Как умирать надоело

— Наш неандерталец в своём репертуаре, — сочувственно покачал кудрявой головой Джек Стэплтон, подбирая с пола разбросанные бумаги, карандаши и немногочисленные безделушки, ещё уцелевшие после вспышек ревности Джеффри Лайонса. — Ей-богу, жаль, что он не накуролесил себе на личное проклятье... — Он у меня сам себе проклятье, — грустно улыбнулась Лора. — И всё-таки, по-моему, ты к нему слишком снисходительна, — настаивал Джек. — Я, конечно, не сторонник грубой силы, но у меня давно уже руки чешутся макнуть его в болото… — Он остановился у камина и с удивлением поднял кочергу. — Глазам своим не верю! Неужели прогресс? Извинился и разогнул? — Нет, до такого чуда пока не дошло, — вздохнула Лора. — Это мистер Холмс постарался. Светлые глаза Джека распахнулись от изумления чуть ли не вдвое шире обычного: — Холмс?! Ему-то что здесь понадобилось? Он же вроде занимается чертовщиной вокруг Баскервиль-холла… — Не знаю. И, честно говоря, надеюсь, что он не подозревает Джеффри. Они с доктором Ватсоном как раз выспрашивали, — Лора смущённо помялась, — словом, насчёт сэра Чарльза и меня. Ты же понимаешь, у мужа в принципе мог быть мотив… — Мог, — Джек на минуту отвернулся, пристраивая реанимированную кочергу на решётку. — Эх, увёз бы я тебя подальше, пока не закончится вся эта свистопляска с расследованием, но ведь не поймут же, пожалуй, ещё и виноватыми нас выставят… — А ты не знаешь, — Лора подняла на него глаза, перебирая концы банта на груди, — сэр Чарльз… он успел связаться с тем адвокатом? — Рад бы, да не знаю, — развёл руками Стэплтон. — Если и успел, то только в последний день. Все бумаги сэра Чарльза хранились у Мортимера, он ведь душеприказчик… а насколько я знаю его натуру, такое деликатное письмо он бы от греха подальше спалил не читая, разве что черкнул бы вежливый отказ: мол, в дальнейших услугах не нуждаемся. Лора опустила голову и присела на край стула. В комнате повисло молчание, лишь в камине потрескивали догорающие угли. — Мне, прости за прямоту, уже побоку и расследование, и развод. — Джек подошёл сзади, и его тёплые, с чуткими пальцами ладони опустились ей на плечи. — Уехать бы налегке, куда-нибудь на край света, назваться новыми именами и больше не вспоминать… Бэрил бы поняла, а прочее — дело наживное. — Я уже попробовала рая в шалаше, — невесело напомнила Лора. — И мы с тобой в этом шалаше сейчас находимся. — В принципе, есть у меня одна задумка, — протянул Джек, будто не расслышав последних слов. — Если сработает, никто внакладе не останется, а у Джеффри, возможно, прибавится ума. Словом, и проклятья сыты, и Баскервили целы. Правда, это будет не то чтобы незаконно, но, скажем так, на грани… Лора окинула взглядом комнату: обшарпанные стены, с которых муж в приступе самокритики недавно посрывал все этюды, тускло поблёскивающие клавиши пишущей машинки, многострадальная кочерга… Глаза словно искали в окружающей обстановке — нет, не поддержки, но по крайней мере подтверждения своей правоты. А внутренний голос подсказывал: решить-то она решила, осталось только решиться. — Что от меня потребуется? — спросила она, вставая. — Немного косметики… — Стэплтон помедлил, что-то прикидывая в уме, — выдержка и большое терпение. *** Если считать пьяные выходки занятием, в котором возможно достичь совершенства, то Джеффри Лайонс в этот вечер, без преувеличения, превзошёл сам себя. Пустые рюмки выстраивались на столе неким абстрактным лабиринтом, а его строитель изливался филиппиками в адрес не в меру любопытных сыщиков, сластолюбивых баронетов и лезущих не в своё дело соседей. Под конец он и вовсе произнёс пылкую проповедь в духе раннего христианства с лейтмотивом «Око за око, зуб за зуб». Увы, в самый проникновенный момент в дверях появился констебль и без лишних церемоний велел проповеднику выкатываться с кафедры… Время близилось к полуночи, и луна высунула из-за крыши Холла круглый блестящий бок, только над Гримпенской трясиной стелился неизменный туман. Сырой октябрьский воздух охладил хмельную голову Лайонса ровно настолько, чтобы вспомнить, в какую сторону топать домой — что он и сделал, запинаясь на каждом шагу и попутно призывая громы небесные уже на каски блюстителей порядка. Церковные часы над спящей деревушкой медленно пробили половину двенадцатого. Дом, как водится, встретил хозяина тёмными спящими окнами. После трёх или четырёх попыток выудить из кармана ключ Лайонс собрался снова выйти из себя, но вдруг с приятным удивлением обнаружил, что дверь не заперта и можно во всех смыслах возвращаться обратно. Думать о том, зачем понадобилось держать её открытой в ненастную осеннюю ночь, когда силам зла полагается властвовать безраздельно, для его затуманенного джином мозга оказалось слишком сложно, и вместо ревности его творческая душа преисполнилась благодарности к внимательной супруге. — Любовь моя-а… ик! Я дома, — прокатился по коридору спотыкающийся бас художника. — Ну что ж ты меня… не встречаешь? Я же своими ногами дошёл, между прочим, как обещал… — Конец уверений потонул в приступе икоты, когда ноги, безбожно заплетаясь, понесли хозяина на второй этаж. Лайонс опять-таки был слишком пьян, чтобы задуматься, почему поднятый им шум до сих пор не разбудил Лору. Едва не впечатавшись в косяк, он распахнул дверь спальни и тихо и нежно (как ему показалось) прогудел: — Лора! Проснись, радость моя… Лунный свет ровной широкой полосой падал через открытое окно, освещая неожиданно бледный и заострившийся профиль женщины на кровати, скомканное одеяло и правую руку, свисавшую вниз. Рука не шевелилась. И грудь под одеялом — тоже. Лайонсу понадобилось не меньше минуты, чтобы осмыслить это зрелище. И тогда он увидел ещё кое-что, уже не оставлявшее сомнений, — оранжевый бант с Лориной блузки, затянутый узлом на её шее. Легендарные собутыльники беспутного Хьюго при виде баскервильского демона вряд ли протрезвели быстрее. Лайонс шарахнулся назад, снова чуть не налетев на дверь, кубарем скатился вниз по лестнице и пришёл в себя лишь на полу перед камином. — Я н-не виноват, — бормотал он, сидя на полу и обхватив руками голову, — я пьян был, могу подтвердить… Только теперь до него дошло, чем в перспективе рискует обернуться такое ненадёжное алиби. Лайонс с ужасом отогнал, как собаку Баскервилей, мелькнувшую было мысль о полиции и затравленно оглядел комнату. Глаза остановились на кочерге, всё ещё прислонённой к решётке. В любое другое время он едва ли вспомнил бы, кто и когда привёл её в божеский вид. Однако сейчас эта выпрямленная кочерга превратилась для незадачливого пропойцы в путеводный маяк. Подхватив с пола шляпу, Лайонс метнулся наружу через чёрный ход, задворками выбрался на дорогу и, спотыкаясь на каждом шагу, рванул в Баскервиль-холл. Вот только даже не будь он так пьян, и то вряд ли заметил бы длинную тёмную тень, которая скользнула по стене и пропала за углом дома… *** Через час с небольшим в жилище художника собралась непривычно пёстрая компания в составе Холмса, Ватсона и Мортимера — все, за исключением великого сыщика, заспанные, встрёпанные и порядком сбитые с толку. — Я не виноват, — всхлипывал басом уже окончательно протрезвевший Джеффри. — Я пришёл, а она там… наверху, и лента на шее. — Не сейчас, — профессиональным тоном прервал его Ватсон. — Дорога и так отняла у нас уйму времени. Где, кхм, покойная? Мы с коллегой Мортимером должны определить время смерти. — Не думаю, что звать представителей местной полиции было бы разумнее, — напомнил Холмс. — Вы же помните, что порой по их милости случается с уликами. И если вы не возражаете, я сперва сам осмотрю место преступления. Он зажёг лампу и решительно двинулся наверх по лестнице. Дверь по-прежнему оставалась незапертой. Холмс шагнул через порог и замер, его узкое лицо вытягивалось буквально на глазах. Доктор Ватсон, выглянув из-за плеча друга, отшатнулся и пробормотал: «Силы небесные!» — а Мортимер, схватившись за очки, судорожно принялся тереть их концом шарфа. Трупа на кровати не было. *** — Ну, знаете, мистер Лайонс!.. — Ватсон опомнился первым. — Ваши пьяные розыгрыши заходят слишком далеко. Счастье, в самом деле, что вы не вызвали полицию, иначе насиделись бы в участке за злостное хулиганство! — Чево-о? Где?! — ошалевший Джеффри вылупил глаза и ринулся в комнату разъярённым буйволом, но оба сыщика вовремя перехватили его. — Но… Лора… она только что была здесь! Ну, попадись мне, гад, я тебя узлом завяжу, вот этими вот руками! — Я сильно подозреваю, коллега, что мы имеем дело с галлюцинациями на почве delirium tremens, — деликатно понизил голос Мортимер. — Мистер Лайонс во время семейных ссор, скажем так, не раз подвергал риску здоровье своей супруги, и в результате… — Ваша версия звучала бы убедительно, — вмешался Холмс, извлекая лупу, — однако миссис Лайонс всё-таки исчезла. Более того, я уверен, что она в самом деле не так давно была здесь. Посветите мне, Ватсон… Ну вот, что я говорил? На подушке остались рыжие женские волосы. Нам бы, конечно, микроскоп, но рискну предположить уже сейчас, что их вырвали совсем недавно. Жертва практически не сопротивлялась, потому и волос так мало. — Но что же случилось потом? — встревоженно осведомился доктор. — Её перенесли? Но зачем? — Элементарно, друзья мои: тело вообще не должны были найти. — Холмс кружил по комнате, светя лампой во все углы. — Или найти где-нибудь в другом месте, допустим, чтобы обеспечить преступнику алиби. Однако что-то спутало его планы — надо полагать, внезапное возвращение нашего хмельного друга. Злоумышленник волей-неволей начал спешить, а значит, совершать ошибки, которые помогут нам его вычислить. — Вы думаете… — Ватсон сделал страшные глаза, — это снова наш противник, убийца сэра Чарльза? — Я бы пока не торопился с выводами, — знаменитый сыщик, склонившись над подоконником, уставился на что-то в лупу. — Ага! Смотрите, что застряло в щели! — и пинцетом подцепил длинную и толстую блестящую нитку. — Похоже на бахрому, — предположил Мортимер, — но откуда она взялась? — Именно бахрома, друзья мои! Вы ведь тоже заметили, что на кровати нет покрывала? — Кажется, я начинаю понимать, — оживился Ватсон. — Убийца завернул в него тело и сбросил вниз, а потом спустился сам, например, по водосточной трубе! — Браво, друг мой, — Холмс загадочно улыбнулся. — Определённо, поездка в Девоншир пошла вам на пользу. Пожалуй, действительно есть резон продолжить поиски во дворе. Долго искать не пришлось: трава под окном была примята, а поблизости на влажной земле отчётливо виднелась цепочка следов, оставленных тяжёлыми грубыми башмаками. При виде этой находки Ватсон просиял так, что дал бы сто очков вперёд Лестрейду. — Вот видите, Холмс, мы оказались правы! — провозгласил он. — Обратили внимание, как глубоко они вдавлены? Убийца сразу поднял тело на плечи и понёс. Значит, нужно искать человека высокого и сильного! — И знающего здешние места, — прибавил Мортимер. — В той стороне Гримпенская трясина. Лично я, например, не сунулся бы туда ночью даже ради шанса спасти собственную шею. — Я и не собираюсь рисковать жизнью, — Холмс оценивающе посмотрел вдаль, где в сизой мгле расстилались пустоши с редкими причудливыми холмами. — Тем более как раз на нашем пути находится Меррипит-хаус, а мистер Стэплтон наверняка не откажется помочь правосудию… …Стэплтон и в самом деле не заставил себя долго упрашивать и уже через пять минут появился на крыльце в неизменном синем плаще и с фонарём в руках. — Как удачно, что я сегодня засиделся допоздна, — частил он, ловко обходя бочажки и перепрыгивая с кочки на кочку. — Держитесь правее, джентльмены! Конечно, для меня дело чести помочь вам выйти на след этого изверга… Бедная миссис Лайонс! Мортимер, ради бога, смотрите под ноги!.. Так вы уверены, что её муж ни при чём? — В противном случае он вряд ли заручился бы нашей помощью, — не без гордости ответил Ватсон, на что Холмс ответил ещё одной загадочной улыбкой. По мере того как тропинка становилась всё более топкой и ненадёжной, в сплошной цепочке следов появились разрывы. Вскоре отпечатки грубых башмаков попадались уже только на кочках — глубокие вмятины среди мокрой бурой травы. — Он ориентировался по моим вешкам, — сообразил Стэплтон. — Впрочем, с ношей на плечах тут далеко не уйти, так что, похоже, наши поиски скоро закончатся… А, чёрт! Он занёс ногу для очередного шага, но буквально в последнюю секунду отпрянул назад, ухватившись за руку стоявшего поблизости Холмса. — Чуть не принял грязевую ванну, — пояснил он, смущённо улыбаясь. — Осторожнее, джентльмены, не подходите близко! Холмс направил вперёд свет фонаря, и все четверо увидели сквозь пролом в зарослях осоки ярко-зелёную лужайку. Однако из-под прорванного ковра сплавины, маслянисто чернея в лунном свете, проступала жидкая тягучая торфяная грязь. — Если убийца не избавился от своей ноши здесь, то вряд ли сумел пройти дальше, — заключил детектив, обменявшись со Стэплтоном понимающими взглядами. — Боюсь, тут уже ничем не помочь, — с содроганием произнёс Ватсон. — Кстати, вы заметили, что мы так и не нашли следов, ведущих обратно? — Если земля говорит правду, то злодей мог разделить участь своей жертвы, — рассудил Мортимер. — Странно только, что мы не слышали криков о помощи… — Какие там крики! — напомнил энтомолог. — Если сплавина прорвалась под ногами, иной раз и пикнуть не успеешь — затянет! Они молча стояли у края топи, опустив головы. Первым снова заговорил Стэплтон: — А я ведь знаю, где видел похожие башмаки. Мистер Ватсон, помните того настырного цыгана с красным платком на шее, который ещё свистнул у вас часы? То-то я смотрю, он со вчерашнего дня куда-то запропал. — Но ведь… — попытался возразить доктор, однако Холмс жестом остановил его. — Нечто подобное я сам и предполагал, — украдкой вздохнул он. — Похоже, Девоншир узнал меня не с лучшей стороны: хоть моей вины тут нет, но расследование я так и не довёл до конца. *** — Что с вами, Ватсон? — сочувственно поинтересовался Холмс, когда поезд дал свисток и мрачные гряды холмов за окошком поплыли назад. — Пусть мы и не раскрыли дело, но всё закончилось благополучнее, чем можно было ожидать, верно? — Так-то оно так, — согласился доктор, — прямо как в романе. Бэрил приняла предложение сэра Генри, Стэплтон уехал на континент, о призраке больше ни слуху ни духу, даже Лайонс как будто взялся за ум… Но его несчастная жена! Я до сих пор не могу понять, Холмс, зачем вы прекратили расследование, проглотив эту нелепую версию о вашем цыганском альтер-эго? — Ватсон, друг мой, — добродушно усмехнулся великий сыщик, — я ведь тоже не ходячий арифмометр, каким меня видят некоторые ваши читатели. И, право, мне не жаль пожертвовать своей репутацией, когда на другой чаше весов — благополучие миссис Лайонс. Ватсон в изумлении подался вперёд и застыл с приоткрытым ртом. — Ваши ошибки уже не в первый раз наводят меня на верный путь. Неужели вас не насторожила слишком безупречная картина убийства — волосы на подушке, нитка на подоконнике, так вовремя пропавшие следы, наконец? Все эти улики элементарно подстроены! Даже при свете лампы, изучив их в лупу, я заметил, что волосы, судя по луковицам, не были вырваны и, скорее всего, перекочевали на подушку с расчёски. А вот бахрому, наоборот, аккуратно срезали ножницами. Миссис Лайонс надеялась исчезнуть, освободиться от постылого брака, и я дал ей такую возможность. — Но ведь она не успела сказать нам, кто был посвящён в тайну её свиданий с сэром Чарльзом! — взволнованно перебил Ватсон. — А в итоге мы провалили ещё и баскервильское дело! — Друг мой, её показания не столь уж много решали. Я к тому времени собрал достаточно фактов, которые сходились на одном-единственном подозреваемом. Но его внезапное решение выйти из игры заставило меня пересмотреть мои намерения. — Вы имеете в виду… — Отъезд Стэплтона, чёрт побери! Только не говорите, что не заметили его сходства с фамильным портретом Хьюго Баскервиля. — Ватсон ошеломлённо помотал головой, но Холмс, не обращая внимания, увлечённо продолжал: — Согласен, розыгрыш с собакой был дурацким и даже в чём-то жестоким, но я бы не назвал его преступлением в полной мере. Всё-таки нашим натуралистом двигала не корысть, а нечто иное. Нелегко стерпеть, когда тебя обошли и в наследстве, и в любви. — Значит, Стэплтон и Лора Лайонс… — Ну наконец-то! Думаю, они уже давно воссоединились. А я, если помните, не каждого преступника отдаю правосудию. Раз этот незаурядный человек разобрался в своих чувствах и желаниях, вероятно, судьба дарит ему ещё один шанс. Мне, конечно, трудно поверить, что он отказался от претензий на миллион и титул, удовольствовавшись несколькими книгами по энтомологии, завещанными ему как Стэплтону… впрочем, копия Хьюго Баскервиля и не из такого болота вынырнет. *** Мистеру Дж. Редферну, отель «Приют контрабандистов». Чрезвычайно рад сообщить вам, что книги, которые вы представили мне для экспертизы, являются библиографической редкостью, в особенности том Фабра с примечаниями автора на полях. Я навёл справки и выяснил, что библиотека Британского музея готова предложить за одно лишь это издание двести тысяч фунтов, хотя не исключено, что частные коллекционеры не пожалеют и большей суммы. Жду ваших дальнейших распоряжений. С совершенным почтением, Натан Гарридеб P.S. И передайте мой привет вашей очаровательной супруге.