Вытирайте ноги!

Трудно приходилось Егоровне. Моешь, моешь полы, любовно перетираешь, чтобы чисто было, а придут, натопчут грязными сапогами и даже не взглянут на тряпку, заботливо у порога положенную, которая просто всем своим видом кричит: ноги вытирайте, ироды! Но иродам что? Чай не они полы моют. Идут напролом, как шли, через тряпку переступают, и снова приходится вставать, кряхтя и бормоча под нос проклятья, и полы-то перемывать начисто. Вот и этот — невысокий, плешивый. И вроде бы порядочный человек, всегда здоровается приветливо, глядит по-доброму, когда в свои важные мысли не погружен. А ноги вытирать забывает. — Ноги бы вытер, на улице чай не зима, — пробормотала Егоровна ему в спину. А вслед за ним уже другой идет, тоже торопится коммунизмы строить, а этот вдруг остановился, обернулся на Егоровну и спрашивает: — Что случилось, Нина Егоровна? — Ноги, говорю, вытер бы, ничего бы не отпало. Вон тряпка лежит. Подошел плешивый к тряпке, ноги как следует вытер, улыбнулся: — Прошу меня простить, задумался. А следом за ним идущий как глянет волком, как накинется на Егоровну: — Ты кому вздумала замечания делать?! Это ж Ленин! Ленин! А Егоровна не поняла толком, чего это он разорался. Ну ленин и ленин, какая разница, чей мужик, как будто если бы он был мужем Варвары Степановны, у него грязи на сапогах не было бы. — Да хоть варин, хоть надеждин, ноги вытирать всем надо на входе, чай не ты трудишься. Плешивый строго так посмотрел на глядящего волком, и тот сразу такой смирный стал, как ягненок. — Всякий труд нужно уважать, товарищ Надеждин. Впредь пусть все ноги вытирают на входе, сделайте специальную табличку «Вытирайте ноги» и повесьте, чтобы все видели. А к Егоровне обернулся снова и сказал: — Я лично прослежу, а если снова будут ходить по чистому в грязной обуви, вы мне скажите. Егоровна вся просияла, как надраенный пол. Недаром видела она, что человек порядочный. Вон как придумал хорошо! — А как вас по батюшке-то, мил человек? — Меня-то? Ильич.