дорогое сердцу

Самое сложное в жизни — это ожидание. Чимин нервно покачивает ногой в воздухе, наблюдая, как блики света отражаются на его дорогих кожаных туфлях, и постукивает подушечками пальцев по обивке молочного диванчика. С момента его прихода прошло не больше пятнадцати минут, однако терпение медленно испаряется, словно песок просачивается сквозь пальцы. И секретарша косится неприятно, скользит завистливым взглядом раскосых глаз, совсем не скрывая своей неприязни. Если честно, молодому человеку на это плевать. Он здесь сидит не для того, чтобы ее раздражать. У самого уже нервы на пределе. Когда ему все же удается попасть в нужный кабинет, Чимин без особого приглашения проходит до самого рабочего стола и присаживается в гостевое кресло. Каждое его движение так и кричит о том, какая важная птица решила посетить офисного клерка, и парню приходится одергивать себя. С человеком, что прямо перед ним устало скидывает с себя пиджак и ерошит идеально уложенные волосы, они на одном уровне. Сейчас Чимин никакая не широко известная особа, а Чонгук — обычный альфа. — Слышал, что твой сын опять укусил ребенка в садике, — не удержавшись от колкости, Чим все же закидывает ногу на ногу и смотрит на бывшего супруга угрюмо. По факту, они все еще расписаны. Просто не живут вместе уже полгода. Не было ни ссор, ни криков, ни измен. Но в один прекрасный день Чимин вдруг собрал вещи, а Чонгук не стал останавливать. Что произошло между ними — непонятно, на этот вопрос нет ни единого логичного ответа. Но Чимина до сих пор грызет обида, а Чонгук по-прежнему молчит. — Он и твой сын тоже, — поправляет или осуждает его Чонгук, усаживаясь на свое рабочее место. — Было бы неплохо, если бы и ты участвовал в его воспитании. Удивленно вскинув брови, Чимин не верит своим ушам. Чон впервые в жизни высказывает свою точку зрения в таком нравоучительном тоне. Посмотрите на него! Мальчик вырастил себе язык и даже научился им пользоваться. Но эти колкие слова Чим решает оставить при себе. Он здесь не для того, чтобы, наконец, подорвать бомбу, заложенную несколько месяцев назад. Ему срочно нужен сапер и желательно в лице Чон Чонгука. — Я не ссориться пришел, — тихо выдыхает парень, сдуваясь, как шарик. Теперь удивляться пришла очередь Чонгука. Он вопросительно изгибает бровь, словно так и спрашивая, какого тогда черта Чим здесь забыл. А тот, в свою очередь, прикусывает изнутри щеку и старательно избегает взгляда альфы. Что ему сказать? Что устал уже скитаться в одиночестве в поиске лавров? Что больше не в силах терпеть эту холодную войну, которую непонятно кто начал? Что соскучился до невозможности и просто захотел его увидеть? Чимин не знает, какие слова будут правильными. В голове так много мыслей и ни единой верной. Они с Чонгуком знакомы еще со школьной скамьи. И альфе даже не надо слов, чтобы понять, о чем думает Чимин. Только вот сейчас ему нужно больше конкретики, больше разговоров по душам, чтобы понять, наконец, в каких они отношениях и что вообще происходит с его омегой. — С возвращением, — все, что произносит Чонгук, прежде чем уткнуться в свои документы. Он не собирается копаться в Чимине, лучше от этого не будет никому. А сложившаяся ситуация — это лишь плод недосказанности и усталости. Чувства никуда не ушли, Чим до сих пор хранит все совместные фотографии с Чонгуком и по ночам едва ли не плачет без его тепла рядом, правда признаваться в этом пока не собирается. Или вообще. Но он до сих пор приезжает в квартиру Чона, готовит слегка подгоревший ужин и гладит альфе рубашки на неделю вперед. Ну, только если не пропадает в своих разъездах по другим странам. А Чонгук все так же набивает его холодильник едой, переживая о здоровом питании омеги, и устраивает незабываемый отдых на выходных для всей семьи. Если бы не он, Чимин забыл бы уже, как выглядит сын. И, пожалуй, это единственный промах омеги. Беременность Чимина не была неожиданностью. Оба знали, к чему может привести их регулярный секс без защиты и со сцепками. Чимину тогда было уже двадцать пять, а Чонгук только устроился на хорошую работу после долгих поисков себя. Их сын не нежеланный и не нелюбимый, он для них — все. Самый лучший, не по годам развитый и активный малыш. Вот только родители у него непутевые. Один замкнулся в себе, словно рядом никого нет, а второй из-за этого стал больше пропадать на работе и меньше — дома. Сказать, что Чимин не рад такому раскладу сложно. У него есть все, о чем может мечтать любой другой нормальный омега. Вот только уверенности в завтрашнем дне нет совсем. И страх потерять семью душит так, что дышать сложно. Чимину хочется обратно, домой, где от стен отлетает детский, радостный смех, а Чонгук обнимает нежно и тепло. — Так ты, — делает новую попытку Чим, опустив ногу на пол и поерзав от неловкости в кресле. — Поговорил с ним о том, что нельзя кусаться? — Я думал, это должен делать папа, — тише обычного отвечает Чон, даже замерев на секунду, прежде чем произнести следующее. — Но, оказывается, папа моего сына — кукушка, сваливающая обязанности на других. — Ты ведь знаешь, что дело не в нем? — с надеждой в голосе произносит Чим, слегка расстроенно глядя на альфу. — О чем еще можно подумать, когда омега бросает своего ребенка? — Чонгук все же не выдерживает, смотрит на Чимина слегка зло. — Не пойму, что с тобой случилось. Ты так ждал его рождения. Решился забеременеть даже под страхом растолстеть после родов и лишиться своей работы. А сейчас готов пропадать месяцами, лишь бы не видеться с ним. Пожалуй, Чим и вправду самый худший папа в мире. Он бросил своего малыша на альфу, который точно такой же неопытный родитель, которому точно так же нужна помощь в воспитании ребенка. И как бы Чимин ни пытался найти себе оправдания, его попросту нет. В последние полгода он и впрямь берется за любые проекты, лишь бы не задерживаться дома больше, чем на неделю. А все потому, что теперь все не так, как раньше. И малыш постоянно просится в гости к отцу, и сам Чимин волком воет без Чонгука. Поэтому решение отдать сына альфе и свалить из страны на пару месяцев — лучшее, до чего додумался Чим. — Я его не бросал, у меня была работа, — стараясь заступиться за себя, омега пристыженно ковыряется пальцем в одной из дырок на джинсах. — Мог бы не соглашаться на такие условия, — фыркает Чонгук, устало потирая глаза. — Работать можно и в Корее. — Я ведь ничего не говорю, когда ты пропадаешь в командировках, — мямлит Чим, растеряв весь запал. Когда-то он бы все отдал за то, чтобы Чонгук вел себя так по-взрослому: высказывал бы ему свои претензии, показывал бы свое недовольство. Не был бы безразличным к жизни своего мужа. А сейчас все это вдруг стало таким ненужным, ведь Чон прав во всем. Чертовски прав. И замолкать не собирается. — Мои поездки длятся не больше пяти дней, а за границу я стараюсь без вас не выезжать. И это «без вас» так сильно греет душу, что Чимину на секунду становится плохо. Он ловит взгляд Чонгука, только сейчас замечая, какие темные мешки под любимыми глазами. Да и сам альфа как-то слегка осунулся и, кажется, даже похудел. Словно не ел несколько дней и не спал целую вечность. — Ты заболел? — вполне логичный вопрос, на что Гук как-то неприятно морщится. — Нет, просто работы много, вымотался дико, — альфа вновь ерошит волосы, окончательно подпортив укладку. — Еще и ананасик совсем отбился от рук. От прозвища, которым Чон наградил своего сына, Чимин невольно умиляется и растягивает улыбку на губах. Альфа всегда выражается так нежно и ласково, когда разговор заходит об их ребенке. Все же не такие уж и плохие родители у малыша, да? — Ему не хватает тебя, — Чон говорит это так уничтожающе грустно, что все умиление вмиг растворяется. — Может, сегодня из сада его заберешь ты? — Нет, — слегка резко отвечает Чим, мотнув головой и заметив болезненную реакцию на лице альфы. Он несколько секунд мнется, прежде чем сказать следующее, и все же забивает на собственную гордость. — Я бы хотел сделать это вместе с тобой. Как раньше. Альфа в эту секунду выглядит так счастливо и облегченно одновременно, словно ждал именно этих слов. И даже если не верил, что услышит их, он все равно надеялся. Чимин же отчего-то смущается и прикусывает нижнюю губу из-за неловкости. Но ему становится в разы легче, это однозначно. — Видел твою последнюю фотосессию, — вдруг меняет тему альфа, словно желая продлить этот разговор как можно дольше. И плевать на рабочее время, проверить отчеты он всегда успеет. — Сексуальный образ тебе всегда шел больше невинного. — Кстати об этом, — кивает Пак, подхватывая его мысль. Он несколько секунд напряженно смотрит перед собой и замечает заинтересованный взгляд альфы. — Я уволился. И вот. Чонгук снова молчит. Как делает это уже на протяжении нескольких лет. Чонгук молчал в то время, пока Чим трудился в поте лица и худел до безобразия, лишь бы исполнить мечту детства и стать моделью. Чонгук молчал, когда Чимин соглашался на сомнительные проекты, раздеваясь перед фотографом едва ли не догола. Чонгук молчал, когда Чимин устраивал истерики и сцены ревности, частенько врываясь в момент важных и деловых встреч. Чонгук молчал даже в тот день, когда Чим собрал чемодан и съехал в недавно купленную для сына квартиру. Это молчание уже в печенках сидит, о чем Чим собирается поведать самому Гуку, но альфа успевает перебить его. — Ты так долго работал, чтобы добиться успеха, — и если в его голосе нет сожаления, то Чимин — папоротник. — С чего вдруг? — Просто ты прав, — едва ли не впервые признает тот, грустно улыбнувшись. — Я не должен сбегать и прятаться от того, что мне дорого. — И чем будешь заниматься? — уточняет альфа. — Есть идея открыть небольшой салон или магазин профессиональной косметики, — мечтательно вздыхает Чимин, немного расслабившись под пронзительным взглядом карих глаз. Он знал, что этот разговор заставит Чонгука хоть немного задуматься о цели его визита. Ну не может их пятнадцатилетняя история любви закончиться вот так. Бессмысленно и глупо. Прямо как уход Чимина из дома. — Надолго тебя не хватит, — усмехается Гук, откинувшись на спинку своего рабочего кресла. — Ты привык ко всеобщему вниманию, не сможешь жить без фанатов и любви. — Наоборот, — бормочет Чим, разглядывая картины позади альфы. — Я так устал от всего этого. Мне хочется тихого, домашнего тепла. Наверное, повзрослел. Или созрел, наконец. — Так ты пришел за разводом? — Что? — не на шутку пугается омега, даже выпрямившись от неожиданности. — Ну, просто я подумал, что раз ты захотел построить новую семью, значит, тебе нужен развод, — пожимает плечами альфа, даже не взглянув на парня во время своей речи. Бред. Полнейший бред ведь. Чон и сам это понимает, просто надеется, наконец, услышать, что Чимин здесь только из-за него. А точнее, из-за его отсутствия в своей жизни. — Я, — начал было Чим, но тут же заткнулся. Сложно собрать мысли в кучу, особенно, когда сердце так загнанно бьется в груди от страха испортить все окончательно. — Черт, ты ведь знаешь, что я не очень хорош в словах. Я просто хочу вернуться домой. — Зачем уходил? — не удерживается от вопроса Гук, грустно усмехнувшись. После этого вопроса в кабинете повисает тишина. Чимин задумчиво смотрит в глаза альфы и думает: действительно, зачем? Телефонный звонок раздается, как гром среди ясного неба, отчего омега испуганно вздрагивает и немного нервно наблюдает за тем, как альфа принимает вызов и пальцем свободной руки просит подождать всего минуту. Как бы не хотелось сейчас завладеть всем вниманием альфы, Чим лишь согласно кивает и дает понять, что подождет. Он готов хоть вечность ждать, лишь бы Чонгук понял его без лишних слов и объяснений. Зачем Чим поддался мимолетному желанию и пошел на поводу своих чувств — неизвестно. Но тогда он просто устал от вечных диет, постоянных звонков менеджера и требований компании. А Чонгук молчал. Видел, как медленно Чим крошится изнутри от собственной мечты детства, и молчал. Однако хватило всего полгода, чтобы омега с ужасом обнаружил себя одиноко брошенным в этом ужасном мире. Растить и воспитывать ребенка вдали от отца — глупо, неправильно. Отказаться от него в пользу Чона — нереально. Да и сама жизнь без Гука теряет весь свой смысл. Именно поэтому Чим сейчас сидит здесь, как провинившийся щенок, и терпеливо ждет своей участи. Да, он все еще обижен на мужа за столь долгое молчание. Но теперь вряд ли это оттолкнет его и заставит сбежать. Пусть альфа и дальше молчит, лишь бы любить не переставал. — Все в порядке? — уточняет Гук по завершении телефонного разговора. Он выглядит слегка растерянным, то ли от вида Чимина, то ли от мысли о том, что делать дальше. Омега весь немного сжимается, пытаясь показать, что и шага отсюда не сделает, пока вопрос о его дальнейшей судьбе не решится. Он отказался от всего, что мешало его семейной жизни. Неужели Чонгук сможет отказаться от него? — Да, — бездумно отвечает Чим и тут же поправляется. — Точнее, нет. — Ты хорошо подумал? — вставая со своего места, Чонгук медленными шагами направляется к напрягшемуся омеге. — Я не могу без вас, — выдавливает из себя признание Чим. Ему всегда тяжело давалось открыто показывать свои чувства. Вот и сейчас, когда следовало бы упасть в ноги альфы и умолять его простить за все грехи, он продолжает упорствовать и вести себя, как кусок льда. Странно, что Чонгук до сих пор терпит его. — Но до этого тебя это не остановило, — хмыкает Гук, когда оказывается совсем рядом. Он берет парня за руку и мягко тянет его к себе, заставляя подняться с кресла на ватных ногах. Чимин не знает, что следует сказать в данной ситуации. Да и вообще, он устал уже говорить, сколько можно его мучать? — Я не знал, что так зависим от своей семьи, — признается он, чувствуя, как его слегка ведет от близости с альфой. Вот так всегда. Стоит только Чонгуку оказаться непростительно близко, и он уже готов падать в его объятия. Во всем виновата их связь, из-за которой омега едва не умер в минуты одиночества и долгого пребывания без Чона. Который сейчас обнимает так крепко и неожиданно, что дыхание перехватывает и легкие с болью сжимаются. Омега тычется носом в крепкое плечо, чувствуя, как старший его ароматом надышаться не может. — Вернулся, — выдыхает он несколько мгновений спустя, продолжая зарываться носом в мягкие волосы Чимина. — Ждал? — тихо спрашивает тот, цепляясь трясущимися пальцами за рубашку альфы. — Ждал, — говорит шепотом. А большего Чимину и не надо. Все, нагулялся, отдохнул, переосмыслил свое поведение. Хватит ему быть вдалеке от родных сердцу людей. Теперь семья — это все, что будет волновать омегу.