в записках

— Тебе оставить мой адрес или номер телефона? — вопрошает Рина, сладко улыбаясь, с насмешкой глядя на протянутый листок с подчёркнутой надписью "опоздавшие". Она каждый день бессовестно опаздывает на первую пару (если вообще на неё является), совершенно не парясь о правилах приличия, оставляет куртку в гардеробе и пролезает под турникетами, к которым, в теории, нужно прикладывать проходные карточки. Тейлор свою где-то посеяла пару месяцев назад, но новую заказывать не хотела принципиально, каждый день ухищряясь пробираться в здание колледжа обходными путями. Сегодня Брианна дежурит вместе со своим одногруппником - они просто сидят сразу за турникетами и записывают опоздавших или просят внести запись лично, для какой-то там статистики, которая подводилась за закрытыми дверьми - студенты старались в это не лезть, чтобы не ужасаться в очередной раз. Рина привычно пролезает и направляется к лестнице, но её внезапно останавливает девочка-дежурная, которая просила заполнить какие-то там бумажки, и глуповатый флирт начал валить сам собой, потому что мозг отказывался функционировать в такую рань. А вот дежурная засмущалась, что было не слишком заметно по её лицу, но вот острые скулы порозовели, и это неоспоримый факт. Родж решает сжалиться и замолкает, стараясь как можно более впечатляюще вывести своё имя на неровной поверхности стола, где ручка постоянно давала неровную линию. — Спину-то не потянула, каждый день в три погибели сгибаться? — острит мальчик, заставляя хмыкнуть: кажется, она уже местная легенда. — Да у меня растяжка офигенная, могу даже на шпагат сесть, не то что это! Блондинка хвастается сама не знает зачем - на шпагат-то она и правда умеет садиться, но это явно не та информация, которую все хотят знать. Но парень явно доволен, услышав в словах отсутствующий подтекст, и собирается уже что-то сказать, но девушка стремительно отдаляется, на ходу поправляя блузку, что успела выбиться из штанов, и не слушает, что там кричат ей в спину. . Звучное Роджерина Тейлор красуется на листке, старательно выведенное и украшенное парочкой мелких сердечек - Бри в замешательстве глядит на витиеватые буквы, но надолго залипнуть ей не позволяет напарник, забирая бумагу, и начинает считать какие-то проценты от посещаемости, позволяя поглазеть по сторонам в это время. Примерно с этого момента яркая блондинка начала замечаться в шумных коридорах, выделяясь громким смехом и яркими, живыми глазами, которые, казалось, хотели высмотреть всё и сразу, словно издеваясь пересекаясь с брианниным взглядом - та сразу смущалась и ускоряла шаг, понимая, что её поймали с поличным, уже не видя того, что у Рины по лицу расползается улыбка. Не такая, с какой она выдаёт шутки и подколки, а более мягкая. Но сразу меняется, потому что адресована не тем, кто окружает ей в данный момент.        Бри не поняла сама, в какой момент начала высматривать блондинистую макушку в толпе, но определённо этим занималась, неосознанно, но с томлением ожидала этого момента, когда сердце, что до того замирало в предвкушении, начнёт громыхать в грудной клетке, точно пытаясь оглушить собственную хозяйку или проткнуть к чертям хрупкие лёгкие в броне тонких костей. Теперь они без слов воровали друг у дружки взгляды, смущенно утыкаясь потом в собственные руки или на случайных собеседников, и всё это сопровождалось чувством странным, неиспытанным ранее, но чертовски-тянуще приятным. Мэй нравится эта игра, нравится высматривать Роджерину с сердечками в толпе хмурных студентов, отмечая, что ей магическим образом идут самые разные стили в одежде, и нравится новая стрижка, которая должна была быть каре, но роджеринины волосы пушились, складываясь в особенную причёску, что была непохожа на остальные. А ещё в светлых прядях мелькали длинные цветные серёжки, привлекая внимание к шее и плечам. Но позволить так надолго залипать на девушку Бри себе никак не могла позволить, начиная чувствовать себя странновато, и поспешно отворачивалась, тщетно силясь заняться своими делами, которые совершенно не хотели делаться. . "Позвони мне хо" следует сразу за цепочкой цифр, которые несомненно являлись домашним номером Роджерины. Догадаться, от кого была записка являлось делом одной секунды: во-первых, почерк отложился в памяти, а во-вторых, на персону явно намекали те же самые сердечки, но куда более аккуратные и ровные, чем тогда - несколько недель назад, когда они впервые пересеклись лично. Бумажку Бри подложили в тетрадку-конспект, пока она выходила из аудитории на перерыве. По дороге домой сердце продолжало радостно трепыхать: ринино послание приятнейшим образом согревало изнутри, заставляя коленки подгибаться от осознания того, что девушка, кажется, и правда ждала от неё звонка - зачем же ещё было оставлять свой номер? И ошибки быть не могло, потому что её, Брианну, очень сложно спутать с парнем. Тем более, что сидит она в компании знакомых девчонок. В общем, она старается отбросить все сомнения в сторону, позволяя окрылённым приятным эмоциям охватить себя полностью, доходит до квартирки, и выждав полтора часа от конца занятий набирается смелости, чтобы набрать нужные цифры на телефоне, от волнения закусив собственную губу, но никто не отвечает: Гудок Два гудка Три Четыре Пятого ждать не стала - итак понятно, что к трубке никто подходить не собирается. Девушка потирает вспотевшие холодноватые ладони одна о другую, и оставив листок на тумбе, уходит из прихожей, где располагалась трубка, чтобы никогда больше (до конца дня) не выходить из комнаты, с головой закопавшись в домашние задания и проекты, за которые можно получить дополнительные оценки. И гонит из головы навязчивые образы - самые разные, начиная от обычных картинок, заканчивая ужасающими проекциями мозга, воспроизводящего собственные страхи: вот Рина смеётся над незадачливой Бри, пока та отводит взгляд, а вот рассказывает своим подружкам, как громко трезвонил телефон, пока наивная девочка - почти школьница - тщетно пыталась до неё дозвониться. Ночью снится всякое, и даже объяснить сложно: Мэй правда пытается осмыслить сновидения, проснувшись посреди ночи, но выходит не очень - в голове остались только туманные смазанные образы, что сливались в общую вакханалию. Но вроде как и во сне Роджерина преследовала, сверкая своими золотыми длинным серёжками, что отсвечивали прямиком на острые ключицы, которые было видно за широким воротом рубашки, что официальной на ней совсем не выглядела. А ещё были какие-то прикосновения, но этот сон совсем позабылся, оставив после себя лишь ощущения: чуть жарковатые, но манящие каким-то образом вернуться в этот сон, из-за чего голова была тяжёлой, и совсем не думалось нормально. Только вот, к сожалению, заснуть никак не получалось, лишь задремать на пару минут, чтобы потом резко очнуться, проверить часы на прикроватной полке, и закрыть глаза обратно, повторяя это до шести утра, когда нужно было вставать и начинать медленно собираться на занятия, чтобы успеть спокойно дойти до колледжа и не опоздать, чтобы не иметь проблем с посещаемостью. Настроения нет. Как в целом, так и для того, чтобы как-то по-особенному наряжаться сегодня - волосы висят, точно тёмная пакля, потеряв даже намёк на красивую кудрявость, и вообще всё какое-то не такое, поэтому девушка натягивает старый красный свитер, зауженные тёмные джинсы и ботинки, чтобы обувь не промокла в лужах, которые коварно подстерегают от метро до самого колледжа. В прихожей от одного взгляда на тумбу становится тоскливо, и она поскорее выходит из квартиры, захлопывая за собой дверь. "потому что не надо было надеяться" "потому что не надо было ждать - а на что ты рассчитывала?" Роджерина выискивает её на обеденном перерыве в просторной столовой, бесцеремонно усаживаясь рядом, и сверлит взглядом, явно не зная, с чего следует начать: — А ты звонила мне вчера? Бри сжимает в руках бутыль с водой, закручивая и откручивая крышку. — Ага. Ты не отвечала, правда. — Я тебя ждала-ждала, а потом уснула, прикинь? Прямо за столом, и не успела сообразить, как ты трубку бросила, а обратно мне не позвонить. Глупое сердце вновь радостно подскакивает: "Правда-правда? То есть, все эти волнения были зря, и всё в порядке, да?". Вот только вопрос "Что дальше?" внезапно посещает голову, впервые за всё это время. — Ты же не злишься? Ну, я надеюсь, что не злишься. Хочешь сходить сегодня куда-нибудь, за мой счёт? Хочется кокетливо уточнить, свидание ли это, но такое совсем не в стиле Мэй: она просто кивает, немного скованно, вконец разволновавшись, и провожает взглядом Тейлор, которая довольно улыбнувшись встала из-за стола, направившись к лестнице на второй этаж. . Родж - она просила называть себя именно так - и правда силилась устроить хотя бы жалкое подобие свидания для Брианны, которая до этого выходила с кем-то в кафешки, но на романтику то походило совсем слабо. В этом случае тоже выходило не то, чтобы идеально: если Тейлор была одета как всегда красиво, смотрясь прекрасно в любом стиле, то Мэй ощущала себя едва ли не оборванкой, сидя напротив такой девушки в миленьком заведении. Ещё и волосы то ли оттого, что влажность большая, то ли от волнения, совсем потеряли форму, ощущаясь грязными. Хотелось что-то с этим сделать, но от этого отвлекала общая неловкость - даже обычно говорливая Рина неожиданно мало болтала, поддерживая беседу на поверхностном уровне. Позже Бри не выдержала, и попросилась на улицу, потому что там свежо и стены не давят на и без того измученный мозг. С решением не прогадала - на воздухе и разговоры пошли лучше, и волнение начало отступать, выдуваемое из головы тёплым ветром.        В какой-то момент Рина нашла брианнину ладонь, зажимая её холодноватые пальцы своими, и это ощущалось непривычно, но всё же здорово. Брюнетка никогда всерьёз не держалась за руки до этого момента, и ощущения были в новинку: было тепло и приятно сжимать чужие пальцы, и на лице расцветала лёгкая улыбка, и плевать было, что там скажут какие-то посторонние проходимцы, ведь это не они сейчас испытывают самые лучшие чувства в мире. Уже вечером, когда время неизбежно приближалось к сумеркам, они совсем клишированно прощались у подъезда, вот только вместо целомудренных переглядок, Родж устроила настоящее представление: "А поцеловать на прощанье?", которое окончилось тем, что смущённая до смерти Бри неловко оставила сухое прикосновение губ на чужой скуле и скрылась за подъездной дверью. На следующее, послеследующее и после-послеследующее утро, Родж не появляется за занятиях, но зато каждый день исправно приходит во сны Бри, с каждым разом позволяя себе всё больше и больше, заставляя подрываться с рассветом, тяжело дышать, продолжая ощущать на себе фантомные прикосновения чужих рук с аккуратным маникюром, и испытывать довольно смешанные чувства: и стыд, и удовольствие и что-то ещё, не до конца понятное. Стыдно было испытывать удовольствие от дурных снов с рининым участием, но от этого они не переставали приносить минутное удовольствие. А потом её совсем повело, потому что тактильности хотелось в реальности, кожа почти буквально горела от нужды касаний каких-то, и Родж, которая вернулась на занятия, словно издевалась тончайшим образом, нарочно выискивая поводы и причины, чтобы оказаться как можно ближе, сказать пару слов, чтобы горячий воздух на ухо был прочувствован, и в конце прикоснуться к запястью или провести по худой талии, одним действием вызывая внутри сотни взрывов.        Наконец, они решились на что-то посерьёзнее обычных изматывающих пожираний взглядами, и по мэевской карточке выскользнули на улицу, располагаясь на сомнительного вида сиденьях, но лучше уж так, чем совсем ничего. Девушки сели, привычно отыскав руки друг дружки, а потом почти одновременно подались вперёд, едва на сталкиваясь носами - Бри отчаянно старается побороть бледный румянец, в то время как Тейлор сдерживается, чтобы не захихикать от неловкости, перехватывая инициативу в свои руки, и вынудив девушку чуть сгорбиться, чтобы достать до её лица, утыкается в чужие сухие губы, быстро себя обрывая, дабы не доставлять ей дискомфорт. Потом они пробуют ещё раз и ещё: Брианна учится разбираться в технике и быстро приноравливается наклонять голову чуть влево, чтобы собственный длинный нос не препятствовал всякому, от чего лёгкие натурально замирали, отказываясь работать в адекватном режиме, да и мышцы точно наполнялись тягучим цветочным мёдом, расслабляясь под риниными прикосновениями. Ну или та просто была куда большей мастерицей в делах поцелуйных, что было вполне очевидно и понятно. Но вот Бри внезапно было всё мало - тактильный голод нарастал с каждым днём, заставляя едва ли не на колени падать перед Родж, которая конечно же всё видела прекрасно, невесомо притрагиваясь к мэевским плечам и зарываясь руками в пушистые волосы, что после такого становились совсем буйными, выдавая всем на свете, что время перерыва было потрачено не зря и совершенно не впустую. В какой-то из дней всё повторяется: Мэй снова дежурит, а Роджерина вновь опаздывает, пролезая под ограждением, космически-чёрной юбкой задевая пол - там осталось пыльное пятно. — Запишешься или мне самой? — Бри ловит ринину улыбку, с которой та облокотилась о стол. — Я тебе доверяю это, — и глядит дальше, стараясь растянуть мгновения в минуты, а потом едва начинает отдаляться, слышит брошенное в спину: "Родж!", но на этот раз оборачивается. Бри сообщает, что у неё на юбке сзади грязь. — Не поможешь? — она говорит едва ли не с вызовом, но кудрявая, неожиданно для обеих, встаёт и делает пару шагов вперёд, действительно смахивая с одежды пыль, тратя все силы самоконтроля, чтобы не задерживать как взгляды, так и руки на чужих бёдрах, после чего едва ли не с сожалением отходит. — А знаешь что, — говорит Тейлор после секундного молчания, — Я запишусь сама. Правда, при этом отрывает от листка приличный клочок, и выводит на нём округлые буквы, что складывались в адрес, отдаёт бумажку и быстро-быстро уходит по лестнице на свой этаж. Напарник по дежурству всё это время сидел, не зная, куда себя деть и как на это реагировать, поэтому предпочёл промолчать, стараясь лишний раз не вспоминать, что только что произошло прямо при нём, потому что ощущение того, что он застал что-то, для его глаз совсем не предназначенное, отказывалось покидать совершенно. . Полтора часа от официального конца занятий, и Бри стоит перед подъездной дверью - она этой вежливости приучена с детства - и набирается смелости, чтобы позвонить в квартиру, где её ждёт самая ослепительная блондинка, не иначе. В ту ночь, кажется, ничего не снилось. Мэй знает, что всегда что-то снится, но просто не запоминается, но в голове такая священная пустота после пробуждения, что хочется сказать, что совершенно и точно ничего, потому что просыпается она в чужой кровати, куда более просторной, чем её собственная полуторка, и со спины обнимаемая... Обнимаемая Риной, чёрт возьми. Это кажется таким нереальным, но таким невозможно хорошим и приятным, что девушка закрывает глаза, лишь бы получше сохранить в памяти это ощущение. Через какое-то время Родж сама просыпается, и чуть поворочавшись, приподнимается на локте, явно что-то высматривая: — Мы уже опоздали на пару, — сообщает она, но Мэй внезапно совсем всё равно, потому что добровольно вылезать из тёплого кокона ощущений она не собирается, пробормотав: "Ещё пять минуточек", после чего Тейлор хрипло улыбается, и полностью поддержав её состояние снова укладывается рядом, прижимаясь сильнее, чем во сне. И на то, что немного душновато, совсем всё равно, потому что здесь другое главное. Размеренно ползающие мысли в брианниной голове сообщают: "Ты уже попортила себе посещаемость, у тебя нет с собой сменной одежды и конспектов на сегодня", но та их быстренько затыкает, успокаивая себя тем, что одна (или парочка) пар не испортит её репутацию - придумает что-нибудь, а отсутствие тетрадей спихнёт на свою несобранность и перепишет после: проблем то? По итогу они кое-как собираются и едва успевают к началу второй пары, снова приходя по карточке Мэй, крадутся мимо дежурных, наплетя им про то, что сегодня правда ко второй, и разлетаются по своим кабинетам не попрощавшись, потому что в роджерининой квартире, как обязательство, осталась брианнина блузка, сегодня сменённая на ринин синий свитер. Все ещё удивились: откуда такой, явно ведь не новый, но прежде невиданный ни разу на кудрявой. Та наплела что-то про подружку, которая дала поносить, и все вроде как поверили. Все, кроме её привычного напарника по дежурствам, который явно понимал, что здесь происходит, тщетно пытаясь скрыть улыбку, которая расползалась сама собой от радости за двух девочек.