и смеётся в агонии— он шепчет что-то о своём сердце, и оно не имеет отношения к Натали. Она чувствует, как ослабевают её руки и ноги. Это не может быть правдой — не с ней, такой преданной и нежной. Не с той, что готова пожертвовать собой до остатка, лишь бы ему стало лучше. Стать тише воды, ниже травы. Быть может, сорок ударов плетью — не самое худшее в этом доме.