***
Вонхо лежит на софе, спрятав лицо в изгибе локтя. В последнее время он часто остается на ней даже на ночь, с головой погружаясь в свои мысли и разглядывая ночной Сеул, через панорамное окно. Катана лежит на шерстяном коврике у софы, слабо отбрасывая свет одной единственной включенной лампочки, что располагалась на стене общей комнаты. Двери в его спальню и спальню Минхёка немного прикрыты, разбавляя полумрак тихой, выглядывающей тьмой. А общая двойная дверь, что выводит в коридор, плотно заперта, не пропуская сюда лишний свет. Недалеко лежат гантели, с которыми Вонхо занимался. Мышцы теперь приятно побаливали, напуская лёгкую ностальгию о тренировках и будничных днях в поместье виконта. А так же напоминали, что несколько подходов за раз - это глупая идея. Но, что поделать. Молодой организм требовал разрядки, а такое долгое воздержание давалось нелегко, с каждым днём прибавляя трудности по маленькой капельке. Поэтому, приходится отвлекаться хотя бы гантелями. Когда на таком долгосрочном контракте выходные предусматриваются только раз в пол года, это очень сложно и нудно. Квартира, поездка в школу, бессмысленное шатание по городу, потом снова в школу, затем обратно в квартиру. Но, Вонхо не жалуется на это даже себе, ведь у ребёнка такой же график. Разве что прогулок у того нет. Скорее всего, им обоим сложно, но по своему. Вот он думает об этом, а легче не становится. Все-таки, в силу возраста, молодому коту хочется погулять и расслабиться, хотя бы на денёк, а ни жевать чертовы таблетки. Мысли коварно и с вызовом крадутся к одному парню, которого Вонхо встретил в грязном проулке. А под закрытыми веками вырисовывается его образ. Такой красивый и робкий. Этот зараза всю дорогу кусал свои губы, вызывая сейчас желание самому их укусить. Припасть в поцелуе к маленькой родинке на его шее, что привлекала внимание. Проверить прочность робости, распаляя, и с удовольствием увидеть как дрожат его ресницы. Дыхание участилось, сильнее нагревая кровь. Вот бы спросить его имя и назвать своё, чтобы потом срывать его с покрасневших от грубых поцелуев губ, вместе со стонами. Этот парень наверняка красиво стонет и крепко зажимает внутри себя, выгибаясь. Иначе и быть не может. Вонхо чувствует прикосновение к своему хвосту, такое осторожное и робкое, заставляя его согнуться у самого кончика, а затем он весь чертыхается и подскакивает. Минхёк вздрагивает от неожиданности, смотрит в напуганное лицо напротив и начинает смеяться, весело протягивая ручки к манящим ушкам. Его телохранитель с завидной скоростью хватает декоративную подушку и припечатывает её к себе, чтобы прикрыть возбуждение. Неуместные сейчас мысли нужно прогнать. Он садится ровнее и выставляет руку вперёд, упираясь ладонью в худенькую грудь ребёнка, не давая ему возможности дотянуться до себя. Тот лишь блестит своими чёрными глазами и широко улыбается, заламывая пальчики. — Я тебе не игрушка-пони, не нужно меня тискать. Это точно, лучше бы его потискал тот незнакомец. Так, прочь мысли. — Мне ску-учно. — показушно надул губки Минхёк, и переключил своё внимание на лежащие гантели. Но как бы он не пыхтел и не старался, не смог их оторвать от пола. Но зато каждую потрогал и рассмотрел. Вонхо тихо и рвано выдохнул, опираясь локтями на колени. Взгляд лёг на своё оружие, мирно лежащее на шерстяном ковре. Лезвие всё также отражало свет единственной включенной лампочки. Образ в голове растаял, а шумевшая кровь в венах постепенно остывала, выравнивая дыхание. На поле зрения появились маленькие ножки, останавливаясь возле катаны. Минхёк садится на колени перед этим оружием и протягивает к лезвию ладошку. — Не порежься. — предупредил Вонхо, наблюдая теперь за действиями ребёнка. Тот кивнул, невесомо проводя пальчиками по тонкому, но крепкому металлу, разглядывая. И почему-то шепотом спросил: — Сильно острое? — Очень. Минхёк снова кивнул, услышав такой же тихий ответ, и словно бы над чем-то задумался. Ладошка медленно и аккуратно, словно бы оружие было диким зверем, перешла к ручке катаны. Пальчики коснулись к крепкому кожаному переплетению, проходясь по нему с каким-то трепетом. — Как прошел урок? Не сильно устал? — Вонхо перевел взгляд с ладошки на лицо, прикрываемое чёрными и слегка лохматыми прядями, стараясь заглянуть в глаза. Но ему ответили лишь молчаливым пожатием плеч, не отрывая внимания от оружия. Вонхо проводит ладонью по лицу, глубоко вдыхая. — Тебя никто не обижает? Задать вопрос получилось как-то слишком резко. — Нет. — тут же отвечает Минхёк, поднимая, наконец, взгляд. Вонхо слегка сощурил глаза, вглядываясь в чёрные обсидианы мальчонки, пытаясь выловить в этой бездне мелькнувший.. страх? Или, ему показалось? Но тот прерывает зрительный контакт, слегка поворачивая голову к открывшейся двери. Вонхо даже оглядываться не нужно, чтобы узнать кто вошел. Запах Ёнри шлейфом дошел до носа, вызывая раздражение. Зато ссадина с синяком на его лице - ласкали взгляд, хоть и прошло уже почти две недели. Мужчина сообщил Минхёку, что тому пора спать. Включил остальной свет и впустил слуг в его комнату, чтобы те подготовили постель ко сну. Вонхо же до самой глубокой ночи стоял напротив панорамного окна, рассматривая светящийся Сеул с высоты сорок восьмого этажа.***
Минхёк идёт по школьному коридору, уже не теряясь в направлениях. Почти за два месяца учёбы он уже очень хорошо ориентировался в этом корпусе. Одноклассники ходили кучками, сбивались в небольшие группы, разговаривали между собой, а некоторые бегали друг за другом и громко смеялись. Выловив взглядом Кибома, Минхёк сразу же подходит к нему и протягивает питьевой йогурт, который взял из столовой. Тот молча забирает маленькую бутылочку, разглядывает наклейку, повертев в руках, и убедившись в том, что это тот самый вкус о котором он просил, удовлетворённо кивнул: — Хорошо. Можешь постоять с нами. Минхек улыбнулся, оставаясь в компании одноклассников. Кибом ещё тогда в душе сказал, чтобы он выполнил некоторые поручения. Мин очень старается и даже пару раз опоздал на урок. Но он рад, что его оставили сейчас в компании. Значит, он достоин их дружбы и может быть наравне со всеми. Конечно, в книжках дружба другая и очень отличается от реальности, что сначала удивило Минхёка. Но, они же не белочка и ёжик? Они люди. А у людей дружба совсем иная. Разговоры на перемене шли о уроках, слугах, кто и чего из родителей сделал и приобрёл. Если в первых темах Мин и мог вставить пару предложений, пока его не перебивали словно его и нет, то на последней он молчал и просто слушал. Сегодня он снова опоздал на урок, поэтому сидя в столовой, пришлось взять с собой тетрадку и писать дополнительное задание, что дал преподаватель в знак наказания. Потрогав пластиковые кошачьи ушки на авторучке, Минхёк задумался, и снова продолжил писать. — Красивая ручка. — подошел Кибом с остальными ребятами, и те захихикали. — Отдай её мне. — Но она моя. — удивился просьбе Минхёк, слегка нахмурившись. — А теперь будет моей. Я хочу её. А всё, что я хочу - всегда получаю. Давай сюда. Кибом вырывает из руки Минхёка ручку, заставив того вскочить со стула. — Эй! Верни обратно! — Да как ты смеешь так со мной разговаривать? — Это не твоя ручка! Нельзя брать чужие вещи! На крик начали оборачиваться и остальные одноклассники, любопытно наблюдая за разворачивающейся сценой. Голоса стихли. Теперь все перешептывались и указывали пальцами в сторону двух мальчишек. Кибом оглядывает всех, затем очень близко подходит к Минхёку, из-за чего тому приходиться слегка приподнять голову. — Ты только что выставил меня дураком. И ты пожалеешь об этом, Минхёк. — шипит одноклассник и небрежно швыряет ручку на стол, уходя из столовой. Следующие перемены были снова в одиночестве, как в первые дни учёбы. Даже в уроке физкультуры его почему-то стали игнорировать. Особенно обидно было, когда задавали парные упражнения. Тогда учителю самому приходилось ставить рядом рандомного одноклассника. Минхёк видел на себе взгляды остальных ребят, когда ходил по коридорам. Те шептались, тыкая в него пальцами. Это заставляло хмуриться. В спину долетели слова: — Безродный! Мин обернулся, пытаясь выглядеть среди всех учеников, кто это крикнул. — Не удивительно, что его отделили от всех в отдельный класс. — засмеялся Кибом, привлекая внимание чёрных глаз. — Отбросов нужно держать подальше от таких, как мы! Остальные в слух согласились с ним, подхватывая смешки. Минхёк сильнее нахмурился, исподлобья глядя на улыбающегося Кибома. Внутри груди словно шевельнулся какой-то червячок, вызывая странное чувство. Это чувство горячее, словно огонь, но телу от него стало будто холодно. Прислушаться к своим ощущениям не дали, отвлекая: — Господин Минхёк, за Вами приехали. — сообщил школьный работник. Мин разворачивается, хмуро забирает ранец из класса и уходит под общий смех одноклассников.***
Вонхо наблюдает за притихшим Минхёком. Тот почти не проронил ни слова за оставшиеся пол дня. Он просто после ужина сел на софу, где его телохранитель в последнее время часто лежит в своих мыслях, и смотрел в окно. За пол года, Вонхо уже привык, что тот шумный и энергичный. Поэтому видеть его таким понурым, а иногда и нахмуренным - непривычно. Было как-то странно, неправильно, словно что-то инородное прилипло к каждому дюйму пространства. Игнорировать это почему-то было выше его сил. Но всякие попытки завлечь мальчонку игрушками - разбивались вдребезги, как и попытки узнать, что же такое случилось. На ужине что-то произошло, поэтому ни Ёнри, ни слуги сейчас не беспокоили. Даже странный урок со странным учителем закончился раньше, чем обычно. Вонхо подходит к софе и садиться рядом. Снова смотрит на мальчонку какое-то время, а потом ложиться, укладывая голову на его худые коленки. Минхёк застыл, большими глазами смотря на его спокойный взгляд. Хосок молчит, внимательно наблюдая за младшим, потом выдохнул полусмешок и прикрыл глаза. — Киса? — М? — Наказывать плохих людей - правильно? — тихо спрашивает Мин, дотрагиваясь до кончика шерстяного ушка, сразу же улыбнувшись, когда то дёрнулось несколько раз. — Да, для этого и придуманы законы. Мысли плавно начали уносить в детство, преподнося мутные картинки прошлого. Где-то там, среди расплывчатости лиц, его приютил обычный мужчина, а так же познакомил со своим сыном - Сон Хёну. Они быстро нашли с ним общий язык, не смотря на разницу в возрасте. Вонхо в то время потерял родителей, не имея возможности их защитить. А так же испытал прыжок в возрасте, и это было очень болезненно. Каждая кость хрустела и ломалась, немного перестраиваясь. Хёну тогда сидел на полу у его кровати и судорожно листал книжки, в поиске того, что хоть как-то поможет. Но никакой информации так и не было найдено. "Такова природа нэко. Это случается из-за эмоционального перенапряжения. Ты с этим никак не поможешь." - сказал мужчина, легонько взлохматив волосы сына. Но Хёну не унимал попыток, хоть и безуспешных. Поэтому, он почти сразу согласился обучить Вонхо искусству борьбы. Тот не спас своих родителей, хоть и жаждал этого, но зато впервые, - в возрасте десяти лет, - спас одну женщину, что пришла на порог отца Хёну. Из воспоминаний выдернули слишком резко. Мальчонка кладет ладошки на так манящие его ушки, и невесомо проглаживает против шерсти, упираясь пальчиками в затылок. Вонхо чертыхается, чуть ли не упав с софы. Очень щекотно. Минхёк на его реакцию лишь заливается смехом, снова предпринимая попытки коснуться. И вот опять его не угомонить. Не привлекавшие до этого игрушки, снова стали интересными, когда Вонхо отвлекал ими от покушения на свой хвост. Дышать стало легче.***
Глаза еле как открываются, давая ужасно мутную картинку. Голова впервые в жизни так болит, а от запахов медицинских медикаментов подкатывает тошнота. Хочется уйти от этого незнакомого места, но пошевелиться совсем не получается. — Очнулся. — послышался знакомый голос. — Не бойся, котёнок. Хочется сказать что очень жарко, увидеть нормально лицо говорящего, но муть перед глазами смешивается с солью слёз. Очень больно. На лоб укладывают спасительно холодную тряпку, затем, губ коснулось что-то мокрое, смачивая. Хочется облизнуть их, чтобы хоть как-то ощутить влагу на языке, но не получается. Глаза в страхе сильнее распахиваются, бегая по белому и яркому потолку. В поле зрения попадает чьё-то лицо, и приходиться очень сильно сосредоточится на нём, чтобы разглядеть. Он уже видел этого мужчину. Тот заходил к нему иногда вместе с отцом. — Всё будет хорошо. Взгляд снова застилает серая муть, успевая увидеть ещё одного мужчину в белом халате, прежде чем всё накрывает тьма. Несколько дней проходят как в бреду. Десятилетний мальчишка отказывается от еды, похудев ещё сильнее. Но, теперь он не сидит в углу комнаты. Здесь, как в насмешку - поставили большое зеркало. Оно отлично показывало и напоминало, как он теперь выглядит. Каждый день. Мальчонка стоял напротив него очень долго, и сверлил зелёными глазами своё отражение. Веки покраснели и опухли из-за слёз, он выплакал их столько, что, наверное, на всю жизнь хватит. Взгляд в который раз прошелся по голове, выглядывая маленькие и неровные рубцовые бугорки, которые раньше были ушками, пока отец не приказал отрезать их. Детское лицо скривило чувство боли утраты и самой настоящей злости. Он снова заглянул в свои зелёные глаза и нахмурился. Сжав покрепче в руке острый нож, второй рукой он схватил свой чёрный хвостик, подставляя его под лезвие. Дыхание обрывалось, словно грудь сдавили тисками, а сердце стучало так, что наверно слышен его бешеный ритм и за пределами комнаты. Послышался крик, в котором мешалось отчаяние, боль и злость. Слуги и охрана сбежались к нему, но они опоздали. Комната была уже пуста. А возле зеркала валялся чистый нож, что был украден с подноса с едой. Распахнутое окно создавало сквозняк, плавно хлопая шёлковым прозрачным тюлем. Ярко сверкнула молния. Больше в этом месте не увидят и не услышат сбежавшего мальчонку в ближайшие десять лет.***
Вонхо вдыхает полной грудью утренний запах душной улицы. Чувствует некое расслабление, что в ближайшие несколько дней не нужно следить за одним из слуг, терпеть Ёнри, ломать голову о дурацкой комнате с приезжавшим на дом учителем, который, к слову, ничем не пахнет, а так же трястись в душной карете и, думать о том, чтобы никто в неё не влетел. Он и не замечал, что настолько устал. Особенно эмоционально. Это даже сильнее утомляет. А теперь, пора расслабиться. Впереди выходные - и полные свободы действия. Вонхо снова глубоко вдыхает, поднимая глаза к обманчиво ясному небу. Ночью будет дождь. Пол дня пролетели незаметно, радуя пустой головой, не нагруженной разными мыслями. Холодный кофе и тенёк от зонтика уличного кафе - спасали от жары. Вот только спрятанные ушки и хвост нагревали тело сильнее, не давая шибко расслабиться. К вечеру, народу было ещё больше, чем днём. Особенно на набережной. Прохладный ветер приносил с собой запах реки Хан и приближающегося дождя. Хотелось укрыться легким одеялом, для уюта, и чего-нибудь сладенького. И дело совсем не в дурацких пирожных. Рядом залаяла собака, заставив сморщить нос. Её хозяин кинул тарелку, за которой теперь та бежала. В мыслях мелькнул ещё один пёс по кличке Рэн, и небольшой сад поместья виконта, с фонтаном и живым лабиринтом. Вонхо усмехнулся своим мыслям, удобнее поправляя кепку. Хватит думать. — Стой! Он слышит чужой окрик и приближающиеся шаги. Оборачивается, делая шаг в сторону, чтобы не мешать бегущему. Но, оступается через очередную собаку, неловко падая на велосипедную дорожку. Хвост болезненно отдавился собственным весом, заставив вдохнуть через сжатые зубы. Сверху на него налетает парень, споткнувшись о его ноги. Группа велосипедистов разъехались в стороны, создавая хаос. Вонхо поднимает голову, смотря на растерянное лицо рядом. Парень держал поводок за самый кончик, с неуверенной победой смотря на вырывающегося пса. А в мыслях мелькает тот знакомый незнакомец. Взгляд проходиться по красивому лицу и падает на шею. Там покоится маленькая родинка, вызывая улыбку. — Как банально. — усмехается Вонхо, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. Он протягивает руку, предлагая помощь. Парень хватается за неё и тоже встаёт, крепче зажимая поводок: — Извините, он неожиданно вырвался. Пёс не кусачий, но очень активный. Это что, та самая судьба? Ведь перед ним стоит тот самый парень, который так же неожиданно но часто занимал мысли. Вонхо слегка улыбается, убрав руки в карманы. Тот, наконец, обращает на него внимание, оторвавшись от собаки и отбивания пыли с одежды. — Привет. — склоняет голову на бок Вонхо. — Секьюрити? — улыбается парень, вызвав тем самым легкую усмешку. — Вонхо. — Хэвон. — протягивает он руку в ответ, весело усмехнувшись, когда Вонхо вздрогнул от лая пса, метнув на ту раздраженный взгляд. — Где твоё оружие? — Я сейчас не на работе. Они отошли от общего потока людей, чтобы не мешаться и не мешали им. Как выяснилось, Хэвон не являлся хозяином неугомонной собаки, что не могло не порадовать. Парни разговаривали на разные лёгкие темы, и это расслабляло. Вот только зараза продолжал порой кусать свои губы, привлекая внимание и вызывая мысли, что ненормально так реагировать. Дойдя до одной из парковых беседок у набережной, Хэвон отдал собаку его хозяину, познакомив Вонхо со своими друзьями. Те явно были старше девятнадцатилетнего Вонхо, но общаться с ними было так же легко, как и с новым знакомым. За разговорами время пролетело незаметно. Давно Вонхо вот так просто не общался, без дурацких вопросов по типу откуда ты, где работаешь, как живешь и тому подобное. Начало стремительно темнеть, а ветер нагонял тучи. Ярко вспыхнула молния. Хэвон принял от друга сигарету, подкурил, и глубоко затягиваясь, долго смотрел на Вонхо с легким прищуром, из-за едкого дыма. Конечно тот чувствовал на себе его взгляд. И он нравился. Тот смотрел на него не как на товар с витрины, а как люди смотрят на понравившегося человека. Вонхо слышал его запах заинтересованности. Компания была громкая. Парни шутили, обсуждали каких-то своих знакомых, рассказывая их грязные секретики, и подстёгивали друг-друга припоминая различные фиаско, даже пару раз в шутку подравшись. Всё это сново вернуло мыслями в поместье виконта. Вспоминались ребята из группы. Такие же шумные и задиристые. — Проводить? — спросил Вонхо у Хэвона, когда все начали собираться. — Кажется, теперь моя очередь. — ответил тот. — Если не против. Они попрощались с компанией и медленно пошли от набережной. — Хэвон. — Да? — Тебя не смутит, что я.. ну как бы.. — начал Вонхо, когда они стали подходить к улице, где была его квартира. — Что ты кот? — закончил за него Хэвон, пояснив: — Во первых, ты и без своих особенностей тела привлекаешь внимание. Во вторых: у людей глаза не отдают такими бликами в вечернее время. Вонхо ухмыльнулся, оторвав от него взгляд и переводя его на асфальт, который стремительно намокал под начинающимся дождём. Пришлось прибавить шаг, но это не спасло. Когда они добежали до подъезда, были уже насквозь мокрые, а лифт оказался невероятно душным, наполняясь запахом легкого возбуждения и некоего предвкушения, заставляя вдыхать его глубже и чаще. Подавшись порыву, Вонхо приникает к губам парня, и не встретив сопротивления, прижимает к себе, в поцелуе. Из лифта выходить было не удобно, путаясь в ногах, поэтому пришлось освободить хвост. Хэвон касается прохладными руками горячей шеи, с бешено бьющийся жилкой, и царапает нежную кожу короткими ногтями, когда губу несдержанно кусают. Слышит от этого действия рык, ощущая вибрацию на губах, и заходится колючими мурашками. Это возбуждало только сильнее. Кое-как найдя в карманах ключи и отперев дверь, Вонхо вваливается с парнем в квартиру, смакуя вкус чужих губ с привкусом сигарет. Мокрая одежда ужасно раздражала, с трудом расставаясь с телом и падая на пол небрежным комом. Хэвона вели в глубь квартиры, а невероятно горячее тело Вонхо чуть ли не обжигало, кружа голову контрастом с собственной температурой. По оголенной коже бедра нежно прошелся мощный хвост, вызвав мелкую дрожь, затем огладил ягодицы, прижав крепче. Невероятно мягкая шерсть приятно ощущалась на возбужденном теле. Под колени упирается кровать, и Хэвон падает на неё, смотря на нависшего сверху Вонхо. Тот опирался руками возле его плеч, дышал рвано и быстро, а голубые глаза светились во мраке комнаты, вызывая чувство опасности и предвкушения. В них плескался откровенный голод. В голове возникла мысль, что сейчас над ним самый настоящий хищник, который поймал его и не отпустит, пока не сожрёт целиком. От этого по телу прошлась волна жара, вызывая новые мурашки, а губы мгновенно пересохли, из-за чего пришлось их тут же облизать. Это действие не осталось незамеченным цепким взглядом и огненные губы приникли в новом кусачем поцелуе, спускаясь к шее. Вонхо просунул руку под спину парня и потянул на себя, уложив повыше, чтобы было удобнее. Наконец прижимается губами к родинке на шее и вдыхает запах кожи, млея от удовольствия. Чувствует, как по груди проходятся прохладные ладони, оглаживая, и спускаются к напряжённому прессу, кончиками пальцев проходясь по его рельефу. Хэвон млеет от горячего тела и огненного дыхания на своей коже, наслаждаясь лаской губ и чуть болезненных укусов. Но Вонхо резко отстранился и температура в комнате показалась минусовой, заставив передёрнуться от холода. Вонхо потянулся к прикроватной тумбе и взял что-то вроде пластиковой аптечки, доставая от туда тюбик. В темноте Хэвону было плохо видно, а единственный свет который был в комнате, это свет неоновых рекламных вывесок за окном и редкие вспышки молнии. Парень поёжился от мурашек и сел на постеле, забирая с горячей ладони мигом растаявший вазелин. Он сам размазал его по члену Вонхо, седлая его бёдра. Тот сразу же прижал его к себе, вновь согревая и заставляя гореть вместе с ним. Хвост окольцовывает талию, щекотно поглаживая живот самым кончиком. Хэвон трется о скользкий член, зашипев, когда руки с длинными когтями впились ему в бёдра. И стал медленно опускается ниже, насаживаясь. Он снова чувствует дрожь от рычания и впивается в горячие губы. Вонхо пытается держать себя в руках, чтобы не поранить когтями, но выходит это плохо. Когда парень впускает его в себя, тело действует быстрее головы. Он крепче прижимает его к себе и резко приподнимает бёдра, полностью входя в мягкую тесноту. Тот скулит в губы и царапает плечи, начиная двигаться. Вонхо переходит губами на его шею, лижет родинку, спускается к ключицам и оставляет на них красные следы от засосов. Хэвон запрокидывает голову для лучшего доступа, запуская пальцы во влажные волосы и поглаживая кожу головы, проходясь по основанию ушек. Раскачивается медленно, постепенно наращивая темп, пока Вонхо не взял инициативу на себя. По широкой спине проходятся короткие ногти, оставляя красные полосы, а слух ласкает стон. И он ещё красивее и мелодичнее, чем Вонхо себе представлял. Горячие ладони проходиться по бёдрам, крепко сжимают ягодицы и поднимаются выше, впиваясь в лопатки. Хэвон тянет Вонхо за волосы, когда когти болезненно царапают кожу, и сам кусает его в плечо, толкая на спину. Вонхо звонко шлёпает его по ягодицам, переворачиваясь и оказываясь сверху, вновь нависая над парнем. Тот тянет его на себя, закидывая ноги на поясницу, и чувствует как член теперь входит под другим углом. Хэвон запрокидывает голову, разбросав влажные волосы по простыне. Теперь Вонхо сам задаёт ритм, вжимая его тело в постель. Он проходится языком по острому кадыку, целуя. Ведёт носом по искусанной шее и захватывает губами мочку уха, оттягивая. В губы впиваются сережки - гвоздики, а в плечи крепкие пальцы. Парень со стоном выдыхает имя Вонхо, предупреждая что он скоро кончит, но тот буд-то и не слышит его. Лишь сильнее прижал к себе, из-за чего член Хэвона зажался между двух разгоряченных тел, и грубее начал втрахивать в постель. — Вонхо.. Только и получилось заскулить высохшим горлом, как оргазм резко прошелся вдоль члена, волнами выходя из него. А за окном раздался гром. Ноги начали дрожать, а впившиеся зубы в изгиб шеи заставили зашипеть, вцепившись в напряженный хвост. Вонхо выходит из него и кончает, попадая на член. Тело приятно расслабляется и он ложится рядом с Хэвоном, слегка пристукнув того хвостом по руке, которой он сжал его несколько мгновений назад. Тот усмехнулся, убирая со вспотевшего лба волосы. Они полежали так ещё пару минут, восстанавливая дыхание, после чего Вонхо нехотя поднялся с постели, чтобы принести салфетки. Он включает ночник в спальне, помогает вытереться Хэвону и уходит на кухню. Хочется пить. — Кофе будешь? — доносится откуда-то с другой комнаты. — Было бы неплохо. — ответил Хэвон, поднимаясь с постели. Он прошелся взглядом по комнате, имея возможность её рассмотреть. Спальня была самой обычной и стандартной, даже какой-то пустоватой, а на поверхности мебели валялась пыль. И единственное место, а точнее предмет, который был отполирован и натёрт так, что блестел в свете ночника, была деревянная подставка, на которой покоилось красивое оружие. Катана выделялась здесь словно яркое пятно краски. Хэвон подходит ближе, проводя кончиками пальцев по ножнам. — Нравится? — Очень сексуально. — отвечает парень, обернувшись к обнаженному Вонхо, который опирался плечом о косяк двери и держал в руках две кружки кофе. Что именно он считает сексуальным - оружие или то, что видит сейчас, - Вонхо не стал уточнять, протягивая вторую кружку и разглядывая голое тело напротив. Желание подмять его под себя снова начало разрастаться по венам, собираясь внизу живота. Хэвон принял с рук кофе, сделал глоток, и пошел следом за Вонхо на кухню, разглядывая того сзади. Плечи и спина были в припухших и красных следах от его ногтей, вызывая желание коснуться губами и оставить новые следы. Ложбинку между ягодиц скрывал мощный длинный хвост, а сильные ноги играли мышцами при каждом шаге. — Я здесь не живу. — сказал Вонхо, подходя к холодильнику и снимая с него какой-то один единственный магнитик. — Оно и видно. — усмехнулся Хэвон, проведя пальцем по пыли. — Меня это не напрягает. Так что забей. — Я это к тому, что можем заказать доставку. В холодильнике пусто. Я его ни разу не открывал с момента покупки. Так что скажешь? Будешь что-нибудь? — Кофе достаточно. — улыбнулся Хэвон, облокачиваясь на стол. — Вонхо, ты прям загадка. Чертовски сексуальная, но странная загадка. — Почему? — ухмыльнулся Вонхо, вернув магнитик на место и подходя к Хэвону почти вплотную. — Почему сексуальный или почему загадка? — Почему "странный". — Ну, — дернул плечом Хэвон, усаживаясь на стол и притягивая к себе Вонхо. — Ты имеешь свой дом, но не живешь в нём. Имеешь оружие и находишься в очевидной форме и тонусе. А так же гуляешь по подозрительным переулкам. — Кто бы говорил. — засмеялся Вонхо, вспоминая их первую встречу. Он прижимается бёдрами к паху Хэвона, разглядывает свои следы на его теле и приникает к губам, целуя. Тот запускает руки в его волосы, слегка натягивая, и с удовольствием чувствует как нагревающееся тело прижимает его к столу. — Ну и аппетит. — хмыкает Хэвон, и чуть прогибается в спине, чтобы быть ближе, когда чувствует членом чужую горячую плоть. Крепкие руки распаляют желание, с легким давлением оглаживая кожу. Сердце учащается, разгоняя кровь и заставляя дышать глубже. Вонхо отстраняется, тяжело дыша и дергая ушками, чуть нахмурившись. Затем резко подрывается в спальню и выходит из неё с катаной, мягко шагая в другую комнату. — Ты чего? — растерялся Хэвон слезая со стола, но был остановлен поднятой ладонью. Вонхо снова прислушивается и тянет носом воздух. Пахнет дождем и кровью, а по ногам пошел сквозняк. Крепче сжимая рукоятку катаны, Хосок заходит в гостиную и выверенным изящным движением направляет лезвие прямо в лицо, что было скрыто большим капюшоном. — Ух ты. — послышался слабый голос Хёнвона, когда тот снял капюшон и оглядел Вонхо с головы до ног, подмечая отсутствие какой-либо одежды. — Ух ты. — с нажимом и неким укором парирует тот, разглядывая кровь на лице и одежде. — Здесь вообще-то дверь есть, а к ним в придачу ключи. И только не говори, что ты их потерял. И какого хрена вообще? Что с тобой? Почему ты в крови? Что произошло? Хёнвон только слабо цокнул от потока вопросов и, осел на пол, подхватываемый Вонхо. Тот накидывает его руку себе на плечо и помогает дойти до дивана, аккуратно усаживая. В гостиную зашел симпатичный парень, с накинутым на бёдра полотенцем. — Принеси аптечку, — обратился к нему Вонхо и вернул внимание на Хёнвона, оглядывая его. Тот держался за бок и зашипел, когда его руки осторожно убрали и откинули мокрую от дождя и крови накидку. В боку торчала окровавленная рукоятка метательного ножа. — Ты голый и от тебя сексом пахнет. — А ты с ножом в боку и от тебя кровью несёт. Заткнись. — шикнул на него Вонхо, когда Хёнвон усмехнулся и ещё сильнее согнулся от боли. Парень вернулся в гостиную, с растерянным видом включив свет. — Спасибо, Хэвон. — поблагодарил Вонхо, принимая из его рук аптечку и вываливая всё её содержимое на диван. Хёнвон сморщился, словно съел кислый лимон. Толи от боли, толи от созвучности их имён. Вонхо быстро рвёт бинты и прикладывает их под рукоятку. Те моментально пропитались красным. — Сейчас будет больно. Потерпи. — Да ладно? — попытался съязвить Хёнвон. Вонхо облизывает губы и берется за рукоятку. Сделав два вдоха, он выдергивает кинжал, тут же прижимая бинты к ране. — Нужно будет зашить. А потом я отвезу тебя к Шону. Там врач, он... — Нет. — твёрдо перебил Хёнвон, сжимая зубы и бледнея на глазах, но увидев настырность в лице напротив, продолжил: — Не смей. Я убью тебя, если ты отвезёшь меня в поместье. Вонхо хочет возразить, но Хёнвон заваливается набок, потеряв сознание.