И ваш мозг тоже

– Ох... Давай... Еще, еще, детка... Быстрее, вот так, вот так, да! Да, да, да! Еще немножко, уже почти, да шевели же ты щупальцами, бестолочь, стоп, не туда! Не туда!!! Да что ж ты делаешь, ты смерти моей хочешь?! Левее! Левее! Теперь правее!!! Гребаный ублюдок, что ты творишь, вперед, вперед!!! Берти Блу старательно шевелил тентаклями, но красный стремительно нагонял. До финиша оставалось каких-то полкруга, у красного явно открылось второе дыхание, и он пер как «Левиафан» под солнечным ветром. Берти Блу, вырвавшийся в лидеры с самого начала, явно выдохся; на коротких дистанциях он держался молодцом, но тут сдулся. Кристоф схватился за голову. Вокруг галдели, вопили, улюлюкали, подбадривая своих мультиподов. По-хорошему им можно было не кричать совсем, мультиподы отлично считывали телепатические импульсы, особенно сопровождаемые такими бурными эмоциями, но делалось это, понятное дело, не для них: для души. Сияющая голограмма над головами отсчитывала последние секунды. Красный вырвался вперед. Берти Блу, отчаянно стрекоча, напрягся так, что прорисовались вены на затылке, но дело было дрянь. Кристоф покосился на хитиновые плечевые пластины Джа, видневшиеся над толпой справа, бросил прощальный взгляд на трек и аккуратно скользнул за спину слоноподобного зилири, махавшего усиками, как флажками. Берти Блу придется искать нового тренера, если, конечно, Джа не решит удержать его в качестве компенсации. Перед Берти было неловко, но он, в конце концов, поймет и простит – если, конечно, будет, кого прощать. Кристоф протиснулся между парой синекожих, обошел бертанку в шикарном платье с декольте и в противогазе, позавидовав ее продуманности; взял стакан с автоматической барной дорожки и неспеша, прогулочным шагом направился к выходу. Позади грянул победный джингл, заголосили, завыли, потом механический голос объявил победителя – Кристоф жадно вслушался, но чуда не случилось: Берти Блу слился. Возле входа мелькнули знакомые плечевые наросты, и Кристоф резво сменил траекторию. Пройдя мимо бара, он прибавил скорости, чувствуя себя совсем как Берти, и юркнул в первую попавшуюся дверь. Либо сауна для панцирных, либо кухня, от пара не было видно ничего, кроме пятен света; Кристоф ломанулся к одному из них, надеясь, что это выход. В суматохе он наткнулся плечом на стеллаж, с полки под ноги покатились оранжевые многогранники с белесыми усиками, и Кристоф в ужасе отшатнулся, но не успел: один из многогранников лопнул, и в воздух взвилось облачко квирча. В лицо пахнуло смесью меда и горелых покрышек; все-таки кухня, черт, черт, и эти ублюдки, как назло, готовили квирчхелли! Взвыв от досады, Кристоф зажал нос и рот рукавом, слишком поздно – он успел вдохнуть желтый от спор квирча пар, и к проблеме Джа немедленно добавилась проблема физиологического характера. Джа, впрочем, тоже был отчасти проблемой физиологического характера, в том смысле, что наверняка отправит Кристофа на больничную койку, если сумеет поймать, и отчасти проблемой философской: они с Кристофом имели радикально различающиеся взгляды по одному принципиальному вопросу. Джа считал, что если проигрался, то надо платить долги, а Кристоф – что азарт в азартных играх заключается как раз в том, чтобы этого не делать. Вынырнув из облака пара, Кристоф едва не врезался в стену на бегу. Он проскочил мимо двух грузчиков, похожих на гигантских креветок, перепрыгнул через тележку с грудой прозрачных крылышек и юркнул в проход, завешенный лентами полупрозрачного пластика. Внутри дрогнуло, будто проснулся древний вулкан, кишечник затрепетал в панике, предчувствуя скорую и неминуемую эвакуацию всего, что было ему дорого. Квирч делал свое черное дело. Кристоф выматерился, морщась, и рванул по коридору, заглядывая в каждую дверь. Коридор петлял, часть дверей оказалась заперта, часть вела в служебные помещения, кухни, склады, везде суетились рабочие, не давая Кристофу ни малейшего шанса. Кишечник сотрясло чудовищной дрожью. Проклятый квирч! Кристоф был абсолютно уверен, что именно любовь местных к чудовищной пряности отпугивала от этой планетки хуманов почти начисто. Не будь у них таких охуенных казино, он и сам бы держался подальше от этой дыры. Хуманы и квирч несовместимы, как мозгослизни и законодательство. Вернее, их совмещение вызывало эффект полного пиздеца. Внутренности застонали, Кристоф схватился одной рукой за живот, а другой – за ближайшую дверь, понимая, что все свершится здесь, даже если это холодильник. Ему повезло: за дверью был чулан с техникой для уборки, Кристоф возблагодарил всех известных ему богов, ни в одного из которых он не верил, и рванул застежки комбинезона. Он едва успел плюхнуться на ведро, как неминуемое принялось бурно свершаться. Оно свершалось стремительным потоком и сопровождалось чувством острой ненависти к квирчхелли, казино «Амиде» и всей этой гребаной планете. Когда эвакуация паникующего кишечника завершилась, истощенный и тяжело дышащий Кристоф дотянулся до шланга и подмылся. Твою мать, вот ведь денек. Внутри сосала фантастическая пустота, будто анус превратился в черную дыру. Одевшись трясущимися руками, Кристоф включил ведру цикл самоочищения и вышел в коридор. Где едва не впечатался лицом в хитиновые грудные пластины. – Крисссстофффф Линчщщ, – проскрежетали жвалы, и Кристоф раскинул руки, стараясь пошире растянуть рот в улыбке. – Джа, мой добрый старый друг! Два мордоворота, выдвинувшись из-за спины Джа, крепко ухватили Кристофа за предплечья, и стало понятно, что дальше будет что угодно, только не ностальгирование о старых-добрых за кружечкой пивнапсы. – Ребята, не надо насилия, – затараторил он, – мы же вменяемые люди, мы обо всем можем договориться! Джа, ты ведь помнишь, я отдал тебе долг за тот раз, отдал сам, без крайних мер, даже без напоминаний! – Черезссс четыре оборота, Крисссстоффф Линчщщщ! – Но ведь отдал! Разве не это главное в доверительных отношениях? Честность? – Ты вернешь мне долг сегодня, Криссстофф Линчщщ. Джа махнул многосуставчатой рукой с щеточками и усиками и зашагал по коридору, не оглядываясь. Его помощники потащили Кристофа следом. – Куда вы меня тащите, Джа, не молчи! Ты, таракан-переросток, что ты собираешься со мной сделать?! Джа молча шагал впереди, следом вели Кристофа. Мозг его лихорадочно работал. Что бы ни ждало его, ничем хорошим дело не кончится. Хитиновые ублюдки держали крепко: не вырваться! Кристоф перестал сопротивляться, надеясь, что они ослабят хватку, если поверят в его смирение. Путь пролегал мимо выхода в общий зал казино: Кристоф уже достаточно побегал по зданию, чтобы частично изучить планировку. Там он надеялся совершить рывок и скрыться в толпе. Однако Джа свернул, не дойдя до выхода, и Кристоф разочарованно скрипнул зубами. Куда же этот таракан его тащит? Обычно его долго били на парковке флаеров, пока он не сбегал, но сегодня планы явно изменились! Впереди разъехались створки дверей, и процессия вывалилась в нарядный светлый коридор с ячейками вдоль стены. Заинтригованные гости казино провожали взглядом Кристофа и его спутников, высовывались из ячеек. Кристоф не особенно разбирался в развлечениях негуманоидов, это могло быть хоть отелем, хоть массажным салоном, в любом случае, это мало помогало ему выбраться из передряги. Джа остановился напротив одной из ячеек и щелкнул закрылками. Кристоф напрягся. Если кто-то, сидевший в ячейке, достоин такого приветствия, то это важная шишка. Он осторожно наклонился, пытаясь заглянуть внутрь, но тут же отпрянул и весь съежился, услышав шипение. Так шипеть мог только рептилоид, а в казино «Амиде» это автоматически означало диконскую мафию. – Джа-а, – тихонько заныл он, – Джа, не на-адо, я все отдам... Джа предсказуемо не отреагировал. Из свиста и шипения Кристоф смог разобрать только искаженное «хууууумаааан» и «пять миллионов», потом Джа опять щелкнул закрылками, почтительно протянул планшет, и когтистая лапища мазнула по сенсорному экрану, подтверждая какую-то сделку; если Кристоф хоть что-то понимал в этой жизни, то его только что продали. – Ну ебаный в рот, Джа, так нечестно, – пробормотал он, и хитиновый ублюдок, взъерошив ему волосы, распялил жвалы в подобии улыбки: – Теперь ты не моя проблема. Мы в расчете, Крисссстоффффф Линчщщщщ. До следующего раза. – Да меня, может, съедят до следующего раза!!! – рявкнул Кристоф ему вслед, но Джа уже шагал прочь, показывая ему наиболее средний из подобий пальцев, которыми заканчивалась его конечность. – Э... то... Сте... ре... о... ти... пы. Крис... тоф. Линч, – раздалось из ячейки, и Кристоф с огромной неохотой шагнул ближе, открывая себе обзор на нутро ячейки, где на горячих камнях возлежал антропоморф с головой варана, весь в узорах, как якудза. – Ху... ман. При... го... дит... ся. Жи... вым. Если бы у Кристофа был хвост, он поджал бы его. Общение с рептилоидом, явно большой шишкой в диконской мафии, вышло недолгим, на счастье Кристофа. Рептилоиды, гребаные рептилоиды. Хуманов с ними связывала дурная история. Даже с теми, которые не мафия, он предпочел бы не встречаться в темном переулке. Чего ожидать от этого – он не представлял вообще. Кристофа вывели из помещения и посадили в неприметный флаер, из тех, куда садятся люди, которых больше никто не видит нигде, кроме раздела «пропавшие без вести». По бокам сели двое бандитского вида охранников с оббитыми клешнями, и Кристоф сразу понял, почему ему не стали связывать руки: рядом с этими типами он не смел и дернуться, не то что попытаться сбежать. Флаер тронулся, и Кристоф печально проводил взглядом здание казино, сияющее миллионами огоньков. Ехать пришлось недолго, но направление он быстро потерял: окна флаера затемнили, а повороты были настолько сглажены компенсаторами, что совсем не ощущались. Флаер остановился в гараже, громадном, как ангар, и Кристофа повели к маленькому столику в углу, где при свете рыбы-лампы играли в ча-чаку трое здоровяков: гриц с головными иглами, собранными в пучок, шестирукий амбанмнжи и невероятно высокий саскопиец, Кристоф и не знал, что они бывают такими – почти с грица ростом. Некоторое время Кристоф наблюдал за перемещением разноцветных кубиков, прикидывая победную комбинацию ходов. Головорезы с клешнями встали поодаль, тонко намекая, что не стоит делать резких движений. – У хуманов самки бывают с очень большими круглыми животами, когда размножаются, – произнес гриц, не отрываясь от кубиков, – да? – Д-да, – выдавил Кристоф. – Хуманы хорошо растягиваются, – со знанием дела покивал амбанмнжи. – У вас много места внутри. Ты самец или самка? – Я мужчина, – голос от волнения дал петуха, и Кристоф сглотнул, чувствуя, что дела идут из рук вон плохо. Гриц встал, подошел вплотную и долго разглядывал, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую. – Ты видишь разницу? – спросил он, обернувшись к амбанмнжи, но тот только пожал всеми плечами сразу. – И я не вижу. – Разница принципиальная! – вмешался Кристоф, понимая, что дело пахнет жареным. – Очень принципиальная – органы размножения, нет груди, есть борода на лице! – У тебя нет бороды, – гриц озадаченно взъерошил мягкие иголки на своей шее. – Я бреюсь!!! Амбанмнжи тоже подошел к нему, разглядывая во все глаза, потом положил Кристофу на плечо одну из своих многочисленных рук и сказал задушевно: – Нам надо, чтобы ты сошел за беременную самку, хуман. Вас же разберет только спец, а на таможне спецов нет. «На таможне»?! Кристоф лихорадочно соображал. – Вы хотите, чтобы я перевез контрабанду в животе? – осенило его. Гриц закивал, тряся иголками. – Ты должен Ицци пять миллионов. Поедешь на третью луну Керуани, пронесешь через границу груз – Ицци будет считать твой долг оплаченным. Пять миллионов за перевозку контрабанды?! Это могло быть только нечто баснословно дорогое либо опасное, что-то, что можно продать на черном рынке где-нибудь за Млечным, подальше от цепких диконских когтей. Кристоф облизнул губы. Его согласия, разумеется, никто не собирался спрашивать, но вся эта заварушка резко начала становиться интересной. – И что же за груз? – спросил он без особой надежды. – Об этом не волнуйся. Волнуйся о том, как тебя им накачать. Тебе потом придется не есть пару дней, пока доедешь. Кишечник – такое дело, сам понимаешь. – Его надо приготовить для начала, – сказал амбанмнжи, – но это просто. Хуманы прочищаются моментально, мы на базе, когда служили, прикалывались. Кристоф замотал головой, замахал руками: – Только не квирч, я вас умоляю, только не опять. Я сегодня уже нюхнул, я пустой, пустее не бывает. Гриц и амбанмнжи заржали хором, тоненький посвист саскопийца вторил их рокоту. – Хуманы и квирчхелли – это никогда не перестанет быть смешным, – вздохнул гриц, смахнув когтем выступившее смазочное вещество у основания крайних игл. Кристоф скрестил руки на груди и буркнул скорее для себя, чем для какого-то эффекта: – А не пойти бы вам... – И правда. Пошли, хуман. Быстрее начнешь – быстрее кончишь. Пожав плечами, Кристоф поплелся за ними. Те, с клешнями, остались у флаера: очевидно, бежать здесь некуда, да и незачем. Оплатить долг Ицци таким доступным способом, как контрабанда, был заинтересован в первую очередь сам хуман. Очень, очень заинтересован. Кристоф и троица мафиози спустились в подвал, подняв люк, замаскированный грудой хлама и листом жести. Здесь, похоже, редко бывали. Пыль кружилась под ногами, пахло так, будто свежего воздуха не запускали пару лет. Кристоф невольно вспомнил Берти Блу. Он нашел бедолагу в похожей дыре, только на другой планете. Насколько, интересно, плохое и хорошее уравновешивают друг друга? То есть, если Кристоф вытащил Берти оттуда, но бросил на треке в «Амиде» сегодня, можно ли считать, что они с Берти некоторым образом на нейтральном нуле? – Раздевайся, – сказал гриц, и Кристоф встряхнулся. В сумрачном помещении гудел допотопный генератор, под брезентом булькало нечто, бывшее, похоже, именно той самой контрабандой, которую Кристофу предполагалось закачивать в задницу, потому что саскопиец возился со шлангом, перебирал вентили и насадки. Кристоф хотел заглянуть под брезент, но гриц предупреждающе вздыбил иглы на плечах, и пришлось отступить. Все, что удалось разглядеть, это аквариум с мутной жижей, в которой что-то двигалось. Черт, черт, черт. Груз был живой. – Слушайте, парни, может, мы поебемся и разойдемся, а? – заблеял Кристоф, расстегивая комбинезон. – Да щас, – гриц оскалился, и в его лице проступили волчьи черты. – Чтобы Ицци потом нам фистинг устроил? – Клешнями, – добавил амбанмнжи, а флегматичный саскопиец свистнул, явно соглашаясь с товарищами. – Нагибайся, хуман. – Так прям сразу? Я, может, на первом свидании не целуюсь даже, – пробормотал Кристоф, понимая, что болтает от нервов, но разделся догола и оперся на пыльный ящик, выставив задницу на поругание. – Аккуратно там, ладно? Порвете, если резко. Амбанмнжи облапал его сразу четырьмя руками, хмыкнул, развел ягодицы. – Хуманы растягиваются, – сказал он анусу, потом скользко, слюняво лизнул и что-то всунул, не то палец, не то язык, Кристоф не понял по ощущениям, да и не особенно горел желанием уточнять. Он прогнул поясницу, открывая доступ, и зажмурился. Амбанмнжи хоть и баловался, но с пользой: анус вскоре перестал болезненно сжиматься вокруг... пальца, Кристоф решил считать это пальцем, потому что язык с суставами представлять себе было немного стремно. Сколько языков у амбанмнжи – он тоже не знал, внутри у него двигались уже три, три чего-то. Член встал, сигналя, что ему хоть пальцы, хоть щупальца, но со всем этим развратом надо кончать. – Я б в тебя метнул икорки, хуман, да нельзя место занимать, – мурлыкнул амбанмнжи, потершись о Кристофа бедрами, и взял у саскопийца шланг одной из многочисленных рук. Твердая, холодная кромка коснулась задницы, вдавилась и не без труда прошла. Кристоф поморщился. Пальцы амбанмнжи массировали припухший анус вокруг насадки, все это вызывало одновременно удовольствие и неприязнь. Физически – удовольствие. Морально – неприязнь. Кристоф завел руку за спину, ухватился за металлическую насадку и аккуратно втолкнул ее поглубже. Внутри она быстро согревалась, он двинул бедрами, насаживаясь еще, еще, сильнее. Амбанмнжи придерживал шланг, легонько двигал навстречу, потом саскопиец повернул тумблер на пульте, и внутрь что-то медленно потекло. Кристоф застонал. Это что-то шевелилось внутри. Он представил себе маленьких рыбок, резвящихся среди коралловых рифов, но здравый смысл подсказывал, что все плохо. Глуша доводы рассудка, Кристоф подался назад, навстречу твердой насадке в твердых руках. – Хуманы горячие, – хмыкнул гриц, – от тебя фонит, как тебе кайфово. В другой ситуации я б попробовал такого натянуть, жаль, Ицци не одобрит, если попортим. Кристоф витиевато выругался, но член стоял, и спорить было, в общем, не о чем. Живот потихоньку раздувало, Кристоф с ужасом наблюдал за тем, как член медленно скрывается из виду. Тяжесть стала почти невыносимой. – Парни, вы вообще подумали, как это все там удержать? – спросил он, кряхтя и постанывая. – Я же шагу не смогу ступить, оно выльется. Хуманы того, растягиваются. Гриц пожал плечами: – Заткнем. Ты, главное, не дрыгайся. Не прыгай, не падай на живот, плавно неси. Саскопиец опять покрутил что-то на пульте, и амбанмнжи аккуратно потянул за насадку. Кайф кайфом, но эта штуковина была здоровая, Кристофу показалось, что его сейчас вывернет наизнанку. Амбанмнжи непонятно как втиснул кончики пальцев между плотью и металлом, помогая, высвобождая, и согревшаяся внутри насадка выскользнула, оставив чувство разъебанности в припухшем анусе, как после хорошей оргии. Амбанмнжи гладил, придерживал, сводил вместе края. Контрабанда плескалась в животе и предпринимала попытки вытечь. Пошуршав яркими сверкающими пакетами, чуждыми в обстановке тлена и запустения, гриц повернулся к Кристофу, держа в когтях анальные пробки неоново-розового цвета, размером от «больше среднего» до «очень сильно больше большого». От первой половины амбанмнжи сразу отмахнулся, две здоровенные дуры взвесил на ладонях. – Пойдет, – сказал он беззаботно, – держись, хуман. Кристоф вцепился пальцами в край ящика. Инстинкт требовал сжимать анус, чтобы не разлить содержимое; пробка буравила его без особой нежности, как будто он все еще был раскрыт. Впрочем, размер пробки позволял особо не волноваться за груз – эта громадина перекрыла дорогу намертво. Кристоф усилием воли загнал на задний план мысль о том, как все это будут из него извлекать, и осторожно, прислушиваясь к ощущениям, встал на ноги. Живот был огромен. Двигаться с ним казалось невозможным: заносило на поворотах. Ощущение было такое, будто вот-вот польется из ушей. Кожа натянулась, и Кристоф с тоской подумал, что само собой вот это вот вряд ли придет в норму. Впрочем, чтобы думать о фигуре, для начала надо выжить. – Ну что? Похоже? – спросил гриц, обходя Кристофа кругом. – Сойдет, – веско бросил амбанмнжи. – Одевайся, поедешь в космопорт. Билеты, визы – Ицци все устроил. Кристоф попытался нагнуться за одеждой, но живот не давал. – Как вы себе это представляете? – спросил он у троицы. Амбанмнжи услужливо поднял комбинезон и протянул было Кристофу, но посреди движения застыл, сраженный неожиданной мыслью. – Ты в это не влезешь, хуман. – У нас есть тряпки наверху, – задумчиво протянул гриц, – я точно знаю, что хуманские самочки носят очень мало. Соорудим ему одежду, делов-то. Он зашагал по лестнице, Кристоф попытался последовать за ним и едва не наебнулся: из-за дурацкого пуза не было видно, куда он ставит ноги. Амбанмнжи придержал его. – Вам, парни, придется меня за руки вести до самого шаттла, – пробормотал он, опираясь на три из шести рук. Голый, в ботинках и с пузом. Он несколько иначе представлял себе процесс, предшествующий такому виду. Путь вверх по ступенькам был чудовищен. Живот заносило и сам по себе, да к тому же груз внутри передвигался, заставляя гадать, что же за херню в него залили и выживет ли он вообще после такой контрабанды. Ноги подгибались от непривычной тяжести, ныла спина. Каждая ступенька требовала напряжения всех сил. Наконец он одолел последнюю, и спуск в тайник накрыли люком. Гриц сунул нос в один из контейнеров, стоявших возле того импровизированного столика, за которым троица коротала время, и добыл оттуда пару рулонов ткани. – И что теперь, шить? – спросил Кристоф не без сарказма. – «Проект Подиум», ангар-версия... Гриц подергал ткань, с сомнением посмотрел на Кристофа, потом на своего многорукого приятеля. – Да обернем в пару слоев и все, – сказал он не очень уверенно, и Кристоф понял, что в космопорте рискует остаться голым. С ярко-розовой пробкой, торчащей из задницы. Пока эти придурки ходили кругами вокруг него, обматывая тканью, Кристоф пытался вспомнить, как завязывают парео. Это же целая наука с десятками способов завернуться в тряпку куда меньшую, чем то, во что его пеленали! Как назло, память отказывалась работать, как будто квирчем прочистило не только кишечник, но и мозг. Ткань тянулась и не скользила, «платье» у новоявленных фэшн-дизайнеров получилось в облипочку. Сверху оно подчеркивало отсутствие груди, снизу едва прикрывало торчащий наружу край пробки. – Ну вот! – сказал гриц уже более уверенно. – Из тебя получилась отличная самочка, если б я был хуманским самцом, я б с тобой точно захотел спариться! – Ты не показатель, – возразил амбанмнжи, – ты спариваешься даже с зеркалом, когда тебя гонит, а уж там-то такая образина, что у нормальных людей молоки густеют от одного вида. – Своей подружке рассказывай, – огрызнулся гриц, и так, обмениваясь колкостями, они довели Кристофа до флаера. Сесть удалось с большим трудом. Гриц, бывший, по-видимому, главным в этом трио, устроился рядом с ним, прочие остались в ангаре. – На месте тебя встретят. Я доведу тебя до зоны отлета, дальше сам. Кристоф рассеянно кивал. Флаер выруливал на ночные улицы. Окна затемнились, но прежде, чем видимость исчезла, Кристоф успел выхватить взглядом далеко, в самом конце улицы, гирлянду звезд над казино «Амиде». Сердце затрепетало. Его везли окружным путем, но эти звезды ни с чем невозможно было спутать. – Осторожно с грузом, хуман, – напомнил гриц, и Кристоф спросил: – А если что-то пойдет не так? – Не хотел бы я быть тобой, хуман, если эти ребята выберутся раньше времени, – он кивнул на выпирающий живот Кристофа, – и пассажирами того шаттла. Кристоф закусил губу, подавленно молча. Вскоре флаер мягко притормозил, и затемнение растаяло, открыв огни никогда не спавшего космопорта. Дверцы отъехали, и гриц выскочил из флаера, чтобы помочь выбраться Кристофу. Его пришлось тянуть за руки. Самодельное платье задралось почти по пояс, Кристоф выругался, но тут же заткнулся, вспомнив, что вести себя полагается как будущая мать. Кое-как одернув подол, он заковылял к входу в зал отлетов. Одной рукой он цеплялся за грица, другой упирался себе в поясницу, тщетно пытаясь облегчить свою тяжкую ношу. Сенсорные двери распахнулись перед ними, и космопорт дохнул в лицо озоном. Внутри кипела жизнь, почти как в казино, с тем лишь отличием, что в «Амиде» игроки и праздные зеваки кучковались, следя за столами и треками, здесь же все куда-то спешили, ни на миг не останавливаясь. Кристоф шагнул на движущуюся дорожку, окинул настороженным взглядом помещение... и увидел Берти Блу. Ему стоило огромных усилий не выдать удивления. Чем старина Берти мог помочь его положению, Кристоф еще не знал, но он чертовски обрадовался этому многоногому паршивцу. Берти висел на потолке, как ни в чем не бывало; он оказался далеко не единственным существом, предпочитавшим покой и уединение потолка суетливым дорожкам, и никто не обращал на него внимания. Гриц тоже не удостоил его взглядом, и Кристоф под руку с ним пошел дальше. Берти успешно считал «следуй за мной, но на расстоянии», – импульс, который Кристоф изо всех сил транслировал ему, и пополз по потолку. Берти Блу был чертовски сообразительным мультиподом. Поняв, что Кристоф кинул его в «Амиде», он принял своим небольшим мозгом единственно верное решение: отправиться туда, где Кристоф неизбежно рано или поздно объявится, и ждать. В иной ситуации Кристоф гордился бы им как родным, может, даже пустил бы слезу от радости, но теперь мысли были заняты насущными проблемами. Гриц довел его до границы зоны отлета, дальше которой не пускали провожающих: начинались проверки, досмотры, сканеры и прочая рутина путешественника. – Бывай, дорогая! – сказал он громко и чмокнул Кристофа на прощание. – Береги наших малышей! Кристоф, переваливаясь с ноги на ногу, побрел на досмотр. Гриц некоторое время стоял у ограды, пока еще мог его видеть, потом Кристоф свернул за угол и понял, что остался один на один с... малышами. С полным животом живой контрабанды. Зеленоватое желе со значком работника космопорта, плавающим внутри, махнуло ему выростом, приглашая пройти под рамкой сканера. Кристоф шагнул вперед, чувствуя, как на лице выступает испарина. Интересно, сколько лет дают за провоз контрабанды? Дышать. Спокойно дышать. Насколько это вообще возможно, когда из-за чертова груза все внутренние органы как селедки в бочке. Скан покажет признаки жизни в животе, но это нормально для беременной женщины. Зеленоватое желе прокурлыкало, подзывая напарника. Кристоф похолодел. Напарник, похожий на гигантскую креветку, шустро засеменил сначала к приборной панели, потом, посовещавшись с желе, к Кристофу. – Хуман, наш сканер показывает, что ты ожидаешь потомство, – сказал он, и Кристоф величаво кивнул. – Хуман, твой идентификатор показывает, что ты мужчина! – Кристоф снова кивнул, чувствуя, как по спине струится пот. Желе и креветка снова посовещались. – Хуман, у хуманского мужчины не может быть потомства! Кристоф поджал губы. – Да что вы знаете о хуманах! Я идентифицируюсь как мужчина, и я беременный, что вам непонятно? Это оскорбительно, вообще-то, что вы тут меня допрашиваете, это эта... трансофобия! Креветка в замешательстве переступила с ноги на ногу, делала она это так шустро, что казалось, будто по многочисленным ногам прошла волна. Обернувшись к желе, она снова закурлыкала, Кристоф не мог разобрать ни слова, потом вдруг выловил «Парвати Ламберт» и не без удивления понял, что даже в этой жопе Вселенной смотрели идиотские хуманские реалити-шоу. – Извините нас, – прогундосила креветка, – мы очень редко встречаем хуманов. У вас очень интересная культура! Кристоф заставил себя лучезарно улыбнуться и зашагал дальше. За скандальную транс-звезду дурацкого шоу определенно стоило выпить, если он сумеет выбраться живым из этой переделки. Вокруг призывно замигали голографические вывески ресторанов и магазинчиков дьюти-фри, везде сновали толпы. Кристоф прошел проверки. Строго говоря, он перешел границу – и перенес через нее то, что плескалось в его раздутом животе. Неизвестно, что, но незаконность этого была очевидна. Иными словами, он в полной жопе. Кристоф оглядел свое отражение в витрине. Разбитые старые ботинки, волосатые ноги, мини-платье, какого постеснялись бы проститутки на заправочном астероиде, обтянутое тканью пузо. Он положил на него ладонь, и там, внутри, булькнуло. Что-то плавало у него внутри. Что-то чуждое, нехорошее, он чувствовал опасность, исходящую от этого чего-то. Кристоф сжал ягодицы. Он ничего еще в жизни не желал так сильно, как избавиться от этой страшной ноши. У самых ног неуклюже плюхнулся Берти Блу, вскарабкался на столик кафе. Часть щупалец он держал прижатыми к телу, и Кристоф подумал, что бедняга, должно быть, пострадал во время гонок, а может, после, выбираясь из «Амиде». Берти Блу вопросительно чирикнул, поерзал... Клубок щупалец приоткрылся, и в нем, как жемчужину в раковине, Кристоф увидел оранжевый многогранник с белесыми усиками. Берти Блу держал его нежно, осторожно, и эта мина замедленного действия лежала перед Кристофом, как ответ на все вопросы. Берти, разумеется, считывал все импульсы, особенно сильные, и Берти был настоящим другом, не то, что Кристоф, бросивший его на произвол судьбы. Может, мультипод и не отличался особенным умом, но он отлично знал, как одним движением избавить хумана от всего, что мешает ему в животе. Кристоф протянул руку, будто завороженный, и взял плод квирча в руку. Конечно, придется сесть за контрабанду, но говорят, на Люшесе отличная погода в это время года. Он улыбнулся. И поднеся многогранник ко рту, надкусил. Может, существовали и другие варианты. Наверное, что угодно было бы лучше того урагана, который сотряс его внутренности. Кристоф застонал, схватился за живот. Берти Блу предусмотрительно вскарабкался повыше. Посреди толпы из-под коротенького платья выстрелила неоново-розовая анальная пробка и, со стуком подпрыгнув разок, покатилась под ноги прохожим. Кристоф упал на колени, и из раскрытого ануса мощным потоком хлынула мутная жижа, больше всего похожая на сперму. Она извергалась, едва не выворачивая его наизнанку, и на ее место приходила восхитительная, желанная пустота. Толпа шарахнулась, визжа и вопя. Существа всех видов и мастей лезли друг на друга, началась давка. Завыли сирены, что-то кричали работники космопорта, динамики призывали сохранять спокойствие. Чудовищные судороги прекратились, и Кристоф опустил глаза на пол. Он сидел на коленях в луже, медленно расползавшейся полумесяцем, спереди платье натянулось как на колу. В мутном геле барахтались маленькие, с пол-мизинца, серые личинки. Он почувствовал, как зашевелились волосы на голове. Кристоф, как и большинство свидетелей его унизительного извержения, видел мозгослизней только на картинках, но инстинктивно чувствовал перед ними ужас. Только дула многочисленных шокеров, направленные на него охраной, удержали Кристофа от прыжка с места в любом направлении. Он завел руки за голову и застыл. Охрана космопорта оттеснила толпу, окружила его голографическим заграждением. Зеваки расступились, и через образовавшийся коридор провели двух служебных роррариусов, похожих на лаковых черных игуан. При виде Кристофа они натянули поводки. Кристоф зажмурился, когда охранник-рептилоид подвел их к нему, но роррариусы не обратили на него внимания: их интересовала лужа. Длинные зеленоватые языки стегнули, как кнуты, потом снова и снова, и мозгослизней в луже поубавилось. – Сиди смирно, хуман, – пророкотал рептилоид, – не бойся, маленький. – Вообще-то я вполне средний для своего вида, – пробормотал Кристоф. – Это ты по размерам средний, – оскалился охранник, и Кристоф зажмурился: все же люди и рептилоиды – плохое сочетание, даже если мафия ни при чем. – А по уму – маленький. Ты что, не знаешь, что везешь? Роррариусы, урча и отталкивая друг друга плечами, стремительно пожирали мозгослизней. В их толстых черепах не на что было позариться, не над чем захватить контроль. – Я не сам, меня заставили! Я героически пожертвовал своей честью и достоинством, между прочим, чтобы не допустить распространения этой заразы! Рептилоид помог ему подняться, завернул с ног до головы в пленку и в этом коконе забросил себе на плечо. Роррариусы деловито сновали вокруг лужи, вынюхивая мозгослизней. Оставив их прибираться, рептилоид понес Кристофа прочь. Покачиваясь на этом мощном чешуйчатом плече, Кристоф думал о том, что так носят завоеванных пленниц, и он, в общем, не против побыть этому самцу принцессой раз-другой, особенно если ему наконец дадут кончить. Думал о том, что если сумеет привести следователей к ангару с тайником, то ему, возможно, скостят срок. Что Берти Блу – хороший друг, хоть и херовый марафонец. И что сам он, Кристоф Линч, когда-нибудь, наверное, вспомнит с улыбкой сегодняшний день и будет травить байки о том, как однажды попробовал на вкус квирч и спас мозги всего обитаемого космоса. Да-да, и ваши тоже!