Отчет

Проект: JQ64846/1.02 Куратор: Тамиан Аль-Масни, м.п., к.псих.н. Отчетный период: 22.12.2**8 – 02.03.2**9 … удалось наладить с курируемым доверительные отношения, утвердить себя в качестве референтного лица в аспекте социально-культурных и межличностных отношений. Курируемый, как и ожидается, демонстрирует исключительно высокий уровень фактологической осведомленности и существенную дискретность мышления. Тем не менее, последняя не представляется непреодолимой, т. к., несмотря на невозможность применения аналогий при объяснении ритуальных традиций, установленных между людьми, с определенными сложностями возможно зафиксировать толковательный аппарат, пригодный также для нейросетей проекта JQ64846. Субъект 1.02 характеризует латентная, ингерентная традиционному машинному разуму логика, имеющая в основе классический логический аппарат, демонстрирующая также блестящий уровень владения логическими операторами, но при этом невалидную категоризацию вовлекаемых в операции агентов. При этом его отличает высокое стремление к кооперации, дружелюбность и ассертивность… 23.12.2**8. – И что это? – Елочные игрушки. Тамиана передернуло. Улыбка на лице субъекта 1.02, он же Алеф, он же «проклятая жестянка, убожество, тупица и чтоб ты сдох», была неизменно дружелюбной, как Тамиан научил его, так Алеф и носил ее. Вторым уроком было обучение жестам. Поднятая на полсантиметра правая бровь: улыбку пригасить, брови сдвинуть к переносице, губы сжать, должно изображать озабоченность. Этот же проклятый киборг выглядел, словно задумывал, как эргономичнее расчленить труп собеседника. Указательный палец правой руки два раза касается носа: уголки рта немного приподняты, легкие кивки головой, взгляд передвигается с переносицы на кончик носа собеседника. Должно изображать внимание и заинтересованность, у собеседника же возникало ощущение, что перед ним маньяк с патологической страстью к риносекции, и он жаждет удобного повода, чтобы отрезать нос. – Это, – уточнил Тамиан, обреченно глядя на дюжину отполированных до сизого блеска шаров. – Елочные игрушки могут изготавливаться из любых подручных материалов, иметь любые формы, чаще всего такие, которые изготавливающий их человек считает наиболее привлекательными, но при этом иметь утилитарную функцию – способность висеть на елках. – Алеф уже не говорил монотонно, но безупречно правильный ритм его речи вызывал желание крушить все вокруг – или собственную голову обо все вокруг. По крайней мере Тамиана: портье его дома, например, находила Алефа очаровательным, а выдержку – восхитительной и даже эротичной. – Н-ну хорошо. Шар. Я с детства не любил овал, я с детства шарик рисовал… Знаю, – зашипел Тамиан, разворачивая кресло спиной к нему, когда заметил, что Алеф собирается исправить его. – Просто выпендриться, – зашипел он еще злее, когда тот склонил голову к плечу, чтобы уточнить, какой именно подтекст Тамиан вкладывал. – И какая елка их выдержит? Сколько они весят? Центнер? Три? Пять? – Не больше сорока килограммов в общей сложности, они полые внутри. Я поэкспериментировал также с гравировкой и резьбой. Что касается веток, на которые следует повесить эти игрушки, я присмотрел елку. Прошу тебя составить мне компанию. Подопечный просил. Долг звал. Тамиан надеялся, что дело ограничится вылазкой в ближайшее кафе. Но надежда слабела, когда Алеф, несший сорок килограммов стальных шаров, словно это был пакет с зефирками, свернул вглубь парка, а затем повернул на совсем незаметную тропинку. Тамиан остановился, мрачно глядя на нее, Алеф – к нему и сказал: – Ее ширина соответствует ширине твоей колеи, а упругость поверхности достаточна, чтобы тебе беспрепятственно проехать. Через десять минут Тамиан сидел перед двадцатиметровой елью, укутанный в плед и с термокружкой с горячим глинтвейном. Алеф подпевал рождественским кэролам, развешивая игрушки; отчего-то он выбрал романтический баритон из бесконечного перечня доступных ему голосов. В носу у Тамиана щипало, и глаза отчего-то слезились. От холода, не иначе. Алеф рассказывал, что немного поэкспериментировал с чем-то пьезо-, гальвано-, реверсивно-, так что крохотного, совершенно безопасного для ели и возможных ее квартирантов заряда должно хватить на несколько часов. – А ты чего не пьешь? – шмыгнув носом и злясь на себя за неожиданную сентиментальность, спросил Тамиан. – Можешь ведь. И потом переработать в твое электричество. Алеф внимательно посмотрел на него и нахмурил брови. Затем он снял с оси тамианова инвалидного кресла колпачок и нагреб в него снега, подержал немного в ладонях, нагревая, и чокнулся с термокружкой, которую держал в руке Тамиан. – Я не думаю, что возможно провозглашать тост за твое здоровье, с учетом твоего хронического состояния, но нечто вдохновляющее следует произнести, – серьезно произнес он. – Твое хорошее самочувствие. … используя новейшие достижения психолингвистики, кибернетики, а также культурологии, стало возможным успешно кодифицировать в понятные для субъекта 1.02 понятия основные концепты человеческой культуры, а также получить реципрокальные сигналы успешного усвоения субъектом… 14.02.2**9 – С праздником! – радостно улыбаясь, произнес Алеф, протягивая небольшую коробочку. – Каким? – подозрительно спросил Тамиан, отъезжая назад. – День святого Валентина. Оптимальный повод явно или тайно показать свое расположение, высказать благодарность или просто пообщаться. Я не считаю себя вправе говорить, что делаю этот подарок от чистого сердца, но готов заверить, что делаю его от неконтаминированного кванкома и предельно минимально погрешного интерфейса. Тамиан взял коробочку, положил ее на колени и подозрительно посмотрел на широко улыбавшегося Алефа. Затем собрался с духом, открыл – взвизгнул и смахнул коробочку с колен. – Кого ты препарировал, чурка силиконовая?! – Отчего препарировал? – нахмурился Алеф. – Это действующая модель человеческого сердца, масштаб один к трем, я даже украсил ее кристаллами Сваровски. Тебе не понравилось? Он поднял сердце, обсыпанное светло– и темно-розовыми, голубыми и нежно-зелеными кристаллами, искрившимися и переливавшимися на свете. – Оно даже бьется с едва заметными рандомными отклонениями от заданного ритма, – печально произнес Алеф, убирая его в коробочку. – Дай сюда, бестолочь! – рявкнул Тамиан. Он выхватил коробочку из руки Алефа, подъехал к стеллажу и бросил ее на полку; вернувшись на прежнее место, прислушался к едва слышному тиканью. – И долго оно будет биться? – мрачно спросил он. – Лет пять точно, – оживившись, ответил Алеф. – Боюсь спрашивать, сколько патентов ты крякнул, – пробормотал Тамиан, направляя кресло к столу с чайником. – Мои алгоритмы запрещают мне нелегитимизированное использование чужих патентов, – скучно произнес Алеф. Он сложил руки на коленях и глядел прямо перед собой, когда Тамиан посмотрел на него через плечо. Правда – он не был уверен, но и не был не уверен – ему показалось, что это чудовище подмигнуло его спине. Нельзя не отметить значительно развившийся творческий потенциал субъекта 1.02 за время участия в проекте ассимиляции биокибернетических организмов в социуме в соответствии с традиционной человеческой парадигмой. Так, субъект 1.02 не только показал себя способным к решению каждодневных задач с приемлемым для человека со средним уровнем интеллектуального, психоэмоционального, когнитивного и волитивного развития результатом, но и продемонстрировал отдельные методы обращения с проблемами, выходящие за стандартные, а также неплохой уровень эмпатического… 27.02.2**9 Свой день рождения Тамиан традиционно отмечал вдали ото всех, брал отпуск и по возможности удирал как можно дальше. Проект, в который он ввязался от скуки, из ленивого любопытства и, чего греха таить, из-за престижа, расшатал и без того хрупкое равновесие; Тамиан всерьез подумывал сбежать на Северный Полюс, к примеру, или в дебри Амазонки. Но в итоге решил спрятаться в крошечном отельчике высоко в Альпах. Вечером накануне дул сильный ветер, всю ночь шел снег, утром Тамиан долго сидел у раскрытой настежь двери балкона и смотрел на серое небо и белые долины. Он не включал телевизор, не притрагивался к коммуникационной консоли; всю ночь он ностальгически листал глянцевые мужские журналы. Советы в них не подходили совершенно, но полюбоваться здоровыми и восхитительными и, к удовольствию, не совсем совершенными телами, поумиляяться, читая простенькие и в чем-то наивные истории – отчего нет? К завтраку он спускался, почти довольный жизнью. Тамиан устроился за столом у окна, ухмыльнулся, прикидывая, сколько дециметров снега могло выпасть за ночь и сколько навалит за день, и повернулся к официанту. – Да чтоб тебя, – скривился он и опустил голову на стол. – С днем рождения, – радостно сказал Алеф, ставя в центр столика (идеально посередине, в самом геометрическом, алгебраическом и каком угодно еще центре, подозревал Тамиан, злясь на него уже за это) крохотную вазочку с эдельвейсом. – Спаял? Напечатал? Выплавил? – уныло поинтересовался Тамиан. Он немного поколебался, но все же провел по лепестку пальцем – он был прохладным на ощупь и самую малость влажным. – Напечатал, – признался Алеф. – Выпьешь кофе? – Лучше стрихнина, – пробормотал Тамиан. Алеф покачал головой и тяжело вздохнул. – Я прошу прощения, что нарушил твою давнюю традицию самоизоляции на твой день рождения. Это было самонадеянно с моей стороны, – тихо произнес он. Он развернулся и пошел к выходу. – Стой! – крикнул ему вслед Тамиан, пытаясь подняться из кресла. Алеф послушно остановился. – Иди сюда. Садись. Можешь выпить кофе со мной. Только… без фокусов, жестянка! Алеф уселся, задумчиво огляделся и спросил: – Если я решу выпить пива, это будет расцениваться как фокус? Тамиан фыркнул и пожал плечами. – Как моветон, – буркнул он, намазывая на круассан масло. Внезапно он отложил нож и подозрительно посмотрел на него: – Так правда без фокусов? Алеф загадочно улыбнулся и – подмигнул ему.