Часть 1
27 июня 2019 г. в 05:41
Это было редкое в здешних краях холодное промозглое лето. Создавалось ощущение, что эти громоздкие темные тучи уже никогда не рассеются над городом.
Чтобы как-то развеять хандру, родители отправили Константина повидаться с тетушкой Элизой, которая вела безбедное существование в своей просторной загородной усадьбе, содержала немногочисленную прислугу, поддерживающую дом и разбитый вокруг большой сад в прилежном виде. Одному Богу известно, откуда у нее до сей поры находились деньги на все это.
Тетушка была довольно чопорных нравов, встретила единственного племянника сдержанно, но стоит отметить, что не без удовольствия.
Косте была выделена светлая комната в тихом отдаленном углу. Элиза прекрасно помнила дни, когда племянник, утомленный беззаботным весельем, вечерами искал тишины и уединения, и сильно дулся на прислугу, вечно снующую вокруг.
Оставив вещи неразобранными, юноша долго лежал на постели, прикрыв глаза рукой от солнечного света, струившегося через не зашторенные окна спальни. Валяться на постели днем — непозволительная роскошь, дома он бы уже определенно получил выговор от матери. Тетя же давала полный карт-бланш дорогому племяннику, в ее доме он мог позволить потакать своим желаниям, которые в силу его воспитания не приносили особых хлопот тетушке и ее окружению, но позволяли ощущать пьянящую вседозволенность.
Так молодой человек продремал до вечера. Перед тем как покинуть комнату, Константин неторопливо окинул взглядом раскинувшийся за его окнами пейзаж, окутанный золотом лучей заходящего солнца. Пригладив рукой взъерошенные после сна темные волосы, он спустился и застал Элизу, раскладывающей партию в карты со старой кухаркой, которая была в этом доме столько, сколько юноша себя помнил.
— Теперь ты выглядишь действительно свежее, — заметила тетушка, поднося к губам чашку горячего чая. — Голоден? Ты пропустил ужин, но я распоряжусь и...
— Спасибо, но, думаю, чая с печением с меня будет достаточно, — женщина улыбнулась уголком губ. Через пару минут в комнате появилась молодая девушка с подносом в руках. Юноша кивнул в благодарность и снова обратился к тетушке:
— Элиза, Вы все еще ужасно старомодная.
— Я предпочитаю синоним - аристократичная, но, впрочем, возможно ты в чем-то и прав, — она снова занялась картами, а Костя, угрюмо потягивая очень горячий чай, думал о том, что столько прислуги непозволительная пафосность в нынешнее время. Кто они такие, английская знать, чтобы держать полон двор обслуги? Никто не спорит, что своими руками содержать большое хозяйство трудная задача, особенно для одинокой тетушки, но неужели недостаточно пары человек: один следил бы за садом, второй - за домом.
Когда Костя вышел в сад, окончательно стемнело. Редкие фонари освещали тропинки, усыпанные гранитовой крошкой, хотя для юноши в этом не было необходимости, наверное он мог бы пройти их вслепую, еще слишком свежими казались детские воспоминания, когда им был изучен каждый уголок. С тех пор ничего здесь не подвергалось изменениям. Постарела Элиза, постарел дом, хотя все еще оставался уютным, но сад оставался точно таким же.
И почему он перестал сюда приезжать?
Медленно шагая, молодой человек наслаждался свежим вечерним воздухом, тонкие ветви качало на ветру, оживляя тени. Его не тревожил страх случайных силуэтов, прячущихся в листве, разве можно чего-то бояться у себя дома?
Свернув с широкой центральной дорожки вглубь, Костя не заметил как умиротворение сменилось легким азартом, когда он, напрягая память, каждый раз задавал вопрос: помнишь? Помню. Здесь любил играть, там строил шалаш, а вон за теми кустами небольшой пруд. Интересно, там все еще есть рыбки? Раньше были.
Он слегка вздрогнул, невольно застывая на месте, когда увидел на лавочке некого юношу. Тот задумчиво перебирал в руках полы своей белой рубашки. Русые кудри спадали на лицо, не позволяя разглядеть черты.
Заслышав шорох шагов, он поднял голову и, с нескрываемым интересом, начал разглядывать с ног до головы пришедшего молодого человека.
— Что ты здесь делаешь? — Константин подошел ближе, нависая над незваным гостем.
— Ждал тебя, — брюнет нахмурился, но не успел задать следующий вопрос, как холодная рука мальчишки взяла его руку и настойчиво потянула, — пойдем.
Аккуратные дорожки остались позади, они прорывались прямо через траву и кустарники, пока не вышли на небольшую поляну со старым дубом. Здесь же находился сколоченный давным-давно шалаш. Парнишка хотел было продолжить путь, но Костя притормозил и решительно дернул спутника.
— Как он мог уцелеть спустя столько времени?
— А почему нет? Стихийных бедствий здесь особо не случается, да и дуб, думаю, ему покровительствует, — юноша пожал плечами, не разделяя удивления Константина.
Впечатленный молодой человек еще несколько раз обошел скромную постройку по кругу, не веря своим глазам. И когда он уже было хотел попробовать забраться внутрь, стушевался, вспомнив о том, что он не один и, если у него ничего не получится, будет свидетель всей этой нелепой картины. Поэтому еще немного помявшись, он обернулся обращаясь к спутнику: — как думаешь... — он осекся от неожиданности, что парень окажется так близко к нему.
—… а теперь мы сможем там поместиться? — выдохнул он, встречаясь с внимательным взглядом пары карих глаз, смотрящих на него снизу вверх. И смутившись, сделал несколько шагов в сторону.
— А это мы сейчас и проверим, — мальчишка игриво улыбнулся и ловко нырнул внутрь, из-за чего Костя только раздраженно стиснул зубы, моментально забывая о тени смущения.
Разве это не он должен был первым пойти? Кто строил тот и первый. Что этот наглец себе позволяет?
Несмотря на то, что внутри теперь места стало действительно меньше, чем раньше, двое молодых людей смогли даже комфортно устроиться друг напротив друга. В старые времена, взяли бы наверное фонари и до утра травили байки, но сейчас какой-то особенно ценностью обладала тишина.
Их частое дыхание быстро нагрело воздух внутри, стало немного душно, но от земли ощущался пробирающих холодок. Несмотря на это, возвращаться в дом в теплую постель не хотелось.
— Может принести из дома плед? — вопрос больше риторический, не дожидаясь ответа, Костя хотел уже попятиться к выходу, но чужая рука стиснула его запястье, заставляя остановиться.
— Не уходи, пожалуйста, — почему-то сейчас юноша выглядел слегка напуганным, в огромных карих глазах читалась мольба. Костя не отрываясь смотрел на него, пытаясь понять, отчего им овладела такая паника, но никакого разумного объяснения на ум так и не пришло. В попытке выразить свою участливость, брюнет вытянул шею вперед и игриво потерся носом о длинный тонкий нос напротив. Тот улыбнулся смущенно, опустил глаза.
Но вдруг схватил Костю за ворот ища поцелуя. Это было слишком неожиданно, оттого Константин рефлекторно отпрянул.
Постоянно норовит уцепиться, прямо как обезьянка.
Он вдруг испугался, что мог сильно обидеть юношу, видя как тот подавлено подтянул к груди ноги, словно пытаясь оградиться от неловкой ситуации и своего обидчика. Костя хотел как-то сгладить момент.
— Тебе не холодно? — он промолчал. Костя улегся свернувшись калачиком и потянул друга, прижимая к себе, — думаю, так будет теплее.
Парнишка кажется очень быстро уснул, оставив Костю наедине с путающимися мыслями, он долго еще перебирал складки белой рубашки, периодически пытаясь прижаться еще сильнее, согревая мальчишку.
Проснулся Костя оттого, что солнце, пробиваясь сквозь щели в досках, безжалостно резало глаза. Сначала он даже не мог припомнить, где находится, но воспоминания о ночной вылазке и загадочном юноше не заставили себя ждать. Тело сильно ныло, припоминая всю ночь, проведенную на твердой поверхности, так еще и в ужасно неудобной позе. Тяжело вздохнув, глядя на пустующее место, брюнет неуклюже выбрался из укрытия, блаженно потянулся, примечая про себя, что солнце уже в зените. Ну и долго же он, наверное, спал.
К дому он возвращался устланными дорожками еще слегка пошатываясь, и лишь на минуту притормозил у лавочки, где произошла загадочная встреча. Его внимание привлекала скульптура. Неужели он вчера был так ошарашен, что даже ее не заметил?
Тетушка сидела на веранде, покачиваясь в кресле-качалке. Увидев потрепанного племянника, она привстала, слегка улыбаясь: — Доброе утро, Константин. Я так и знала, двадцать лет, а все как будто десять, — она потянулась, чтобы смахнуть, запутавшийся в темных волосах, листик. — Опять, наверное, караулил золотую рыбку в пруду, чтобы как солнце взойдет загадать желание?
— Просто освежал детские воспоминания, — уклончиво ответил юноша.
— До сих пор ума не приложу, кто же вам тогда рассказал такую околесицу?
Уснуть Константин больше не мог, хотя совершенно не чувствовал себя отдохнувшим. Весь следующий день он провел в постели, читая что-то из классических произведений, что удалось отыскать в библиотеке Элизы.
Ближе к вечеру в комнату заглянула тетушка. Будучи обеспокоенной, она отбросила надменные манеры, не дожидаясь ответа вошла и, присев на край кровати, взяла племянника за руку: — Константин, ты случайно не болен? Целый день тебя не видела, даже для тебя это немного слишком.
— Я в полном порядке, — он улыбнулся и помахал книгой, как бы показывая, чем он был занят.
— Спустился бы. Со старушками, конечно, неинтересно беседы вести, но в гостиной все еще стоит прекрасный рояль. К нему бы еще золотые руки. Сыграй что-нибудь для настроения, — она подмигнула и, заметив как племянник просиял после упоминания инструмента, поспешила удалиться, чтобы подождать его на первом этаже.
Элиза, конечно, лукавила и делала этого совершенно беззастенчиво. Кажется, она когда-то и сама недурно играла на клавишах, но, по правде сказать, не уделяла этому должного внимания и теперь боялась показаться некомпетентной перед ребенком, которого она когда-то и обучала.
Сыграть на самолюбии племянника и его страсти к роялю оказалось не так уж и сложно, но если бы он не поддался на эту уловку, запасного плана у Элизы не было, поэтому она покинула комнату с облегчением.
Перед тем как начать играть, Константину потребовалось немного времени, чтобы собраться с мыслями. Глубокий вдох, легкий пролет ладоней над клавишами едва касаясь, словно пытаясь их прочувствовать. И наконец мелодия.
Константин не видел, сидя спиной к своим немногочисленным зрителям, как тетушка, отвлекшись от партии, немного смяла карты крепко сжимая их в руке. Она наблюдала за каждым движением затаив дыхание, находясь в состоянии необъяснимого беспокойства, какое имело бы место на большом выступлении, а не в стенах своей гостиной.
Импровизированная мелодия, струившаяся из-под тонких пальцев, становилась быстрее и веселее. Звуки притянули еще нескольких обитателей дома. Проходившая мимо с пустым подносом юная девица не удержалась, чтобы не пуститься в пляс, Элиза присоединилась. Здесь уже сидела и прачка, аплодируя в ритм, и с интересом наблюдал усатый садовник.
Юношу распаляло количество внимания и он забвенно перебирал клавиши, но подняв глаза от клавиш, он увидел очарованное, прижавшееся к стеклу знакомое лицо. Он исполнил завершающий аккорд, раздались аплодисменты.
— Пожалуй выйду немного подышу, — откланявшись, Константин поспешил на веранду.
В гостиной и правда стало немного душно, но понял он это уже после того, как вышел на свежий воздух. Прислушавшись, не последовал ли кто-нибудь следом за ним, и с удовлетворением отметив, что принадлежит самому себе, облокотился на ограждение веранды. Было сумеречно.
Никто так и не появился. Константин еще несколько минут мерил террасу шагами, терзаясь неуверенностью, прежде чем спуститься в сад. Может показалось?
Найти уже знакомого юношу оказалось в действительности проще, чем могло показаться сначала. Он, как ни в чем не бывало, сидел у пруда, что располагался достаточно близко к шалашу. Заслышав звуки шагов, он обернулся и приветливо улыбнулся: — Знаешь, это было очень красиво.
— Спасибо. Не знал, что ты большой ценитель музыки, — если быть честным, что он вообще знает об нем?
— Не только музыки, мне нравится все красивое, — юноша отвернулся к водной глади и не видел как Константин скептически повел плечом, практически не скрывая раздражения. Что черт возьми это должно означать? Все люди любят красоту, смысл любого искусства — красота.
Помявшись пару секунд, брюнет все же решил присесть рядом. Зеркало водной глади отражало первые звезды.
— Могу я задать вопрос? — ответом послужил долгий внимательный взгляд, Костя продолжил, снизив тон практически до шепота: — Как же все-таки тебя зовут?
Юноша улыбнулся, закрывая лицо руками: — Никита, кажется.
Украдкой глядя на реакцию брюнета, Никита надеялся только на то, что тот не обратит внимание на неуверенность в собственном имени, просто он так давно не называл его… Даже такие простые вещи могут начать блекнуть в одиноком сознании, измотанном временем.
Нежеланного вопроса не последовало, для себя Константин интерпретировал «кажется» — как слово, которое не несет за собой ничего особенного, как слово-паразит, например, просто ляпнул. Кому может прийти в голову, что можно не помнить своего имени, находясь в трезвом уме и добром здравии?
Хотя бы он больше не Парень-Без-Имени.
Небольшая рыбка выпрыгнула из воды и вновь исчезла, нарушая гладь маленькими круговыми волнами. «Все-таки все еще водятся» — подумалось Косте.
Он не заметил чужого пристального взгляда на себе, Никита выхватывал из густого сумрака, разбавляемого тусклым светом растущей луны, черты лица. Такой серьезный, как же он изменился за это время.
— Звезда упала, — шатен очертил пальцем в воздухе след от хвоста метеора.
— Август, — выдохнул Константин с тоской думая о том, что в городе так мало времени поднять голову к небу. Как давно он не видел падающих звезд.
Может дело не только в августе? Никите верилось в счастливую звезду, и может прямо сейчас она запустила свой счет.
Здесь тишина не была тягучей и тягостной, она не тревожила, не требовала говорить без устали ради того, чтобы не молчать. Им было комфортно просто быть здесь, не было тяготящей потребности в разговоре. Она была уютной. Вокруг говорил ветер, шелестя в траве и листьях.
Когда кромка неба зарозовела, юноша резко встрепенулся: — Я уже должен бежать, — испуганно огляделся, — до вечера, — он стремительно бросился прочь, оставляя Костю в недоумении и одиночестве. Но он не растерялся и бросился вдогонку. Несмотря на то, что их разделяло приличное расстояние, он бежал, пока фигуру можно было разглядеть сквозь зелень. Кто бы мог подумать, что Никита может так быстро бегать.
В какой-то момент беглец все-таки растворился. Признав свое поражение, Костя замедлил шаг, выбрался из гущи листвы на ухоженную дорожку, отряхиваясь на ходу и практически беззвучно выругиваясь. Он был уже недалеко от входа в сад и вдруг оцепенел, увидев, как смуглая кожа юноши, которого он преследовал, быстро покрывалась белым каменным слоем, пока он окончательно не превратился в скульптуру.
— Какого черта? — Константин выглядел так словно злился, но на самом деле был скорее ужасно напуган. Ответом послужила тишина.
Брюнет все еще не мог поверить своим глазам и несколько минут таращился на белоснежный кусок камня, изображающего молодого человека. Когда у него наконец хватило смелости подойти ближе, он протянул руку, касаясь безжизненного тонкого запястья. Опасливо постучал ногтем по поверхности — глухой звук, как по камню.
День прошел словно в тумане, тумане мыслей, которые раз за разом воспроизводилась одна и та же сцена. Потому и вечером он сидел на террасе, укутавшись в плед, глядя в одну точку, и едва заметно дернулся, когда заметил медленно плетущийся знакомый силуэт, с осторожностью, как будто боялся спугнуть, словно ожидая, что Костя при виде него сейчас же уйдет. Оказавшись около небольшой лестницы, ведущей на веранду, он остановился, пытливо глядя на брюнета.
— Какая же дурацкая шутка, — фыркнул Константин, не в силах выдерживать этот взгляд и напряженную тишину. Пришедший юноша с тяжелым вздохом сел рядом, судорожно перебирая в голове, с чего стоит начать.
— Когда последние несколько десятков лет солнце обращает тебя в камень, — он легко провел пальцами по запястью брюнета, в точности повторяя его жест днем, — а ночами ты бродишь как неприкаянный призрак, становится как-то не до шуток, — он горько улыбнулся.
— Кажется я начинаю сходить с ума, — Константин резко скинул плед и скрестил руки на груди, пытаясь скрыть как его трясет от негодования перед тем, что происходящее едва ли вписывается в его мировоззрение.
— До тех пор пока мы сомневаемся в своем психическом здравии - мы здоровы, — на вопросительный взгляд голубых глаз, Никита поторопился добавить, — ты когда-нибудь видел психопатов осознающих, что они не в порядке?
— Как это произошло?
— Некоторые женщины могут быть очень коварны и мстительны, — Костя только хотел что-то сказать, шатен взмахнул рукой и отрицательно покачал головой. Он не может, да и не хочет говорить о подробностях. Нужно либо смириться, либо уйти, третьего варианта здесь нет.
Но юноша все еще оставался здесь, сбитый с толку, беззащитный, прячущий страх за крепко сжатыми кулаками и отсутствующим взглядом, но он все еще тут. Никита заботливо накинул плед на него обратно, хотя о температуре воздуха он мог лишь смутно догадываться.
— Знаешь, я даже помню тебя еще маленьким, — он прильнул к плечу, — когда тебе было не с кем побеситься, ты приходил корчить мне рожицы, — шатен слегка рассмеялся. Он не просто предавался тем редким теплым воспоминаниям, он стремился получить отклик, ему хотелось вернуть тепло и доверие. И, судя по удивленному пристальному взгляду глаза в глаза, у него это получилось. Какой же Костя до очарования впечатлительный, несмотря на то, что уже произошло, его было так легко продолжать удивлять.
— Если ты заигрывался до ночи, я прятался, чтобы не столкнуться с тобой, не хотел тебя пугать, — казалось, что Никита разглядывал свои пальцы, пытаясь не сбиться с мысли, но на самом деле он смотрел куда-то сквозь, видя перед собой сцены из прошлого, — но я хочу сказать: я всегда любил, когда ты приезжал. За тобой было интересно наблюдать.
Константину требовалось время, чтобы принять новую информацию, и Никита это прекрасно понимал, поэтому осекся в своем трепетном повествовании. Возникла пауза, а за ней легкая уставшая улыбка благодарности.
— Ты был моей любимой статуей в тетушкином саду. Как думаешь, это было как-то связано с тем, что ты единственный тут... живой? — шатен уже привычно пожал плечами.
Теперь Константин отчего-то чувствовал вину, наверное он не должен был знать всего этого. Как будто он, не постучавшись, вошел в чужую комнату. Неприлично. Он долго смотрел на юношу рядом. Тот едва ли расстроен этим разговором. Может, это было ему нужно? Если нас что-то тяготит, и мы рассказываем кому-то, произносим вслух, нам же легче. Если он и вошел в дверь без стука, то там ему ответили: "Я тебя ждал".
Брюнет слегка подался вперед, робко касаясь губами чужих губ, ему было до ужаса страшно, страшно от мысли, что юноша оттолкнет, как он сделал сам несколько дней назад. Но сейчас... он так нуждался в этом, до дрожи. Оттого было особенно приятно почувствовать, как Никита придвигается ближе, как руки обвивают шею. Костя не видел, как шатен крепко-крепко зажмурился, словно всеми силами пытался остановить время, долгожданный момент.
Константин отстранился, тяжело дыша, судорожно оглядываясь и прислушиваясь. Ему показались звуки шагов, но вокруг было тихо. Слишком рано для того, чтобы кто-то их застукал.
— Что-то не так, — оторвал от размышлений встревоженный голос Никиты. Уже светало. Он смотрел как лучи солнца касаются его кожи, он все еще оставался «живым».
— Посмотри на меня, я не камень. Солнце светит, а я не камень — вскочил он выбегая на солнце, — Костя, ты видишь? — его задорный смех был на грани с истерическим. Он крутился, размахивал руками и в какой-то момент, оступившись, упал со всего маху и не поднимался.
Брюнет бросился к нему: — Никита? Эй, ты в порядке? Больно? — он перевернул его на спину, лихорадочно щупая, все ли кости на месте.
— Больно, — Никита продолжал смеяться, — мне больно. А еще мне тепло от этого чертового солнца, — он с таким удовольствие ткнул пальцем в светящийся на небе шар, прикрывая глаза второй рукой, — и от твоих рук, я чувствую... — он нежно посмотрел на Костю снизу вверх, истерика словно исчезла по щелчку.
— Ты можешь идти? — спросил брюнет, помогая Никите подняться, тот утвердительно кивнул, тогда Константин немного грубо толкнул его в спину, направляя вглубь сада. Перебудили всех в округе наверное. Когда они скрылись от посторонних глаз в тени деревьев, брюнет прошептал: — Я теперь ничего не понимаю. Проклятье просто испарилось? Или это все-таки идиотская шутка?
— Я не знаю, что произошло... — тут Никита осекся и вдруг просиял, касаясь указательным пальцем своих губ, — кажется, ты расколдовал принцессу, — он игриво подмигнул, притягивая Костю за черную рубашку к себе и, встав на цыпочки, потянулся за еще одним поцелуем.
В доме по прежнему было тихо, только большие напольные часы в гостиной нарушали ее мерным тиканьем. Две тени торопливо прошмыгнули по лестнице и скрылись за дальней дверью.
Несколькими часами позже проснулись первые пташки: на кухне привычно запыхтела у плиты кухарка, периодически гремя посудой; молодая девушка привычно оправив белый передник засобиралась в сад. Уже начали поспевать яблоки, было бы прекрасно сегодня собрать к столу хотя бы вазочку.
Спустя несколько минут входные двери распахнулись с надрывистым криком: — Госпожа, там статуя! — девушка прервалась, споткнувшись о подол длинной юбки. — Она пропала! Статуя! Пропала! — продолжала повторять, тяжело дыша, она вбежала в гостиную, затем взлетела по лестнице, — Госпожа!
Элиза как раз неторопливо спускалась, вид у нее был непроницаемо спокойным, вопли прислуги, кажется, ее нисколько не напугали или раздосадовали. Столкнувшись с девицей на лестнице, она лишь слегка приподняла брови от удивления.
— Я просто вышла в сад, а там! Ничего! Может, стоит позвать полицейских? — служанка практически упала в ноги тетушке.
— Успокойтесь, милая. Уверяю, что даже если мы позовем, никто искать какую-то скульптуру не будет, — Элиза аккуратно приподняла девушку за локоть, — возвращайтесь к своим обязанностям и не переживайте так из-за пустяков.
Девушка покорно кивнула и начала медленно спускаться по лестнице, все еще недостаточно уверенно стоя на ногах. Оказавшись внизу, она рассеянно утерла проступивший пот со лба рукавом и оглянулась на Элизу, которая вдруг резко изменила свое движение и уже поспешно скрылась наверху.
Неторопливо пройдя коридор второго этажа, Элиза остановилась напротив самой дальней двери и дважды постучала. Никакого ответа не последовало. В момент, когда она подняла руку, чтобы постучать еще раз, вдруг послышалось бесцеремонное: «Что?». Растолковав реплику как разрешение, она заглянула в комнату племянника, он стоял у зеркала, оправляя рубашку и даже не повернулся, лишь вопросительно посмотрел на нее через отражение.
— Хотела убедиться, что тебя не побеспокоил этот переполох с утра пораньше, — тетушка хотела было уже закрыть дверь и удалиться, как взгляд остановился на смятой горке из одеяла, — надеюсь, ты заправишь постель, перед тем как спуститься к завтраку.
Как только дверь тихо закрылась, из под одеяла вынырнула кудрявая макушка. Константин поспешил бросить свое занятие, сел на край кровати, сгорбившись, упираясь локтями в колени и помолчав немного, наконец, спросил: — Напомни, почему я должен тебя прятать? — затем добавил уже тише, словно разговаривая сам с собой, — можно подумать, что кто-то кроме меня поверит в то, что кусок камня просто взял и ушел, — он оглянулся через плечо, — и спит в моей постели.
Шатен упрямо молчал, нервно заламывая пальцы, подобрать правильные слова было слишком сложно: — Я не могу объяснить, — он осекся, — нет, не так, — нервно выдохнул, — я могу, конечно, но лучше не надо. Меньше знаешь - крепче спишь.
— Я и без того с тобой перестаю спать, — Костя махнул рукой, сдаваясь. Действительно, он выглядел немного помятым. До конца непонятно, что его изматывало больше: недостаток сна или большое количество вопросов, которые всегда остаются без ответа. Раздражало, что причина всех бед - этот юноша, абсолютно не заинтересован в том, чтобы хоть немного прояснить ситуацию, даже наоборот заинтересован в том, чтобы говорить как можно меньше.
И почему он все не послал к черту?
Никита долго смотрел парню в спину. Он и сам был не рад молчать, оказался в ситуации, где только принимает и ничего не дает взамен, только больше смуты наводит. Было что-то трепетное в каждом отступлении Константина, как будто падал и знал, что его поймают.
Я бы сказал, да ты не поверишь.
Волнение, поднятое поутру, в доме совсем утихло, словно ничего и не было. Сегодня, кажется, первый раз, когда Константин не пропустил завтрак. Когда он вошел в столовую, Элиза сидела в гордом одиночестве во главе длинного стола и поприветствовала племянника кивком головы. Кушали они неторопливо, в тишине.
Расправившись с своей порцией, Константин решил поинтересоваться, держит ли тетушка еще лошадей. Держит. Юноша в очередной раз поймал себя на мысли о том, что ничего здесь не меняется и, не забыв прихватить со стола целую тарелку пышной выпечки, торопливо вышел на веранду.
Конюшня находилась в самом отдаленном от дома месте, что позволило Никите чувствовать себя спокойно и он, не прячась, оперся спиной на высокую ограду и жевал очередной пирожок, дожидаясь Костю. Некоторое время спустя брюнет вышел, гордо ведя под уздцы оседланную белую лошадь.
Немного помявшись шатен опасливо поднес руку к морде кобылы, позволяя себя обнюхать и затем, еще неуверенно, погладил животное. Животное выглядело абсолютно спокойным и дружелюбным, и даже один раз ткнулось носом в ладонь, словно поощряя поглаживания.
— А вы, кажется, неплохо ладите, — заметил Константин, Никита слегка улыбнулся, отстраняясь от лошади, — умеешь кататься? — в ответ шатен только отрицательно покачал головой.
Константин на самом деле уже и не помнил, когда садился верхом последний раз и надеялся только на мышечную память. Когда он был маленьким мальчиком, они с тетушкой часто выезжали верхом на прогулку по окрестностям. В детстве это было его вторым любимым занятием, после рыскания по, казавшемся тогда бескрайним, саду конечно.
Подсадив невысокого ростом юношу, брюнет и сам взобрался следом.
— Держись крепче, — кинул через плечо Костя, устраиваясь поудобнее. Как только лошадь тронулась, Никита, боясь упасть, инстинктивно прижался к спине брюнета, обвивая его руками.
Поначалу они лениво покачивались в седле, проезжая проселочной дорогой мимо заброшенных яблоневых и вишневых садов, бедных хижин и вполне обитаемых ухоженных участков. Ребятишки с заливистым смехом пробежали мимо, наверное, торопятся на речку.
Для Никиты, проведшего долгое время взаперти, эта прогулка была глотком свежего воздуха. Вокруг все казалось таким интересным. Несмотря на то, что все еще было немного страшно верхом, все его внимание было рассеяно по всему пространству, которое он только мог охватить взглядом. В этот момент он вдруг совершенно отчетливо, с такой печалью ощутил, как ему не хватало всего мира.
Выехав за пределы поселения, Костя попривыкнув, наконец почувствовал себя увереннее в седле и перевел лошадь на рысь. А по полю даже немного пронеслись галопом.
С непривычки мышцы достаточно быстро дали о себе знать, и молодые люди поспешили остановиться где-то в небольшом лесочке.
— Это очень здорово, но больше я никуда не поеду, — слегка пошатываясь на ногах, Никита с наслаждением свалился в сочную зелень, в тени первого попавшегося дерева, прикрывая глаза на пару минут. Вокруг все цвело и благоухало, слышалось ровное жужжание. Изредка было слышно чириканье птиц.
Убедившись, что поблизости нет каких-то ядовитых растений, Константин отпустил кобылицу пастись на полянке, а сам аккуратно присел рядом с парнем, опираясь спиной на ствол дерева. Несколько минут они сидели в тишине, внимая окружающим звукам.
— Я начал забывать какой прекрасный мир, — открыв глаза, сказал Никита глядя на брюнета, — спасибо, — Костя промолчал. Он видел мир ежедневно и оттого не придавал ему особого значения. Но будучи далеко от суеты, он, кажется, тоже ощущал некий трепет.
На небе постепенно сгущались тучи. В ожидании дождя, воздух становился тяжелым и влажным. Поднявшийся ветер трепал макушки деревьев. Вдруг послышался гром, и сверкнула молния.
Брюнет вздрогнул. Лошадь, недавно умиротворенно щипавшая травку, нервно захрапела. Константин медленно приблизился к животному, чтобы успокоить, он гладил ее по шее, приговаривая мирным голосом, но очередной раскат грома поднял ее на дыбы, заставляя юношу отступить назад, и она бросилась прочь.
Кобылица без труда вернется домой, а им стоило переждать непогоду здесь.
Что-то изменилось. Не проронив ни слова, юноша поплелся к дереву неуверенными шагами, да и как про себя отметил Никита, выглядел брюнет бледнее обычного. Подтянув ноги к груди, утыкаясь носом в колени, он переживал очередной раскат грома. Шатен все не решался спросить, но догадавшись, наконец, аккуратно подвинулся ближе:
— Не знал, что ты боишься грозы, — он прижал Костю к себе, нежно поглаживая по голове. Теперь отчетливо было слышно и тяжелое сбитое дыхание, и ощущалась мелкая дрожь, которая пронзала тело от каждого раската. Этот юноша, который всегда пытается держать лицо, быть непроницаемо спокойным и уверенным, сейчас казался таким нежным и так нуждался в защите.
Сердце ныло от жалости, Никита сидел с ним, словно с потерянным котенком и только целовал в макушку. Но впервые за последнее время он чувствовал себя кому-то нужным, и оттого растекалось чувство нежности.
Переждав грозу, молодые люди вернулись домой уже поздно вечером. Мокрый, перепачканный в грязи и растрепанный Костя тихо переступил порог дома, тут же оказываясь в центре внимания всех собравшихся в гостиной. Элиза поспешила подняться и подошла к нему:
— Ты живой. А то когда Адель вернулась одна, я разволновалась, — вместо ответа Константин выдавил из себя виноватую полуулыбку, и хотел было удалиться, но тетушка удержала его за руку, показывая, что еще не закончила разговор, — к слову еще твоя мама звонила, уже успела по тебе соскучится. Ждет тебя домой, если ты, конечно, не захочешь задержаться.
— Хорошо, — сухо ответил юноша и торопливо скрылся наверху.
В комнате уже находился Никита, проскочивший через черный ход. Он абсолютно неестественно замер посредине комнаты, заботясь о том, чтобы ничего ненароком не испачкать. Разговора с тетушкой он практически не слышал, но слова об отъезде ухватил, и сейчас как-то взволнованно встретил вошедшего юношу:
— Уезжаешь? — брюнет кивнул, проходя мимо, — а что будет со мной?
— Поедешь со мной? — утверждение, которое в последний момент превратилось в вопрос. Для Кости все было ясно как день, да и не сказать, что у них в принципе был какой-то выбор. Обсуждать что-то и отвечать на дурацкие вопросы ему едва ли хотелось сейчас, все, что хотелось привести себя в порядок и лечь спать.
— Что скажут родители? — пока Костя ходил по комнате, Никита ходил хвостом со своими вопросами. Просто его обескураживало такое быстрое принятие решений, и он стремился обратить внимание на детали. Казалось, что юноша не понимает масштаба проблемы.
— Мы что-нибудь придумаем, — брюнет подмигнул, что успокоить и показать, что как раз у него все под контролем.
Свет потух уже за полночь. Костя уснул, едва голова коснулась подушки, Никита же долго лежал то, рассматривая потолок, то глядя в окно, откуда светила немного уже округлившаяся луна. Стояла звенящая тишина, нарушаемая только стрекотанием сверчков.
Кажется юноша только начал проваливаться в дремоту, как ему показалось, что кто позвал его по имени, он резко распахнул глаза. Под боком заворочался брюнет, бормоча что-то нечленораздельное. Наверное, он. Надо же, как мало нужно, чтобы напугать до чертиков.
Спустя некоторое время его опять позвали. Он сел на кровати, обнимая клочок одеяла, и долго смотрел куда-то сквозь окружающие предметы, по коже пробежали мурашки. На третий раз он уже тихо спустил босые ноги на пол и, стараясь не разбудить брюнета, на цыпочках вышел в коридор.
Свет, струившийся из высоких окон, освещал практически весь длинный коридор,
в отдаленном темном углу виднелся женский силуэт. Лунный свет касался только ее высохших старческих рук в перстнях.
— Неплохо, — раздались медленные показательные аплодисменты, — но ужасно наивно прятаться в моем же доме, как думаешь?
— Хочешь спрятать, чтобы не нашли - положи на самое видное место, — ответил юноша, стараясь сохранять самообладание, женщина только рассмеялась.
— Считаешь себя победителем в этой партии, но есть одна деталь: ты все еще привязан к этому месту и даже Константин не в силах тебя спасти, — шатен пристально всматривался в силуэт. Уверен, что она блефует, оказавшись в невыгодном положении.
— Столько лет прошло, а ты так и не смирилась с тем, что не все может быть по-твоему, — с каждой новой фразой приходилось прикладывать все больше усилий, чтобы не позволить голосу сорваться, он инстинктивно сжал руки в кулаки от напряжения.
— Да почему же, пока все по-моему. Смотри: ты меня вроде отверг, но был рядом последние пятьдесят лет и, как бонус, украшал мой сад всем на зависть, — она говорила притворно сладким голоском, и, выйдя, наконец, из тени, медленно направилась в сторону Никиты, — еще к тому же остался таким же юным. Что тебе не нравится? — женщина коснулась его лица, при этом довольно ухмыляясь. Он грубо сбросил ее руки, делая пару шагов назад.
— Как только он уедет отсюда, ты вернешься на свое место и уже навсегда, — бросив испепеляющий взгляд, отрезала она.
— А что станет с Костей?
— Смотрите-ка, кому-то заточение в камне даже пошло на пользу, теперь мы научились думать о чувствах других, — она победно вздернула нос. — А с ним все будет замечательно - он едва ли вспомнит твое имя, — не успел юноша что-то возразить, как она скрылась в тени. Эхом раздавались звуки отдаляющихся шагов, но силуэт словно испарился в воздухе.
Вернувшись на ватных ногах в спальню и обнаружив Костю все также беззаботно спящим, на несколько секунд Никите показалось, что все это было лишь плодом его воображения. Он тихо прилег и, уткнувшись носом в подушку, приглушенно захныкал. Она лжет. Завтра они уедут, и все будет хорошо. Все закончится.
Утро выдалось пасмурным. Низко висящие тучи предвещали скорый дождь. Константин вышел на веранду, катя за собой дорожный чемодан, следом вышла тетушка, придерживая подол платья. Юноша оглянулся на дом и часть сада, которую он мог видеть с крыльца парадного входа. Ветер слегка трепал зеленую листву.
У ворот с кованными узорами ждал Никита, смотря себе под ноги, расхаживал взад-вперед.
— Не один поедешь? — вывела из раздумий тетушка, кивая на незнакомого юношу.
— Да, мы познакомились недавно, и ему тоже надо в город, решил подкинуть, — племянник говорил это не глядя на Элизу, а только внимательно следя за нервными перемещениями шатена.
Наконец к воротам светя фарами подъехала черная иномарка.
— Кажется это за тобой, — тетя чмокнула Константина в щеку на прощание, он двинулся в сторону автомобиля, и обернулся помахать рукой только перед тем как сесть в салон. Никита сел следом.
Автомобиль развернулся и быстро скрылся из виду.
Молодые люди ехали молча, в салоне ненавязчиво играло радио. Шатен с любопытством наблюдал проносившиеся за окном пейзажи и чувствовал все большее облегчение с каждым километром, который отделял его от чертовой усадьбы. Его рук коснулась чужая рука, оглянувшись, он увидел легкую улыбку Кости, эти светлые глаза, смотрящие с теплом и нисхождением, как на ребенка.
В какой-то момент Никита наконец отвлекся от окна и откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза. Краска слегка отхлынула от лица.
— Все хорошо? — на вопрос Кости, юноша молча махнул рукой. Но спустя некоторое время признался, что в салоне ужасно душно, но в автомобиле всю дорогу работал кондиционер.
Открыв глаза Никита не мог разглядеть ни Костю, ни салон автомобиля, все плыло перед глазами, предметы превратились в разноцветные пятна, словно на не просохшую картину разлили воду. Потом темнота. Кажется, он потерял сознание на несколько минут.
— Никита? Очнись, малыш, — донесся знакомый голос, но так приглушенно, будто под толщей воды. Юноша приходил в себя, автомобиль стоял на обочине, дверь с его стороны была открыта, Костя сидел на корточках и настойчиво хлопал по щекам. Ледяные руки и при этом нездоровый румянец и абсолютно пустой взгляд, направленный на брюнета, но смотрящий в пустоту. Теперь Никита точно понимал, что происходит и по чьей воле. Какой же он дурак, подарил себе совершенно нелепую надежду, еще и Костю в это втянул. Так не хотелось делать ему больно.
— Костя, кажется это конец, — прохрипел юноша, наконец-то он хоть что-то сказал ему честно, не тая. Пока Костя истерично встряхнул его за плечи, прося не говорить глупостей. Никита чувствовал себя едва ли живым, сил хватало только, чтобы не закрывать глаза.
Проклятая ведьма не врала.
Не было сил даже заплакать. Никита лежал головой на коленях у брюнета, он все еще плохо видел, но оттого особенно чутко ощущал прикосновения тонких пальцев к волосам, лицу. Он поманил Константина пальцем, насколько ему хватало сил, которые таяли с каждой минутой, жест был едва заметным, но юноша его прочел.
— Спасибо за все. Просто есть что-то сильнее нас, — прошептал в самое ухо, как откровение.
— Ники, пожалуйста, сейчас приедет скорая. Ники, держись, пожалуйста, Ники, — хрипя от слез, брюнет держал его за руку, сильнее сжимая после каждого "пожалуйста".
Из застывших глаз по щеке скатилась слеза. Последнее, о чем подумал Никита, что он все равно выиграл: что может быть лучше, чем умереть на руках своего человека, последним видеть его красоту. Глаза закрылись. Наступила темнота.
Костя лихорадочно прижимал к себе уже бездыханное тело и шептал, прося помощи у Бога, в которого никогда не верил.
Брюнет резко открыл глаза, жадно хватая воздух. Никиты в салоне не было, а водитель спокойно ехал по шоссе, как ни в чем не бывало.
— Где он? Где Никита? Что произошло?
— Что? Не понимаю о чем Вы, — водитель нахмурился, глядя на странного пассажира через зеркало заднего вида, — наверное, просто сон.
— Нет, это точно не сон. Где он, где… — он осекся не в состоянии припомнить имени, которое озвучил пару секунд назад.
— Кажется, Вам действительно приснился дурной сон.
Он откинулся на спинку сидения. Да, наверное, так и есть. Он не помнил имени юноши, но в памяти еще оставался его очаровательный образ с русыми кудрями, темной кожей и большими карими глазами. Сердце все еще бешено колотилось и ныло, понимание того, что он потерял кого-то важного жило с ним еще несколько десятков минут.
Через некоторое время воспоминания потеряли цвет и очарование образа испарилось так же как и его имя.
***
Девушка беззаботно направлялась к дому, неся из сада корзинку яблок, когда увидела пропавшую несколько дней назад статую на своем законном месте. Перекрестилась и побежала в панике.
— Там статуя… вернулась, — девушка не кричала, как в прошлый раз, говорила тихо, едва сдерживая слезы. Хозяйка с кухаркой пили чай и раскладывали очередную партию. Никого из них принесенная новость не потревожила, хотя кухарка отвлеклась на секунду от игры, поднимая брови в удивлении, но быстро потеряла интерес к происшествию. Девушка напряженно теребила ручку плетеной корзинки.
— Вот и хорошо, думаю она больше не будет пропадать и пугать людей, — сказала Элиза холодным тоном держа в руках чашку с горячим чаем, — никогда.