***
Русскую рулетку придумал На Джемин — это факт. Это знать надо. Каждый день он просыпается, чистит зубы, заряжает револьвер двумя патронами и крутит барабан. — Ты можешь мыться быстрее? — Джисон третий раз подряд открывает холодильник, ему скучно. Джемин оккупировал душ и не хочет сдавать боевые позиции. — Не могу. — он пытается перекричать звук воды, но получается плохо, поэтому Джисон бесится и открывает дверь в ванную сам. — Я тебя не слышу нихуя. — он сталкивается взглядом с голым Джемином и даже не краснеет. Просто невозможно. Холодный кафель больно жжет Джисону ноги. — Я сказал, что выйду через минуту, мне осталось только одеться. — парень надевает полотенце на голову и складывает руки на груди. — Хорошо — взгляд Джисона устремляется ниже. — Ну так, может, ты съебешься наконец-то? — Хён. — Да? Боже, куда ты смотришь? — У тебя паук под ногой. Арендодатель очень любезно согласился сдать паукам квартиру с Джемином и Джисоном. У этих двоих разрешения никто не спрашивал. Возможности отказаться нет, либо так — либо на улице. Каждое утро Джемин играет в русскую рулетку — хватит денег на выживание или снова голодать? — Ты можешь попросить помощи у родителей. — они с Джисоном знакомы давно, вместе в одну танцевальную студию, вместе покорять улицу и записывать кавердэнсы. Знакомы давно, а он каждый день одно и то же повторяет. — Когда я уходил, то хлопнул дверью и проорал: «Да я миллионером стану, слышите? Миллионером, понятно? Оглянуться не успеете, а я уже восьмой участник бтс». Как думаешь, могу ли я попросить помощи у родителей? — из Джемина сарказм во все щели, а на самом деле ему больно и обидно. За то, что два года прошло, а он до сих пор «никто» с маленькой буквы. За то, что Джисон младше и доверяет ему во всем, а он раз за разом обламывается. По вечерам на Хондэ ветрено и шумно. Сердце Сеула — танцы и ничего лишнего. Все мечтают стать его частью, хотя бы маленьким капилляром. Джемин удивляется своему стремлению быть как все, но танцевать ему нравится. До боли в костях и бабочках возле сердца, — очень нравится. Джемин чувствует себя нужным, задыхается вниманием толпы, ловит заинтересованные взгляды проходящих мимо незнакомцев, подмигивает Джисону и притягивает его к себе. — Ты достал так делать. — шипит тот, открывая бутылку с водой, когда трек заканчивается. На Джемине большая белая рубашка и черные штаны. Он дышит рвано и уставше, но выглядит таким болезненно счастливым, что у Джисона бегут мурашки по коже. — Если бы тебе предложили поступить в хороший университет, обеспечили деньгами, вкусной едой и светлым будущим, — ты бы бросил меня? — спрашивает Джемин, когда стреляет сигарету у девушки из толпы и закуривает возле звуковой аппаратуры. Джисон смотрит на взъерошенные волосы Джемина, на его дрожащие руки с закатанными рукавами. — Бросил бы — честно отвечает Джисон. и пожалел бы об этом на следующий день. // Ренджун давно сошел с поезда, но ощущение постоянной тряски и гул в ушах никак не проходят. Новый город больше его родного раза в четыре и это чувствуется по частоте знакомых лиц на улице, а именно ни одного за последние два дня. «Волшебно» — думает Ренджун. Просто восхитительно. Он находит самый забытый богом хостел, в котором комнату без паспорта даже пятилетнему сдадут, лишь бы деньги показал и чувствует себя очень некомфортно. В месте, которое он когда-то ошибочно называл домом, хотя бы не страшно, что тебя ночью ограбят (или убьют, но Ренджун слишком чувствительный для таких мыслей). Ренджун смотрит в треснувшее зеркало болезненно долго, рассматривает каждую черту. Пытается угадать, какая досталась ему в наследство от матери и какую ему стоит действительно любить. Победителями оказываются глаза, у отца они светлые, а из зеркала на мальчика смотрят черные зрачки с темно-карими радужками. У Ренджуна не жизнь, а песчаная буря, ветер задувает песок в уши и глаза, он никуда от этого спрятаться не может. На Хондэ Ренджун идет не сразу, потому что там веселье и счастье. Ему как-то не до этого. Джемин от таких заявлений в обморок бы грохнулся. Если счастье и правда только на Хондэ, то Ренджун самый несчастный в мире человек. Он обещает себе не задерживаться в Сеуле дольше месяца, слишком сильно хочется к морю. // Джемин считает своим долгом сделать фото с каждой девушкой, улыбнуться стоящему рядом парню и быть в центре внимания, потому что ради этого он и живет, наверное. С Ренджуном они встречаются по-глупости, тот все-таки приходит и кидает Джемину в кепку деньги, на которые планировал жить неделю. — Зачем? — Джемин с недоумением смотрит на кепку, а потом на Ренджуна. Сердце после танцев бьется часто-часто. — Выглядишь так, будто тебе нужнее. — Ренджун не насмехается, не злорадствует. Ему больно смотреть на молодого парня в затертых штанах, исхудавшего до костей и такого влюбленного во что-то. — Неужели у меня на лице написано, что мне деньги нужны? — Джемин смотрит на купюры в кепке и чувствует себя жалким. Да, написано. — Нет, я просто помочь хотел. Классно танцуешь — Ренджун собирается уходить, но его руку перехватывает чужая. — А ты? — Что? — Ты тоже выглядишь как человек, которому нужнее. Джисон бы сказал, что он придурок, дают — бери, но Джемин смотрит на его синюю футболку и торчащие уши и не хочет ни денег его, ни сочувствия. От кого угодно хочет, а от Ренджуна — нет. Слушает тембр его голоса, останавливает взгляд на впавших щеках и понимает — он такой же. Идентичный. Ренджун тоже заряжает револьвер рано утром.***
Их разница в том, что Джемин свои раны лелеет и мазью мажет, чтобы зажили быстрее, а Ренджун сдирает корочку и смотрит как из неё идет кровь. Джемин разрешает себе жить, а Ренджуну забыли сказать, что так можно. Что так нужно. Он скучает по Марку и по запаху скошенной травы за городом. Счастье где-то там, на книжной свалке, а здесь руки Джемина в его волосах и обрывистые стоны возле уха. Они друг друга прекрасно дополняют. Ренджун гладит его по выбеленным волосам и с каждым толчком спрашивает в порядке ли он. Я? Нет, не в порядке. — Сильнее. И ты. Ты тоже не в порядке. Джемин о многом думает в последнее время, но больше всего о том, что чувствует себя одиноким. Теплый суп, который Ренджун научился готовить в седьмом классе это чувство немного, но сглаживает. — Ты один живешь? — Ренджун подвигает тарелку к Джемину и с трудом находит чистую ложку на кухне. — Один? — Джемин бросает взгляд на куртку, висящую в коридоре с прошлой зимы и тоска стреляет ему в висок. — нет, не один. Джисон для Джемина — воспоминание о лете: терпкое, теплое, которое защищать и любить нужно, а Ренджун, — любопытные глаза напротив, как будто знает все без задушевных историй. Суп вкусный, такой мама делает замерзшему сыну в декабре, когда рядом стоит обогреватель, а под столом бегает собака. Ренджун смеется и смех этот весенняя оттепель. Знак, что больше так холодно не будет.