То о чем так хотелось сказать

Он с усмешкой смотрит на клинок, воткнувшийся в камень едва не отрезав ему ухо, проходит взглядом вверх по до боли знакомому лезвию. По неровностям, узорам, камням и, наконец, скользит по тонким ладоням на рукояти. От него не скрывается сеть мелких трещин по тонким тщедушным рукам. Эти трещины… как ни странно, затрагивают в его душе нечто. И он спешит отшутиться. Отшутиться, пока в голове не появились мысли, совершенно ему ненужные и далекие. В Ви нет ничего, что было бы ему знакомо. Движения, голос, привычки, взгляд, мимика. Осколок человечности Верджила, да? Нет, серьезно? Впрочем, как раз сейчас, видя всего на миг мелькнувшую усмешку на этой чуждой, по его мнению, роже, он мотает головой и спешит убраться прочь. Меньше всего на свете он хочет сидеть и разговаривать с этим… существом. — Постой, нам нужно поговорить! — один этот тон, это отчаяние, такое человечное, такое незнакомое, вымораживает его больше всего на свете, так и хочется взять Спарду… И закончить то, что по какой-то причине не сделал братец. Лишь уходя прочь и вскидывая меч на плечо… до него доходит, что очень скоро это существо может стать последним, что останется от его брата. И это, как ни странно, кажется именно тем, что… его полностью устраивает. Ведь лучше хоть это… чем ничего. Данте уверен в том, что когда все закончится, он сможет наконец поговорить с Ви. Сможет заставить себя смотреть беспристрастно и наконец-то увидеть в нем знакомые черты. Потому что сколько бы он ни озирался на него, ничего знакомого не предвидится. На кирпичной физиономии братца увидеть хоть намек на эмоции было подвигом. Он зачесывал волосы назад, чтобы не быть похожим на Данте, и не мог даже слова сказать, не окатив тонной презрения. Ви — тощее, слабое, едва дышащее нечто, которое больше похоже на очередное чучело, которое нужно спасать, чем на непримиримого соперника. На его выразительном лице легко заметить все, и, похоже, он готов закрываться этими черными лохмами от чужих взглядов, считая, что так можно хоть что-то скрыть. Сердце екает в момент, когда он случайно застает бой, в самом конце, видя, как Ви стоит на плече своего голема, а непонятно откуда взявшийся ветер развевает белые как снег волосы. Всего на краткий момент можно увидеть легкую горделивую усмешку… А потом наваждение рассеивается так же, как и тот сраный голем. А иллюзия брата превращается в пародию на человека. А еще, при виде того, как Ви с трудом ползет по бугристой почве, опираясь о трость, в его ушах набатом звучат сказанные тогда слова, те самые слова, после которых он не мог не уйти. — Все очень просто, Данте… Я — та самая человечность, которую Верджил отбросил прочь ради победы над тобой. И в этот момент Данте понимает… что как бы он ни хотел силы, он никогда не сможет заставить ползать по земле вот такую хрупкую, еле живую человечность.