Сувенир

Бороться с одержимостью бесполезно. Это как пытаться словить ладонями все дождевые капли и превратить их в реку. Унять пожирающие заживо эмоции не удавалось никому. Сражаться с собственными дикими желаниями лишь потеря времени и частички себя. Навязчивая соблазнительная мания прошивает насквозь направленным безумием. Мораль не может устоять против животных инстинктов, поэтому единственным выходом остается подчинение. Отдавшиеся всепоглощающей одержимости растворяются в собственной страсти. Бульон из эмоций может превратиться в прекрасное изысканное блюдо, а может сгореть дотла. Ву И Фань не был человеком сдержанным, а о том, чтобы подавлять собственные желания не могло быть и речи. Поэтому он не стеснялся в открытую разглядывать своего временного сотрудника, когда обнаружил его утром в своей машине. Исин был ответственным работником, а так как не все бумаги были подписаны и оставались еще невыясненные моменты, то он продолжил являться в положенное время. Говорить с гендиректором он все еще отказывался, ограничиваясь лишь передачей необходимых документов, но на сегодняшний конкретный момент И Фаня это заботило мало. Он осознавал, что странное извинение исправит ситуацию, но не видел в нем смысла. Сейчас он сильно сомневался в том, что проведет оставшиеся две ночи в компании неизвестных личностей, заплативших кругленькую сумму. Тонкий пряный аромат до сих пор щекотал и дразнил, гендиректор не смог его забыть с того первого, ничего поначалу не значащего вечера. Конечно, сомнения были, но кому еще нужно было бы обращаться с ним подобным образом в борделе. Оставалось дождаться ночи, до этого момента И Фань будет усердно работать, в открытую облизывая взглядом узкие ладони, гибкие пальцы и светлую нежную кожу. Гендиректор был готов валить Исина прямо в машине, или на столе в офисе, да где угодно, но он терпел и недоумевал, зачем устраивать весь этот цирк с прощением, если парень лапает его вовсю в закрытой комнате. На попытки заговорить или дотронуться Исин реагировал как-то отстраненно, просто выпадая из реальности. Это заставляло И Фаня сомневаться в личности ночного гостя и распаляло живое любопытство. Нервно-насыщенный день сменился интригующим вечером. Деловая метушня и встречи с напыщенным денежными мешками уступили место тянущей таинственности. Оказавшись во вчерашней уже знакомой комнате, И Фань чувствовал себя довольно уверенно. В этот раз Кай снова заглянул, чтобы подготовить новичка, только уже без стука, с нагловатой ухмылкой с самого порога. - Я смотрю, ты уже втянулся, - прокомментировал парень, облизываясь. Гендиректор не спеша стягивал рубашку, обнажая широкую спину. Ткань скользила по гладкой коже, открывая доступ к шикарному телу. - Губу закатай, - И Фань отбросил ненужный предмет одежды на кресло и потянулся к пуговице брюк, ловя на себе заинтересованный взгляд. - Так и быть, я согласен утешить тебя после болезненного поражения, - ленты были извлечены из тумбы. В этот раз Кай завязывал их очень медленно, нарочно касаясь обнаженной кожи. - Я сделаю вид, что не слышал этого, - у гендиректора было слишком хорошее настроение, спорить не хотелось, поэтому он просто откинулся на кровать, расслабляясь. Ночного гостя не пришлось долго ждать. И снова затянутая узлом удушающая тишина, тихие шаги и звук прогибающейся кровати. Казалось, посетитель начал с того, места, на котором закончил вчера. Движения смелые и развязные, закачивающие в кровь горькое предвкушение. Ладони задевали чувствительные места, не боясь, а смело пробуя чужое нетерпение. И Фань сдерживался, пытаясь лежать смирно, губа была до боли закушена, брови сведены в сосредоточенном напряжении. Гибкие тонкие пальцы задевали крепкие мышцы пресса, заставляя гендиректора вздрагивать и просить взглядом о продолжении, но лишь темная ткань была свидетелем его откровения, а гость все так же мучительно ласкал тренированное тело. Судорожный вздох сорвался с губ И Фаня, когда он почувствовал настойчивый пальчики на своих брюках. Прикосновения сквозь плотную ткань раздражали и дразнили. Штаны бесцеремонно потянули вниз, не заботясь о чувствах обладателя. Хотя, нужно сказать, он совсем не был против, послушно приподнимаясь и помогая стянуть ненужную ткань. А потом были пухлые губы, туго обхватывающие возбужденный член, теплота страстного рта и уже не сдерживаемые стоны И Фаня. Темнота комнаты приобретала теплый оттенок томного желания. Руки с силой сжимали ленты, перетягивая кожу на запястьях и оставляя для завтрашнего дня широкие манжеты на идеально выглаженной рубашке. Пошлые звуки и хриплые стоны разливались по комнате. И Фань не сдерживался, у него не было особой возможности и желания сопротивляться. Беспорядочные движения бедрами, сдерживаемые цепкими пальцами, и неконтролируемое «Исин», слетевшее с губ прежде, чем гендиректор успел подумать. Дикое наслаждение, затопившее сознание, позволило на утро вспомнить лишь сильный оргазм и тягучий поцелуй с привкусом собственной спермы. От нового дня гендиректор ожидает слишком многого: он сможет начистоту поговорить с Исином, окончательно помириться и, возможно, лишь возможно, продолжить на том месте, где вчера они остановились, только на этот раз он будет видеть все. Ловить каждый вздох, запечатывать в памяти выражения лица и реакции податливого тела. Одержимость отлично развивает фантазию, не советуясь при этом с реальностью. А правда такова, что, открыв дверцу машины, И Фань замер в замешательстве, видя на месте Исина своего секретаря. Память услужливо подбрасывает слова парня о скором уходе, гендиректор усаживается в машину, понимая, что из-за подобной ожидаемой глупости расстраиваться не стоит. - Доброе утро, - О Сехун сухо поздоровался, сразу же приступая к делу. После пяти минут делового монолога, он замечает, что что-то не так, - с Вами все в порядке, - участливо интересуется секретарь, но, напоровшись на колкий жесткий взгляд, продолжает вещать о делах насущных. И Фань не должен был расстраиваться, но поделать ничего не мог. Конечно, можно будет обсудить все вечером, когда он приедет отрабатывать свой последний день. Но было неприятное странное ощущение, которое не давало покоя. Суть в том, что обсуждать-то было особо нечего. Исин скажет, что все в порядке, гендиректор поблагодарит его за сотрудничество, вежливо кивнет и выйдет без повода вернуться. Вероятность того, что все произойдет подобным образом была слишком велика. Кто они друг другу? В голове крутилось «временные коллеги с осложнениями», а настроение падало до нижней отметки. Гендиректор на автомате следовал указаниям секретаря, проживая час за часом. Нетерпение на пару с отчаяньем перетягивали канат времени, приближая назначенный час. Сехун тактично молчал, не обращая внешне внимания на отмороженное состояние И Фаня, а тот, в свою очередь, пытался не пялиться так явно на часы. Когда гендиректор поспешно попрощался и стремительно вылетел из кабинета, как только стрелка указала на большое мигающее «окончание рабочего дня», Сехун решил не напоминать о запланированных делах, все позже. Тяжело вздохнув, секретарь с некой привычной обреченностью принялся разбирать накопившиеся документы. Ву И Фань не будет делать поблажек из-за собственного безумия или временного отсутствия. Все должно быть идеально, по-другому Сехун уже не умеет. Пока секретарь разбирался с делами насущными, гендиректор сгорал от нетерпения, находясь в машине. Он рассеянно наблюдал за проносящимися картинками вечернего города за окном и пытался собраться с мыслями. Он не знал, что собирался сказать и сделать. Все стратегии и планы, работающие в большинстве случаев, были бесполезны в случае с уникальным индивидом по имени Исин, болезненно ударяя бумерангом по самому И Фаню. Он не хотел действовать спонтанно, опыт предыдущих дней показал, что это не лучшее решение. Размышления гендиректора прервало осознание того, что они уже на месте, и все вменяемые мысли приказали жить счастливо, покидая И Фаня. Он бесцеремонно вломился через главный вход, отбрасывая охранника как мелкого котенка за шкирку. Было удивительно, как он не вынес дверь, ворвавшись в первый зал, ловя на себе шокированный взгляд официанта. Чен был благодарен провидению за то, что в этот момент не было гостей, потому что вид гендиректора мог испугать кого угодно. Безумный взгляд, тяжелое дыхание и боевая стойка. Единственное чувство, которое он сейчас вызывал это желание бежать. - Ч-что-то случилось?- пролепетал официант, недоумевая про себя как охранник пропустил кого-то в подобном состоянии. - Где он? – прохрипел И Фань, надвигаясь на Чена. - Что? Кто? – парень пятился, пытаясь вникнуть в суть вопроса. - Исин. Лэй. Как его там еще. Где он? – гендиректор в мгновение оказался возле официанта, хватая того за грудки и настойчиво встряхивая. - Его сегодня не будет. Хозяин просил передать Вам кое-что, - Чен отчаянно пытался вырваться. После сказанных слов его отпустили, позволяя достать послание. Официант протянул И Фань бумагу и ретировался на кухню, от греха подальше. Гендиректор пару минут таращился на документ в своих руках. С осознанием того, что было на бумаге, злость закипала сильнее. Перед глазами плыло, в голове проносилось «по взаимному согласию», «отказываюсь предъявлять обвинения», «инцидент был улажен» и что-то еще из цитат. - Вот значит как, - шипит сквозь сжатые зубы гендиректор и неспешно выходит на улицу, вдыхая прохладный вечерний воздух. Ему срочно нужно успокоиться. Внутри все разрывалось от неопределенности: И Фань хотел отомстить Исину, забыть его как глупый кошмар, закопать под землю и затрахать до потери сознания. И все это одновременно. Вполне нормально, когда окружающие воспринимают его в качестве бездушного ублюдка, готового на все ради удовлетворения собственных желаний и получения выгоды. Плевать, что большинство слухов ложь, а правда настолько приукрашена, что похожа на дешевого трансвестита. Гендиректора это никогда особо не волновало, а иногда даже немного льстило, придавая его репутации весомости. Но все стало несколько иначе, когда он попытался сделать что-то не ради процветания концерна или удовлетворения собственных примитивных желаний, а ради того, чтобы наладить отношения. Настал день, когда слава И Фаня сыграла с ним злую шутку, превращая добровольный безвозмездный поступок в подлый унизительный способ защитить собственный деловой зад. Исин просто взял и растоптал все благородство, вручая через подопечного письменные заверения в том, что не собирается подавать в суд за изнасилование или, как значилось в документе, «вынужденный физический контакт». К черту разбирательство, гендиректор оплачивал услуги лучшей адвокатской фирмы в городе, ему было нечего бояться, даже закопай он с полдюжины трупов в городском парке посреди бела дня. Было обидно осознавать, что этот странный парень считает, что Ву И Фань будет рисковать собственном задом, в буквальном понимании, ради какой-то бумажки. Выглядело все это как жалкое покаяние с претензией на унижение ради устранения несуществующего пятнышка с репутации. Он достанет этого наглеца, чего бы это ему не стоило, и скормит ему эту мерзкую писанину. Гендиректор, не задумываясь, назвал водителю адрес дома парня, решая свершить вендетту не позже сегодняшнего вечера. Буквально взлетая на нужный этаж, И Фань нервно сжимал в руках клочок бумаги. Он шумно дышал, проходя мимо квартир, находя глазами нужный номер. Спустя три трели дверного звонка и настойчивый стук кулаком, дверь гендиректору открыли. На пороге стоял Исин, немного растерянный и, судя по виду, сонный. Он был в свободных домашних штанах непонятного серого цвета и растянутой белой футболке, ненавязчиво сползающей с плеча. И Фань сперва опешил при виде такого теплого и домашнего парня, но опустив глаза, вспомнил о документе в руках. - Что это такое? – прохрипел гендиректор, тыча Исину в лицо документ. - А что не понятно? Это твое прощение, ради которого стоило так трудиться, - парень широко зевнул, - если так неймется сделать все по-честному, то последний день не засчитывается. Сможем уладить это как-нибудь потом, а сейчас я, пожалуй, отдохну, - Исин потянул на себя дверь, пытаясь таким образом избавиться от вечернего визитера, но не тут-то было. И Фань подставил ногу, не позволяя сделать задуманное. - Объясни, что происходило в последние два дня в комнате в баре, - гендиректору не нравились собственные вопросы, они казались какими-то слишком личными, как будто он хотел услышать причины, по которым ему изменяла жена. - И здесь не ясно?- Исин устало простонал, облокачиваясь на косяк, - ты был с клиентом, - как ребенку пояснял парень. - Но клиентом был ты, - нахмурился И Фань. - Раз ты знаешь, то, так и быть, - Исин нервно повел плечом, - это часть моей терапии. То, что ты сделал, было не очень любезно и мой знакомый посоветовал таким образом избавиться от неприятных воспоминаний, - парень поежился, опуская голову. - И как? Помогло? – гендиректор задал вопрос севшим тихим голосом. Сейчас ему было необходимо узнать ответ. То, как вел себя Исин, ему не нравилось. Эта нервозность, опущенный взгляд и то, как он пытается от него отделаться. - Я не знаю, - выдохнул парень, бросая быстрый взгляд в сторону комнаты, - сейчас не время, я немного занят. Уходи, - он потянул на себя дверь сильнее, намекая гостю, что пора и честь знать. Из комнаты послышался странный шорох и через пару секунд появился и сам источник шума. - Исин, кто там? Все в порядке? – рядом с помощником показался брюнет среднего роста с серьезным взглядом, одетый в такую же домашнюю одежду. - Все нормально, Чунмён. Это по работе, он уже уходит, - Исин заметно нервничал, все так же пытаясь закрыть дверь, чего все еще не позволяла сделать нога гендиректора. И Фань непонимающе переводил взгляд с Исина на этого странного парня, устроившего свой подбородок на голом соблазнительном плече помощника. - Исин, будь добр, объясни кто это и что, черт возьми, происходит, - гендиректор определенно не был рад той картине, которую успело нарисовать его воображение. Со стороны логики требовать чего-то от парня он был не вправе, но чувство, разгоравшееся внутри, считало иначе, превращая И Фаня из рассудительной и жесткой машины в одержимого.