Знакомство

Мартовский снег скрипит под ногами совсем не так, как декабрьский. В нем нет предвкушения праздника, нет надежды, только обреченность. Кра-кра — ты ближе к смерти на два шага. Говно. Кто придумал, что в школу надо приходить к девяти? Кто вообще придумал, что в школу надо приходить? Кра-кра — по литре получишь снова два. Ну хоть светло, и то ладно. Но, похоже, кому-то все равно не видно пути — меня чуть не сбивает с ног толчок в плечо. Я роняю рюкзак прямо в крошево под ногами. Из него — конечно же, забыл вчера закрыть карман, — по грязно-серому снегу разлетаются ручки и карандаши. А этот урод даже не подумал сбавить шаг, лишь полуобернувшись, бросил: — Извини! Кра-кра — его отдаляющиеся шаги по снегу звучат издевкой. В жопу свое извини запихни! Подбираю все, матерясь в голос, мелкие первоклассницы испуганно косятся, пробегая мимо. Несколько шагов и я у крыльца школы. Ну здравствуй, все выходные не виделись. Еще пять месяцев, и я наконец-то от тебя свалю навсегда! Кра — хряпает под ногой в последний раз снежная крошка, и я наступаю на пористый коврик у дверей. — Костя! Ты опять без сменной обуви?! Не обращая внимания на крик гардеробщицы, я выныриваю из раздевалки в холл, быстрей-быстрей, звонок отзвенел, коридоры пусты. Вламываюсь в класс, когда все уже сидят. Нет, один торчит у доски рядом с Галкой-Палкой. Тот самый урод, что толкнул меня на дорожке к школе. Ну надо же какая встреча! — А, Сергеев, как всегда опаздываем, — кривится Галка-Палка. Пусть спасибо скажет, что вообще пришел! — Ну, вот и садись с нашим новеньким учеником Станиславом Щацем на первую парту! — Галина Павловна, да мне и там всё видно… — я кошусь на свое законное пристанище в последнем ряду у окна, оттуда корчит рожи мой сосед Илюха. — Знаю я, как видно. Давно пора было вашу сладкую парочку рассадить, а тут у меня на глазах будешь. За гадское злорадство в голосе хочется её удушить. Первая парта у учительского стола всегда пустовала. Всегда. Смотрю на новенького, пытаясь взглядом передать всю злость. Но он на меня не глядит, пялится как баран на новые ворота своими карими круглыми, словно вишни, глазюками на портреты классиков на задней стене. Что, урод, раньше никогда не видел? Ну ладно, я борщу, он не урод — вполне себе такой. Но из-за него я сперва опоздал, а теперь вынужден сидеть как лошара на первой парте! Я уже собираюсь двинуться, чтобы занять своё новое отстойное место, как парень поворачивается. Он смотрит на меня, и в его глазах расцветает улыбка. Никогда не верил в любовь с первого взгляда. Не верю в нее и сейчас. Это не было озарением, вспышкой или как там еще говорят «гром среди ясного неба». Я просто понял — моё. Что «моё», зачем мне это «моё», с хера ли взялось это вообще «моё», я тогда даже не задумался. Просто смотрел на новенького, благополучно уже забыв его имя, произнесенное классухой, и знал — моё. И дурацкая длинная чёлка, падающая на глаза, которую он заправляет за ухо — моя, и обветренная кожа на улыбающихся губах — моя, и та родинка на левом виске тоже. — Сергеев, ты так и будешь стоять или все же позволишь мне продолжить урок? — сарказма в голосе Галки-Палки хватает с избытком. — Сташа, — именно так, с «ш» вместо «с», представляется новенький, когда мы сели за парту. — Костя, — в ответ, и руку протягиваю. Ничего не говорю насчет идиотского детского имени, тем более что оно ему идет. Он не Стас, не Слава, он Ста-ша — мысленно я растягиваю его имя, как сливочную тянучку на языке. Рукопожатие долгое, крепкое, теплое. И меня снова накрывает знанием — откуда? почему? что за неожиданно проснувшиеся экстрасенсорные способности? — но я четко знаю, как будут его пальцы касаться моего тела. Нежно и осторожно, будто трогают хрупкое стекло, и в то же время смело. И сам Сташа такой — нежный, даже трепетный, но смелый. Знаю это, увидев его первый раз в жизни. Бред. Один взгляд. Разве это может что-то рассказать о человеке? Оказалось, может. Откуда я знаю, что он боится щекотки, терпеть не может маринованные грибы и слушает Radiohead, когда грустно? Я схожу с ума, уже сошел. Странное какое-то сумасшествие. Будто в будущее заглянул. Мне не терпится проверить, хочется спросить Сташу — правда ли, но… — Кто хочет рассказать стихотворение Александра Блока, что я задавала вам на выходные? Голос Галки-Палки выводит меня из непонятного состояния транса — или как еще это назвать? Нострадамус-идиотикус, блин! Классуха обводит всех взглядом, все старательно избегают его — не вижу остальных, но знаю. Не поворачиваясь, вижу, что Илюха нырнул под парту, типа что-то ищет в рюкзаке, остальные резко заинтересовались содержанием учебников и только Фролова сидит спокойно, её-то, хорошистку, и так не вызовут. Может, мне пора на ТНТ к экстрасенсам? — Ну что же, значит, придется самой решать, — с притворным сожалением вздыхает Галка-Палка. — Сергеев, не хочешь исправить прошлую двойку? Давай-ка к доске. Ну конечно, кто еще козел отпущения? Вот и рифмовочка недавняя сбудется. Обреченно начинаю подниматься, предчувствуя еще одну пару, как рядом со мной происходит движение. Сташа вскидывает руку: — А можно мне? — Тебе? — Галка-Палка обескуражена, — ну, почему бы нет, если ты знаешь… — Знаю, — кивает Сташа и выходит к доске. — Ты жил один! Друзей ты не искал И не искал единоверцев. Ты острый нож безжалостно вонзал В открытое для счастья сердце. «Безумный друг! Ты мог бы счастлив быть!..» «Зачем? Средь бурного ненастья Мы, всё равно, не можем сохранить Неумирающего счастья!», — читая стихотворение, он смотрит на меня. И у меня абсолютно непроизвольно вырывается, когда он заканчивает: — Сможем! Все ржут, даже Галка-Палка кривит клюв в улыбке. Сташа краснеет, смущается, опускает взгляд в пол. Как же мне стыдно, стыд горячей ослепляющей волной проходится от макушки до пяток. Идиот, дебил, мудак — шепчу я себе под нос. Но когда Сташа садится обратно, я хватаю его за предплечье и повторяю шепотом: — Сможем. Веришь? Он снова смотрит на меня этим своим невероятным нездешним взглядом. Гречишный мед в яркий июльский полдень. Золото Форт Нокса. И я душу продам за него. Уже продал. Кому? Неважно. Кому-нибудь. Что угодно, лишь бы он так же смотрел на меня всегда. Сташа сдувает чёлку с глаз, улыбается неуверенно-робко и кивает. Я не ошибся. Моё. И я чувствую, как в груди разливается тепло. Сможем.