Это был обычный воскресный вечер, который ничем не отличался от других вечеров в Йокогаме. Чуя в гордом одиночестве сидел у себя в кабинете и крутил в руках бокал, на донышке которого было вино.
Сегодня он был безумно зол. Миссия, которую ему поручил босс была провалена. План атаки на вражеский клан, который Чуя составлял сам, был буквально разбит, как тот бокал, что совсем недавно крутил в руке Накахара.
Он сжал в руке бокал с такой силой, что тот разбился и острые осколки впились в ладонь.
— Дьявол, — прошипел Накахара и разжал кулак.
По тонкой бледной ладони стекала алая кровь, которую шляпник не хотел вытирать, да что уж говорить об этом, у него не было даже желания, чтобы обработать свежую рану.
Настроение было испорчено полностью, желание жить пропало и Чуя ненароком задумался, что стал походить на своего заклятого врага — Дазая.
— Вот же проклятье, — часы пробили уже полночь. С момента разговора с Огаем прошло уже порядком часа три, а отойти от воспитательной беседы так и не вышло. Кто же знал, что непредвиденные обстоятельства способны так подкосить его доверительные отношения с боссом?
Желания оставаться в кабинете и дальше наблюдать, как его кровь капает на дорогой персидский ковёр у Чуи не было.
Медленно он встал с дорогого кожаного кресла и поплёлся к выходу. Когда он взялся за ручку двери, то резкая боль пронзила руку Накахары и тот невольно поморщился. После трёх бутылок выпитого вина, которое он хотел оставить на такой случай, как, например, уход Дазая из мафии, его голова совсем не соображала.
Выйдя из здания Накахара решил сократить дорогу до дома и решил завернуть в один из множества тёмных переулков. Все улочки Йокогамы были ему давно известны и поэтому заблудиться даже в таком состоянии он просто не мог.
Свернув, он направился по узкой тёмной и безлюдной улочке. Плохое предчувствие его так и не отпускало:
Всю дорогу ему казалось, что за ним кто—то пристально наблюдает и идёт по пятам. Поэтому, он невольно оглядывался всю дорогу назад, но каждый раз ловил себя на мысли, что за ним никакого «хвоста» нет и всему виной алкоголь.
Душевное состояние было так себе, да и ещё подгоняла мысль о предстоящей течке, которая должна была начаться со дня на день. Опять придётся пить блокаторы и удовлетворять свои потребности пальцами. Полный пиздец.
И всё—таки правду говорят, беда не приходит одна. Чуя это уже знает, проверил лично на своей шкуре.
Завернув в ещё один переулок он остановился, обнаружив, что забрёл в тупик. Видимо, Чуя себя перехвалил и не так уж и хорошо он знает улицы родного города. Второй пролёт за сегодняшний день. Заебись просто.
— Ну просто охеренно! Такое чувство, будто я самый невезучий в этом мире, блять! — Накахара был готов уже рвать и метать, если бы его не отвлёк один знакомый и ненавистный всеми фибрами души баритон:
— Надо же, а кто это у нас тут по злачным местам шляется, а? — на кирпичной стене отражался уж больно знакомый силуэт, Чуя теперь был готов просто взорваться на месте.
Это ёбаный Осаму. Сосаму блять. Три пролёта. Эту ёбаную мразь он не забудет никогда. Особенно то, что он сделал в далёком прошлом с Накахарой.
— Что ты сам здесь забыл, скумбрия?! — Раздражённо воскликнул шляпник. На его лице отражалось всё: Злость, агрессия и желание убить этого придурка. Есть 50 оттенков эмоций Чуи Накахары.
— Преследую гномов вроде тебя, — Осаму облизал сухие губы и сделал шаг вперёд, — Мне это кажется, или чем—то сладким пахнет?
И правда. Из—за алкоголя и подсчёта пролётов Накахара не заметил такой жизненно важный момент. Ебучий случай, это течка. Четыре пролёта. Весь день сегодня против рыжего. Сейчас Накахара остро чувствовал запах альфы поблизости. Не хватало ещё и с этим мудаком переспать. Тогда будет залёт, а не пролёт.
Пока Накахара крыл себя благими матами, Дазай сделал ещё пару шагов, загнав бедного рыжего в угол.
— Кажется, сегодня точно мой день, — Он вновь облизнул губы. Блять, сегодня точно не день Накахары. Если он выйдет из этого тупика просто оттраханным — ему повезёт. Альфа не станет себя сдерживать рядом с омегой, а если этот альфа ещё и Дазай — пиши пропало.
— Не смей, придурок, я клянусь, что я тебе отомщу по полной, — Ноги Накахары подкосились, а в голове возникла уж слишком пошлая и неприличная мысль. Тело диктует свои правила, заставляя рассудок отключиться. Сейчас его сводит с ума запах альфы, который стоит вплотную к нему. Накахара чувствует чужое дыхание на своей шее. Да что уж тут греха таить, альфа сам еле сдерживается и готов уже накинуться на рыжего. Он бы прижал его к кирпичной стене, покрытой мхом и просто бы трахнул, но Накахару такой расклад не устраивает. Да, тяжело ему сейчас, но остатки гордости твердят обратное. Перетерпит блять. Дома пальцы помогут, не впервой.
— Мстить ты будешь потом, слизняк, а пока, — Договорить ему не дали, Накахара ебанул кулаком в лицо Осаму, а потом и сам согнулся пополам, хватаясь за раненую руку.
Блять, ебучий порез. Такой случай для бегства подвернулся, а тут, блять, рука. Не одно, так другое. Запах омеги стал проявляться куда сильнее, а брюки намокли. Накахара представил, как ущербно он выглядит со стороны и продолжал крыть матами. Всё было бы не так хуёво, если бы не осколок стекла, который вонзился в ладонь.
Как можно быть таким невнимательным мудаком.
— Блять, — шляпник стянул перчатку с руки и постарался вытащить этот ебучий осколок. Как больно то, сука.
Благо, что в мафии его научили терпеть любую боль. Осколок нехотя поддался напору Накахары и вылез из кожи. Ладонь вся горела, а кровь потекла по руке. Чуя был так увлечён всей этой процедурой, что даже не заметил Дазая, который сейчас стоял позади него и вдыхал феромоны. По его виду было видно, что удар Накахары его сильно разозлил. Теперь рассчитывать на хорошее было бесполезно. Дазай ещё в мафии привык подчинять всех, а тех, кто шёл против него, ломал. И сейчас, когда Накахара повернул голову в его сторону, в глазах можно было увидеть ярость и желание. От такого сверлящего взгляда становилось не по себе.
—Зря ты так поступил, слизняк, проучить тебя не помешает, — было видно, как Дазай часто дышит, принюхиваясь к запаху Чуи. Блять, рыжий точно влип. В таком состоянии хер куда убежишь, да ещё и проклятая способность скумбрии, которая блокировала другие. Сука.
В штанах стало тесно, брюки намокли ещё сильней, а разум стал уступать желаниям тела. Осаму как всегда медлит и не торопит события. Рыжий уже мысленно молится, чтобы этот пиздец закончился как можно быстрей. Но видно не судьба, чёртовый Сосаму решает помучить свою жертву.
— Да иди ты нахер, помощник херов, — Накахара быстро поднялся и хотел врезать этому наглому придурку снова, как резкая боль в животе заставила его согнуться пополам. Блять, теперь он точно будет носить с собой таблетки. На ошибках учатся же, да? Вот только лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих.
— Ну уж нет, я не бросаю дела на полпути, — Его ноздри расширялись каждый раз, когда он вдыхал запах течного омеги.
К чёрту всё! К чёрту приличие и самообладание, они сейчас неуместны. Осаму резко хватает Накахару и перекидывает через плечо, для приличия хлопнув по заднице. Рыжий вскрикивает и начинает сопротивляться. Такой расклад его пиздец как не устраивает. Хотелось прибить этого мудака на месте, чтобы руки не распускал. Блять, это прямой удар по самолюбию Накахары. Дазаю так издеваться только в радость. Накахара давно стал неприкасаемым омегой для всех альф и этот факт бесил детектива ещё больше.
Куда понесёт альфа течного омежку? Конечно же к себе домой. Дазай слишком высокого о себе мнения, чтобы трахаться в какой—то там подворотне. Гляньте на него, какой высокомерный и брезгливый мудак.
Накахара пару раз стукнул Дазая по спине, но тот не обращая внимания направился к себе домой. Идёт ещё такой вальяжной походкой.
Чуя весь извертелся: Мало того, брюки насквозь промокли, так ещё он рядом с альфой и чувствует его запах. Дазай пах охуенно. Если принюхаться, можно понять, что альфа пах мятой и чистым лесным воздухом. Ох, сейчас его запах сводит рыжего с ума. Так, сейчас необходимо в срочном порядке собрать все свои остатки гордости, чтобы потом тебя не считали портовой блядью. Поэтому, самое время продолжить дубасить по спине детектива невзирая на боль в руке.
В один прекрасный момент забинтованному это надоело и он со всего маху долбанул Чую по пятой точке. Так, что тот дёрнулся и вскрикнул. Дазай сам еле — еле сдерживался, чтобы не прижать Чую к стене какого—нибудь дома и не оттрахать до потери пульса. Но раз уж он решил поиздеваться, то придётся потерпеть.
— Ты что творишь, сука?! — вскрикнул Накахара и попытался вырваться, — Мразь, да я тебе въебу так, что имя своё забудешь!
— Да нет, ты ошибся, сука здесь только ты, да ещё и течная, — Осаму ухмыльнулся и демонстративно провёл по заду рыжего.
От такой наглости Накахара закипел. Покраснел. Почувствовал, что смазки стало ещё больше. Что в брюках стало безумно тесно. Блять, он ведёт себя как типичная омега, которая бросается на каждого альфу. Просто портовая блядь, а не омега. От этой мысли становилось ещё хуже. Накахара стал с удвоенной силой вырываться из стальной хватки Дазая. Тело хотело ебаться, а разум говорил «стоп!».
— Не ври себе, принцесска, ты хочешь этого больше меня, — подметил Дазай и самодовольно улыбнулся, поглаживая Накахару по пояснице, — Расслабься, хуже тебе не сделаю, но это не точно.
Чуя скорчил недовольную физиономию и прекратил дубасить альфу по спине.
Усугублять ситуацию не хотелось, ведь неизвестно, что этот ебанутый сделает. В принципе, этот суицидник как всегда прав. Дурак он полный, но каким — то чудным образом всегда прав. Может, стоит хоть одну течку провести без блокаторов, да и с альфой. Всё равно об этом никто, кроме них самих знать об этом не будет. Так, Чуя уже задумался, что он сходит с ума из — за этой течки, раз его голову посещают такие мысли.
Накахара терпеть не мог такие моменты в жизни: Когда низ живота начинает сильно болеть, брюки намокают, по ногам стекает смазка, а в голове только одна мысль — под кого бы лечь, а из—за сильного запаха приходится всё время сидеть в ванне. В такие дни он чувствовал себя слабым и беспомощным ребёнком, который даже забывал, что он — сильнейший эспер мафии.
Вот и сейчас происходит всё по шаблону, только с некоторыми изменениями в виде альфы, лик которого Чуя перенести не может. Уж слишком он его терпеть не может.
Дазай уже открывает дверь подъезда и собирается подняться по лестнице. Накахара уже смирился с неизбежным и просто повис на плече альфы. Полный пиздец.
Запах усиливался с каждой секундой, а брюки, которые ему шил на заказ один модельер из Шибуи были окончательно испорчены. Поднимаясь по лестнице, Осаму стал крепче держать рыжего, чтобы тот не отчебучил какую—нибудь хуйню, а то слишком тихо себя ведёт. Затишье перед бурей.
Дазай вышиб ногой входную дверь и пулей влетел внутрь квартиры. Уже похуй, хочется просто быстрее приложить омегу к любой плоскости и выебать, он и так долго терпел. Накахара толком не успел осмотреть интерьер квартиры, но зато запах сразу учуял. В жилище альфы слишком сильно пахло мятой. Это одновременно бесило и возбуждало. Тонкая грань между безумием и реальностью.
Осаму перехватывает Чую и несёт уже на руках, выбивая спиной дверь в спальню. Блять, и почему он всё ломает? Даже входную дверь не удосужился закрыть. Как ребёнок уже.
Дазай резко валит Накахару на футон и нависает сверху, придавливая весом своего тела. И вот, казалось бы, Чую всё устраивает и он смирился с участью и даже стал задумываться, что лишний раз гробить таблетками свой организм не стоит, но не тут то было. Натура суки, которая всё портит, а потом плачет так и хотела проявиться. Накахара уперся руками в плечи Осаму, не давая тому наклониться. Ну и для виду фыркнул, приподнимая бровь.
— Не думай, что я так сильно хочу тебя. Любой вибратор в этом плане будет лучше тебя раз в сто.
— А вот это мы сейчас и проверим, — Осаму зубами стянул с Накахары чокер и провёл языком вдоль шеи. Член из—за сладкого запаха омеги стоял колом и никакие прелюдии были даром не нужны.
Шляпник протяжно застонал и выгнувшись, ещё сильнее вцепился в плечи альфы. Тело подводит, чёрт. Хоть бы этот Сосаму не медлил.
Дазай уже кусает шею Чуи и запускает руку под рубашку. Чёрт, слишком охуенно, когда он проводит своей холодной ладонью по груди и животу. Накахара стонет и кусает губы. Хоть бы Дазай не медлил, хоть бы не медлил.
Детектив сдирает рубашку с рыжего, выдёргивает ремень из брюк и завязывает им руки рыжего, чтобы тот не дёргался. Затем, заводит их за голову и держа их одной рукой, срывает брюки.
Вот тебе уже и лёгкий БДСМ. Накахара уже весь горит от желания и сам начинает раздвигать ноги. И плевать перед кем, инстинкты берут вверх над разумом.
Дазай безумно улыбается, представляя как будет иметь этого рыжего проказника. Как бы этот слизняк его не раздражал, он всё равно не такой уж и плохой на самом—то деле.
— Да я как погляжу, тебе это даже в радость, — фраза бьёт по самолюбию Накахары. Дазай рад видеть недовольное лицо рыжего и это его ещё сильнее распаляет. Сейчас рыжий всецело подчиняется Дазаю и готов на что угодно, лишь бы тот трахнул его.
Осаму стягивает боксеры с Чуи и мельком осматривает проделанную работу: Перед ним лежит краснеющий Накахара с широко разведёнными в стороны ногами, искусанной шеей и стоящим колом членом. По внутренней стороне бедра обильно стекает белёсая смазка и скатывается на футон.
Слишком сексуально, даже бомбезно. Возможно, Осаму никогда не скажет рыжему, какой он на самом деле охуенный в постели. Детектив не медлит и как можно быстрее расправляется со своим ремнём и расстёгивает ширинку брюк. Накахара уже весь извертелся на футоне.
— П—прямо в плаще? Сними его нахер, он меня бесит, — Чуя злобно рыкнул и схватился за лацкан плаща левой рукой, потому как правая была ранена, — Хочешь трахаться — снимай этот проклятый плащ. И вообще, его сожгу нахер.
— Можно подумать, ты не хочешь, — Дазай всё—таки пошёл на уступки и нехотя снял с себя ненавистный Чуей плащ.
Чуя удовлетворённо ложится обратно и фыркнув, расслабляется. Осаму резко вставляет два пальца и разводит их на манер ножниц, специально доставляя как можно больше неприятных ощущений, чтобы этот слизняк знал своё место и лишний раз не выёбывался. Накахара вскрикивает, когда чувствует, что Дазай от нехер делать начинает царапать ногтями нежные стенки ануса.
— В следующий раз ты хер просто так до дома дойдёшь, — скулит рыжий, выгибаясь.
— Не выёбывайся, коротышка, понты до добра не доводят, — Дазай наклоняется к шее рыжего и кусает. Сильно так, до крови.
Нет, он не метит, он просто любит причинять боль. Чуя стонет, выгибается, сам насаживается на пальцы и продолжает терпеть все эти укусы и засосы, которые оставляет Дазай.
Альфа уже сам сгорает от желания и вытаскивает пальцы, вытирая их о футон. К чёрту всю эту растяжку, Накахара и так потёк ещё сильнее, поэтому ему больно уж точно не будет. Осаму резко притягивает рыжего к себе и ухватившись за бёдра, толкается внутрь. Чёрт, он такой горячий и нежный там, внутри. Такое охуенное чувство, что в глазах запустились фейерверки. Какой же Накахара узкий. Такое чувство, будто у него никого не было несколько лет после Дазая. Да, Чуя уже проводил одну течку с Сосаму и кроме разбитого сердца ничего не получил. У всех омег одинаковые представления об альфах. Но в данном случае был виноват именно альфа.
Чуя запрокинул голову назад и громко застонал, обнажая шею.
Чёрт, как же он этого хотел.
Наконец Дазай уже вставил. Сразу бы так. Пальцы никогда в жизни не заменят альфу. Особенно такого, как Осаму. Накахара ещё в свой первый раз понял, что этот забинтованный придурок не только красивый и проницательный, но ещё и шикарный любовник. Сейчас сильно хотелось, чтобы альфа был неимоверно груб и не сдерживал свои желания. Плевать, что потом поясница будет болеть.
— Ещё, — Хрипло простонал Накахара, — Сильнее!
— Что? Повтори ещё раз, я не расслышал, — Осаму стал двигаться ещё медленнее, нарочно входя наполовину. Блять, Чуя же видит, что Дазаю самому тяжело двигаться в таком темпе, нахуя он тогда это делает? Мучает его и страдает сам? Мудак какой.
— Прошу, ещё, пожалуйста, ещё! — Чуя теряется в ощущениях. Он высоко вскидывает бёдра и умоляюще стонет, чтобы почувствовать, как член Осаму проезжается по простате. Охеренное чувство.
Дазай хоть дурак, но понятливый, он ещё сильнее ухватился за бёдра рыжего и стал царапать их до крови, глубоко входя. Да, вот так, просто охуенно. Слишком идеально.
— Да, так лучше, не останавливайся, ох, да, — Накахара мечется на футоне и в безумии продолжает твердить, что Дазай слишком хорошо двигается.
— Как шлюха, честное слово, все омеги одинаковые, — Подметил Осаму. Слишком колко. Эта фраза режет слух, как железом по стеклу, — Если бы тебя Мори не держал возле себя, ты был бы в борделе.
Хочется возразить, но голос осип от стонов, да и сказать нечего. Чуя осознаёт, что сейчас он ведёт себя как дешёвая проститутка, которая даже денег не просит за то, что её оттрахали.
Реальность возвращается и начинается война между рассудком и природой. Ладно, хер уже с ним, отомстит он потом, а сейчас стоит задуматься над своими потребностями. И похер, что руки связаны ремнём, это не помешает.
Рыжий потянулся рукой к своему стояку, но Осаму перехватил её и сжал со всей силы. Чёрт, ту самую руку из которой шляпник вытащил осколок стекла.
Резкая боль. Последняя капля терпения для Накахары. Как же настопиздело молчать. Мало того, что его назвали шлюхой, так ещё и схватили за больное место. Двойной К.О.
— Больно, сука, больно, — хрипло вскрикнул рыжий, — Как же я тебя ненавижу! — Всхлип.
— Все омеги в течку такие агрессивные, а? — Ещё один грубый толчок, — Или это ты исключение? — Осаму резко переворачивает Накахару и ставит в коленно—локтевую позу, срываясь на бешеный темп, царапая бёдра до крови. Всё как и в первый раз. В той же самой позе и с такой же грубостью. Только тогда было ещё больней.
У омеги подкосились ноги и сил держаться не было, поэтому он уткнулся носом в подушку и старался не думать о собственном возбуждении. Уж лучше он сгорит от ненависти к себе, чем покажет альфе, что весь процесс доставляет ему удовольствие.
Дазай надавил на лопатки и заставил Чую ещё сильнее уткнуться лицом в подушку, продолжая остервенело входить.
— Ненавижу, — простонал Накахара и не в силах сдерживать весь порыв слов, просто высказал всё, что у него накопилось за столько лет:
— А я же любил тебя, ублюдок, думал, что наши чувства взаимны, а ты просто переспал и бросил, как шлюху, — слёзы потекли по щекам.
Осаму резко остановился и Накахара почувствовал, как к спине прижимается грудная клетка альфы. Почувствовал весь напор чужого тела.
Чёрт, какой же он горячий.
— Любил, говоришь? — Звучит с утробным рыком, — А ничего, что после всего ты заявил, что видеть меня не хочешь? Ничего, что оставил мне фингал под глазом и убежал хер знает куда? Ничего, что я искал тебя, а ты просто взял отгул у Мори, чтобы меня не видеть? Ничего, что я написал тебе письмо с извинением, а ты переехал в другую квартиру? — Дазай сейчаc сильно злился.
Накахара от услышанного выпучил глаза.
Плохо верится. Осаму всегда любил наебать Чую, а потом угарать с того, что рыжий повёлся. Да, их первый раз произошёл случайно: Чуя даже сам не понял, как у него началась течка и как Дазай прижал его к стене. Рыжий кроме боли и ужаса ничего не испытывал. Проклятая природа, которая заставила его течь во время изнасилования.
А теперь, спустя пять лет, пять ёбаных лет, Дазай вылавливает Чую в переулке и тащит к себе домой, чтобы снова оттрахать и выбросить. Как это в его стиле. И после этого звучит: — Я письма писал, я тебя искал, но ты, сука такая, игнорировала меня.
Чуя бы сказал, если бы не безумный темп Осаму.
С каждым толчком член задевал простату и заставлял выгибаться и стонать громче.
— Ты не оставил мне выбора, — тихо шепчет Чуя не в тему.
В такой ситуации лучше пиздануть какую — нибудь околесицу.
— Это ты от меня отвернулся и поставил крест, — Осаму быстро надрачивает Накахаре и покрывает спину поцелуями, — Я от тебя не отворачивался.
Рыжий уже хрипит, а не тонет, извивается и дрожит всем телом.
Боже, как прекрасно кончать от руки любимого. Накахара сжимается внутри так, что у Дазая уже искры в глазах. Альфа долго ждать не заставил и глубоко толкнувшись, кончает внутрь.
Внутрь. А у Накахары — то течка.
— Т — ты конченный?! — Чуя вспыхнул как пожар, — Еблан ты тупой, а если у меня щенки от тебя будут?! Я вскроюсь лучше, чем выношу их, придурок ты недоделанный!
— Будут щенки, не будут, — Дазай выходит из рыжего и ложится на футон, — Сцепки не было, — Я тебя не гоню, если хочешь, можешь остаться на ночь и привести себя в порядок.
— Уж спасибо тебе, блять, за такое одолжение, — Накахара бесится, но почему—то соглашается и даже не противится, когда Осаму притягивает его к себе и обнимает.
— Т — ты правда тогда меня искал? — тихо спрашивает Чуя, лежа у альфы на груди. Столько лет прошло уже.
— Да, смысл мне врать? — Осаму приподнимает бровь и делает изумлённый вид.
— Ты же мастер пиздежа, — хмыкает рыжий и прикрывает глаза.
— Мне правда жаль за тот случай, я не хотел, чтобы всё вышло именно так, — Омега уже уснул на груди у Дазая и не слышит последнюю фразу.
***
Накахара просыпается от холода и неприятного зуда в пятой точке. Раннее утро, семь часов, Осаму под боком нет, рука раскалывается от боли, секса пиздец как хочется, поясница вся болит. В целом, хорошее начало дня.
— Ёбаный ублюдок, я так блять и знал! — Мафиози резко поднялся на ноги и снова упал на футон, вцепившись в поясницу, — Больно, блять, больно.
На секунду Чуя призадумался, смотря на свою руку.
Ладонь была тщательно обработана и перебинтована.
— Бантик, блять, он это серьёзно? — Рыжий обратил внимание, что Осаму завязал
бинтом бант на запястье, — Шутник, блять.
Чуя медленно встаёт и опираясь о стену, подбирает разбросанную одежду.
— Как всегда, поматросит и бросит, скумбрия, — Накахара отыскал свой чокер и направился в коридор, как входная дверь открылась и в квартиру вошёл Осаму с двумя пакетами.
— А ты какого хуя тут забыл?! — Вскрикнул рыжий.
— Во—первых, это моя квартира, во—вторых, я ходил в магазин за лапшой, потому что в холодильнике у меня шаром покати.
— Да у тебя и в голове шаром покати.
Блять, сейчас лоханулся именно рыжий. Вспылил и обвинил этого придурка в том, что тот снова его бросил. Ну блять, с кем не бывает, всё из—за течки.
— Пойдём, не оставлять же мне тебя голодного, слизняк, — Осаму направляется на кухню и напевает какую—то песню.
Вкуса у него и в музыке нет.
— Хм, а кто это у нас тут всё так же сладко пахнет? — Осаму ставит покупки на столешницу и поворачивается в сторону рыжего.
— Отстань, скумбрия, вчера не хватило что ли? — Чуя вскидывает бровь, собираясь уже сесть за стол.
Если Дазаю не хватило, то Чуе и подавно.
— Ну ещё разок, — жалобно просит альфа, резко появившись позади омеги.
— Так и быть, скажи спасибо тому, что у меня сейчас течка и я не смогу прихлопнуть тебя, — Чуя хмурится и садится на кухонный стол, слегка разведя ноги.
Ох, какой же податливый, как необычно.
Осаму вклинивается между ног рыжего и принимается снимать с него одежду, а потом уже и с себя.
— Вчера колотил меня по груди и сопротивлялся, а сейчас сам раздвигаешь ноги, — Дазай утыкается носом в изгиб шеи и вдыхает лёгкий запах кофе с молоком.
Боже, крышесносный запах. Такой нежный, так сильно возбуждает и распаляет.
Забинтованный прижимает спину шляпника к столу и разводит ноги шире, чтобы стянуть вновь мокрые боксеры.
Ей богу, они и за ночь высохнуть не успели. Затем, пошире раздвигает ноги и смотрит взглядом, полным вожделения.
— Самый охуенный вид, — Дазай от такой картины облизывает сухие губы и уже представляет, как будет иметь этого рыжего во всех известных ему позах.
Но это уже потом. Пока до Чуи не дошло, что Осаму — его альфа.
— Давай быстрей, или ты импотентом уже успел стать? — Накахара закусывает губу, чтобы не стонать и нервно дёргает бровью.
— А я вот думал, чем бы твой прелестный ротик мне заткнуть? — Дазай копошится в пакете и достаёт оттуда кляп. Рыжий дивится этому, но не оказывает сопротивлений. Спокойно позволяет надеть на себя кляп.
— Так даже лучше, плюс сто к твоей сексуальности, — Осаму широко улыбается и подвигает рыжего себе поближе.
Стол становится мокрым от смазки, которой стало вырабатываться с каждой секундой всё больше и больше. Дазай проводит пальцами меж ягодиц и собирает смазку.
Ох, какой шикарнейший запах. Альфа невольно облизывает пальцы в смазке.
Даже на вкус охеренно. Проводит языком по груди и собирает капельки пота языком. В воздухе становится жарко, а ну лбу у Чуи появилась испарина. Дазай целует плоский живот и проводит языком по внутренней стороне бедра. Слишком нежная и нетронутая кожа. Ей богу, на ней будет видно каждую царапинку или синяк. Осаму аккуратно вбирает достоинство Накахары в рот и проводит языком по всей длине. Господи, охуенно.
Осаму мастер в минете и знает где лучше провести языком и где куснуть. Знает, что у Чуи очень чувствительная головка. Проводит язычком по уздечке и сладко причмокивает. Рыжий запускает пальцы в волосы Дазая и сильно притягивает к своему паху, не давая даже вздохнуть.
Чёрт, какой нетерпеливый. Хочется отомстить уже этому наглому альфе по полной. Накахара толкается бёдрами в рот Осаму и вот—вот уже кончит, как Дазай отцепляет его руки и поднимается.
Блять, весь кайф обломал. Теперь хочется как можно быстрее кончить.
Осаму не медлит как вчера, а сразу же подставляет член к сочащемуся смазкой колечку мышц и входит.
Накахара резко дёргается и цепляется за плечи альфы, царапая бинты.
Как же хотелось сейчас их сорвать. До чего его бесили это бинты.
Рыжий выгибается и стонет от заполненности, а Осаму тем временем хватает его за волосы и оттягивает голову назад, открывая доступ к шее. Омега от этого ещё сильнее начинает сходить с ума и жалобно скулить, прося о большем, а альфа как—будто читает мысли и желания.
Боже, да, Чуя точно запомнит эту течку. Ещё никогда не было так классно. Слишком классно Дазай втрахивал его в стол. Слишком классно целовал с языком. Слишком сильно кусал шею. Чуя уже в сотый раз за несколько секунд задумывался над тем, что скумбрия охуенна в постели.
Тяжело это признать, но он просто идеален. И дело сейчас не в длине члена, а в нём самом. Как давно Накахара пытался добиться его внимания, чтобы Дазай не просто поиздевался над ним, а прижав к себе, признался в любви.
Сентиментально? Ну да похуй, у омег на уме одно и тоже. Может, после первого раза не стоило переезжать и обрывать все связи с собой. Тогда бы он смог завести
семью.
Но время не вернуть, а Чуе стыдно признаться, что после Осаму у него никого не было.
Нет, были комплименты, приглашения в ресторан, коробки конфет, но вот секса не было.От одной мысли противно становилось.
Дазай двигается внутри быстро и рвано, каждый раз задевает простату и заставляет стонать громче. Накахара уже кричать готов, но из—за кляпа выходит мычание.
Это нельзя было назвать любовью или какими-то отношениями. Это был просто секс.
Осаму можно было любить и ненавидеть одновременно. А можно было бы просто не думать ни о чём и получать удовольствие, которое дарит ему альфа.
Дазай чувствует, что скоро кончит и поэтому проводит рукой по всей длине члена Чуи, давя большим пальцем на головку, что вызвало новую порцию стонов у второго.
Спустя несколько грубых толчков они излились одновременно. Чуя — на ладонь Дазая, а сам Дазай где—то глубоко в Накахаре.
Наступила нега. Так тепло и хорошо, сейчас бы лечь спать.
Осаму снимает кляп с рыжего и тот пытается отдышаться, приподнимаясь на локтях.
Чёрт, сил нет.
— Хах, на долго тебя не хватило, — прыснул он и, наконец, выпрямился. Блять, ноги сами разъезжаются. Не порядок. Придётся опираться о стол.
Дазай всё это время завороженно наблюдал, как сперма струйкой вытекает из колечка мышц и стекает по внутренней стороне бедра.
— Просто ты бревно и я не вижу в этом смысла, слизняк, — Нарушил тишину забинтованный.
Вот честное слово, если бы он молчал — было бы заебись.
— Пф, не видишь, потому что слепой, — язвит Чуя и натягивает на себя многострадальные мокрые боксеры, — Восьмой час, а ты блять пошёл в магазин. Какой маркет в такое время работает?
— У меня недалеко от дома продуктовый магазин, работающий круглосуточно, — ответил Осаму, наблюдая за взглядом Чуи, который уставился на лежащий на столе кляп, — И сексшоп тоже.
— Всё на себе уже опробовал? — Фыркает шляпник, накинув на плечи рубашку и всё так же опираясь о стол, попробовал сесть на стул.
Блять, как всё болит. Стоять куда проще.
— Так в мокрых трусах и пойдёшь? — Хихикает альфа и застегнув ширинку, принимается за накрывание стола, — Это маленький бонус, — Подметил он, ставя перед Чуей тарелку с лапшой.
— Пф, каким заботливым стал, может свои тогда дашь?
— Дал бы, но вот боюсь, они будут тебе велики, — Хочется пиздануть что-то обидное в ответ, что уж точно заденет за душу, но Чуя вместо этого промолчал и принялся завтракать.
— Не думай, что я не найду способов отомстить тебе за вчерашнее, — ухмыляется рыжий и хитро щуриться.
***
После того случая прошло уже порядком недели две, как не больше.
Рука уже зажила, только на ладони остался маленький шрамик. С боссом Чуя все проблемы уладил. Казалось бы, живи и радуйся жизнью, но как бы того не хотелось, не получается.
Накахара уже привык ко всякому пиздецу на работе, в личной жизни, но вот со своим здоровьем — нет. Уже несколько дней его мутит и тошнит. Огай уже сам взялся за лечение своего подопечного и так и не поняв, почему дорогие импортные препараты не помогают, нанял кандидатов наук. Все сначала думали, что у рыжего из—за алкоголя проблемы с желудком или печенью, но всё оказалось куда хуже.
Наблюдая за этой картиной Коё пришла гениальная идея, которая пока не осенила никого. Зайдя в кабинет Накахары, она положила на стол пакет с лекарствами.
Чуя, который сидел с зелёным лицом и удручённым видом наконец—то ожил.
— Что это? — Он деловито вскинул бровь, делая вид, что в принципе, всё в порядке.
— Там лекарства и тест на беременность, пройди его, тебе не трудно, да и вариантов уже нет, — обречённо произнесла сестрица.
— Ты думаешь что я…? Ты серьёзно? — Чуя даже из последних сил рассмеялся, — Быть такого не может.
— Не будь таким легкомысленным, в жизни всякое может быть, — Коё тяжело вздохнула и покинула кабинет.
Сразу же как дверь закрылась, Чуя принялся рыться в пакете в поисках теста на беременность.
Не хватало ещё от этого мудака залететь. Если окажется, что он беременный, то будет проще с собой покончить, чем вынашивать щенков от него.
Рука Накахары дрожит, когда он смотрит на тест с положительным результатом.
— Блять, — до слёз пробирает эта новость, — Что же мне теперь делать? — Чуя сползает по кафельной стене вниз и закрыв лицо руками, — Всю жизнь испортил мне, мразь.
Делать теперь нечего. Кончать с собой не очень хотелось, да и сдавать детей в детдом тоже, они — родная кровь. Это он будет их вынашивать девять месяцев под сердцем, а не Осаму. Дети не заслужили страдать всю последующую жизнь.
Выпив необходимые лекарства, которые на удивление помогли, Чуя направился в Детективное Агентство. Да, на него смотрели очень даже удивлённо, особенно Ацуши-Кун. Тот даже с рабочего места подпрыгнул.
— В—вам Д—Дазай—сан нужен? — Ацуши переспрашивал уже третий раз.
Бесит его несообразительность и вечно удивлённый вид, будто он не в теме двадцать четыре на семь.
— Боже мой, сколько ещё раз повторять, где этот ёбаный суицидник?! — Вспылил Накахара.
Да, теперь он в два раза злее чем обычно. Беременный омега, или как там сказать.
— Он в кабинете, — Накаджима указывает на дверь в конце коридора и продолжает пялиться на рыжего до тех пор, пока не увидел как тот скрылся за дверью.
Чуя зол. Пиздец как зол. Дазай даже его не замечает, просто лежит на диване и слушает музыку в наушниках.
Поматросил и бросил, урод.
— Ебучий случай, скумбрия, — Чуя даёт затрещину Осаму, — То есть вот так ты со мной, да?!
Дазай даже не удивляется, он знал, что Накахара чере недели две — три прибежит к нему. Так сказать, предусмотрел всё.
Для приличия снимает наушники и кладёт их на диван, подальше от беременного омеги, а то со психу сломает ещё, — Ты чего здесь забыл, слизняк, место работы решил сменить что ли?
— Я, между прочим, оповестить тебя пришёл, что ты, суицидальный кусок дерьма, сломал мне всю жизнь.
— И что же я такого сделал на этот раз? — Осаму встал с дивана и потянулся, — Тем, что я слушаю музыку в рабочее время?
— Тем, что у меня от тебя щенки, — Накахара проговорил это особенно тихо, чтобы никто не услышал,
конечно, в мафии об этом сразу узнают, да и рано или поздно слух до агентства дойдёт,— И тем, что я не знаю, оставлять в живых их или нет? — Для себя он уже решил, но вот было интересно, что скажет Дазай.
Если эта мразь скажет про аборт, то Накахара его и прибьёт в ДВА.
— Предлагаю сойтись, если ты решишь оставить их, ведь детям нужен отец, — Фраза режет слух.
Чёрт, Рыжий уже на седьмом небе от счастья.
— Уж лучше его в живых не будет, чем такой отец как ты, — Чуя бесится, хотя в душе он пиздец как счастлив. Блять, это то, чего он хотел столько времени.
И из-за его блядского характера всё радикально может измениться.
— Говори что угодно, принцесска, но менять своё мнение я не хочу, — Дазай подходит к Чуе вплотную, а затем, наклонившись, крепко обнимает и прижимает к себе.
— Надеюсь, ты не пожалеешь о своём выборе, — Осаму проводит языком вдоль выпирающей жилке на шее и резко прокусывает её, ставя метку. Чуя крепко обнимает его за шею, чуть ли не плача.
Вот оно счастье
