Если бы

Если бы несколько лет назад Айзаве сказали, что он станет учителем, он бы покрутил пальцем у виска. Ну, или в очередной раз напомнил Мисс Шутке, что у нее отвратительное чувство юмора. Но, очевидно, в его жизни что-то пошло не так. Других объяснений тому, что он ежедневно вставал на работу с первыми птицами, а вечером проверял стопки тетрадей и писал отчеты, у него не находилось. Если бы Айзава не был собой, он бы, возможно, уволился. Но вместо этого просто задавался вопросами типа: «Как так получилось?», «Почему согласился?» и «Какого вообще черта?». Впрочем, ответов у него каждый раз не появлялось, и Айзава прерывал подобные размышления, толком даже не начав, предпочитая считать, что судьба решила над ним посмеяться. Если бы у Айзавы поинтересовались, он бы ответил, что даже не был «жаворонком» — из-за ранних подъемов ему хотелось убивать. Он собирался через силу, выпивал чашку кофе и, распространяя вокруг себя ауру ненависти, отправлялся в Юэй. Когда встречающиеся по пути учителя пытались желать ему доброго утра, он ощущал несовершенство своей причуды, потому что она не позволяла ему испепелить их взглядом. Перед тем как зайти в класс, Айзава каждый раз старался не фейспалмить с порога, потому что еще из-за двери слышал, какой балаган творится внутри. Иногда его не покидало стойкое ощущение, что он находится в детском саду, а не среди студентов элитной геройской школы. Например, когда Бакуго в очередной вспышке ярости подрывал парту, Каминари на полную использовал причуду и превращался в идиота, вызывая гомерический хохот у Ашидо и Джиро, или Минета пытался заглядывать девочкам под юбки. Айзава только закатывал глаза и успокаивал разошедшихся студентов, подавляя желание плюнуть на все и, завернувшись в спальный мешок, уснуть в углу класса. Если бы Айзава мог вернуться в прошлое, он бы никогда не согласился на должность учителя. Меньше всего в жизни он представлял, что будет возиться с толпой детей, которые еще и обладали различными, порой очень странными, способностями. В конце концов, он же не нянька. Но именно ей он себя и чувствовал, когда в очередной раз отправлял Мидорию в травмпункт с новыми переломами или шел разнимать Киришиму и Бакуго, решивших проверить прочность одного и мощность другого и немножко утративших контроль. На учительских собраниях Айзава со скепсисом слушал восторженные отзывы других преподавателей и отстраненно спрашивал себя, почему не отчислил всех этих детей еще в начале года. Если бы Айзава был честен с собой, он бы признался, что ни на что не променяет работу и класс. Впрочем, сейчас, с легкой улыбкой глядя на успехи своих учеников, Айзава чувствовал непередаваемую отеческую гордость.