Камеры

Мин Юнги устал. Нет, не так. Мин Юнги заебался. Они сидели на очередном интервью, на котором задавала уже повторяющиеся из раза в раз вопросы. Пока Намджун отдувался за всю группу, в сотый раз объясняя, какой «месседж» они несут в своих треках, Мин стоял где-то позади и уставился в одну току, слушая в пол уха не менее заебанного лидера. Большую часть времени, из-за недосыпов и постоянной работы, парень был в прострации. Шуга уже не запаривался на счет камер, которые снимали их буквально каждую минуту. На интервью, бантан бомбах, даже на некоторых премиях, парень сидел с таким лицом, будто сейчас уснет или окончательно уйдет в свои мысли. Он не старался много говорить и привлекать к себе внимание аудитории, как делал это раньше. Сейчас ему было уже все равно. Потому что слишком много навалилось. Все эти бесконечные примерки, перелеты, туры репетиции, шоу, интервью, фотосессии, съемки. Все это было здорово, даже очень. Происходящее казалось нереальным, сказочным, все еще недосягаемым, настолько это было внезапно и круто. Но выматывало сильно. Нужно было постоянно держать лицо фотомодели, ведь фотки с мероприятий разлетались по интернету со скоростью света, а фанатская база готова была запечатлеть каждую эмоцию, промелькнувшую на лице. Парень начал понимать Тэхена, который мог сидеть перед камерой с абсолютно каменным лицом, если не было настроения. У Мина в последнее время с этим тоже было туго. Ему бы лишние пару часов проторчать в студии, записывая треки и генерируя новые идеи, а не вот это вот все. За время, проведенное в бешенном графике, из него будто выкачали все силы. Раньше Шуга мог без устали смеяться, шутить, много говорить на разные темы. А сейчас он просто считал минуты до окончания. Порой ему было просто неловко вести себя экспрессивно, порой просто не хотелось. Да и в любом случае, камеры не кроют его притворства, ведь они были везде. Мин в шутку говорил, что нужно поставить оператора еще и в душевую, но, зная нынешний шоу-бизнес, говорил тихо, чтобы продюсеры случайно не реализовали это прекрасную идею. С каждым новым выходом в свет все больше и больше хотелось уйти подальше от камер. В какой-то момент парень начал их просто ненавидеть. Камеры разделяли Юнги с его любимыми вещами, но в тоже время была неразрывно связывали с ними. С музыкой, и Чимином. Казалось бы, вот их музыка играет по всему миру, вот Чимин сидит рядом, что еще нужно? Но камеры загоняли в рамки, лишали полной свободы действий. Забавно, ведь Мин всегда шел против системы, а в результате оказался в самом ее центре. Он работал по графику, ел по графику, спал по графику, да и в целом жизнь превратилась в один сплошной график, стала рутиной. Более богатой, роскошной, так страстно желанной в свое время, но все-таки рутиной. Но все это можно было вытерпеть, ведь того требовала музыка, а ради музыки он мог пойти на многое. Она его жизнь, его судьба. Шуга не хотел другого, ему действительно нравилось то, что он может доносить свои мысли, музыку до людей. То, с какой отдачей теперь реагировали люди на их творчество было чем-то захватывающим. И это могло бы быть бесконечным запасом энергии для неприхотливого Юнги, но… Он заебался смотреть на выходки своего парня. Парень еле сдержался, чтоб не фыркнуть. Рука Чимина снова покоилась на чужом бедре, мягко его поглаживая. К этому, конечно, привыкаешь со временем, но каждый раз сердце пропускает удар. Он смеется над шуткой Хосока, утыкается тому в плече и продолжает так же мягко и солнечно смеяться. Шуга очень любил слушать его смех. Годы тренировок позволяли ему не выдавать своей реакции на камеры, но внутри бушевали бабочки, а сердце билось быстрее. Чимин был его второй страстью, почти наравне с музыкой. Он пришел в компанию, два года провел, будучи трейни и был на грани вылета множество раз. Этот на первый взгляд жизнерадостный и беззаботный ребенок был закален все этим дерьмом как никто другой. Он трезво оценивал свои достоинства и недостатки, был умен и рассудителен не по годам, умел добиваться поставленных целей, и его тоже вела за собой страсть. Страсть к танцам и пению. Он работал не меньше Юнги, тренировался в любую свободную минуту, работал над своим, как ему казалось, недостаточно идеальным вокалом, завоевывал сердца своим бесконечным запасом милых действий, от которых пищала вся группа. Да и сам Юнги пищал, но старался парню этого не показывать. Пак был действительно сильной личностью, упорно трудящейся ради искусства и фанатов. Общая страсть свела их очень быстро. Они начали встречаться чуть-ли не с дебюта. Мину хотелось защищать это маленькое и милое существо от всех напастей жизни. Но выходило так, что по итогу защищал его сам вокалист. Он приносил парню поесть, когда Юнги засиживался в студии, дарил ему тепло и заботу, искренне восторгался его музыкой и текстами, выслушивал, когда накатывали периоды грусти или злости, а главное — любил. И Юнги тоже Чимина любил. Он просил не перерабатывать в зале, не сидеть на таких жестких диетах, позволял долго лежать на плече или коленях и плакать, когда что-то не удалось на выступлении. Этот парень делал его по-настоящему счастливым. Они много раз ссорились, расходились, а потом снова сходились. Порой из-за расписания они могли остаться вдвоем очень долгое время. Их отношения были одной большой трудностью, но парни трудностей не боялись, а потому все еще оставались вместе. Они были трудоголиками, оба выкладывались на сто процентов, любили профессионализм. Чимин, наверное, даже превосходил в этом Мина. Если дело касалось уборки, то Чимин драил всю комнату. Если дело касалось внешности, то Чимин знал все о косметологии, правильном питании, упражнениях и в целом все для поддержания себя в форме. Если дело касалось фанатов, он дарил им всего себя, без остатка, делая их счастливыми всеми возможными способами. Если дело касалось фансервиса, то… Чимин был вовлечен в пейринги со всей группой, флиртовал другими k-pop группами, зарубежными знаменитостями и, кажется, останавливаться не собирался от слова совсем. Конечно, Юнги понимал, что это издержки их профессии, и что этого не избежать, но все-таки иногда становилось неприятно. Он смотрел, как младший липнет к Тэхену, как дурачиться с Хосоком, как его кормит Джин, как заигрывает с Намджуном и как взаимодействует с Чонгуком и становилось не по себе. Выглядело очень натурально. Слишком натурально. Чимин был хорош в этом. Но Юнги знал, на что идет. Они взрослые люди и все понимают, сцены ревности устраивать из-за работы им не хотелось. Много раз обсуждали это друг с другом, Пак явно дал понять, что не прекратит фансервис, потому что это как минимум вызовет подозрения насчет их отношений с Мином. Да и не может он резко охладеть ко всем мемберам кроме Шуги, это даже звучит смешно. Юнги все это понимал, но… Чимин пожирает взглядом Намджуна, который что-то проникновенно вещал на английском. Юнги очень старается абстрагироваться от происходящего и смотреть на ведущего, или на камеру, или на пол, да на что угодно, только не в сторону своего парня. Плече начинает тяжелеть, наверное, это кто-то из парней. Пак оборачивается на чью-то фразу, останавливает взгляд на Шуге и снова поворачивается к камерам. Мин теряет счет времени, думая о том, что скоро он окажется в отеле, сможет немного поработать над текстами, разобраться с почтой, и прочими вещами, а потом будет спать свои заслуженные три-четыре часа. Пак уже, кажется, переключился на заигрывание с журналистом, или оператором. Он поправляет прическу, запуская в них свои пальцы и откидывая назад, и слегка приподнимает голову. Юнги, который сидел позади парня, уже представлял мимику и взгляд своего парня и неосознанно сглатывает. Он, как никто другой, знает, что это, блять, значит. Его парень пытается выглядеть сексуальнее в кадре или перед кем-то. И он очень надеется, что сейчас это только для красивой картинки. Когда интервью заканчивается, он спокойно встает, прощается с ведущим и уходит вместе со всеми. Чимин последние пару секунд экспрессивно машет в камеру, шлет воздушные поцелуи, прощается со всеми, а потом уходит куда-то в себя. Оба парня до самой машины молчат, потому что знают, что обоим нужно время, чтобы прийти в себя. Менеджер снова отчитывает Чонгука за то, что он слишком бурно отреагировал на поведение Тэ. А Тэ просто стоит и молчит, потому что знает, что потом будет очередная ссора. Но видимо у Гука сегодня хорошее настроение, или он просто очень соскучился, потому что после полученного нагоняя, Чон не демонстративно игнорирует своего парня, а просто идет к Тэ. Макнэ обнимает его со спины и, пока рядом нет вездесущих операторов, целует куда-то в шею. Тэхен краснеет как школьница, пару секунд позволяет себе расслабиться в объятиях мелкого, что-то шепчет на ухо и тащит его в машину. Выглядело это все до сопливого приторно, но занятно. Юнги знал, что из-за этих двоих у них много проблем, что оба не умеют контролировать свои чувства, и часто забываются. Гормоны, молодая любовь, все дела. Но порой он очень завидовал младшим. Ему тоже хотелось многозначительно пялиться на Чимина, когда тот заигрывается. Ему тоже хочется липнуть к своему парню как жвачка, не обращая внимания на операторов, менеджеров, фанаток, которые хотят замуж за его парня, и за него самого. Ему хотелось бы пялиться на него, когда тот крышесносно танцует, петь романтические, двусмысленные песни Паку, или слушать, как Чимин поет их ему, прямо каком-нибудь фансайне. Но увы, они не могли себе позволить такого удовольствия, потому что были слишком благоразумны. Но они идут, сохраняя молчание до самого авто. Юнги очень надеялся, что в машине нет камеры, которая записывала бы их разговоры и впечатления для какого-нибудь будущего проекта. И, наконец, его молитвы были услышаны. В машине только водитель. Им повезло ехать вдвоем. Чимин выдыхает, как делает это всегда, когда чувствует облегчение и свободу, и ложиться на плече Мина. — Ты перегнул палку с Намджуном сегодня. — Ты думаешь? — его голос сквозил сарказмом. Юнги вздыхает. Кажется сегодня его парень не в настроении. Опять. — Да, я так думаю. — Ясно. Наступает немного напряженная тишина. Она напряженная лишь немного только потому, что они знали друг друга, кажется, вечность, и такие мелкие ссоры были уже чем-то вроде рутины. После выхода в свет вообще многое случалось между ними, так что эта маленькая перепалка не была чем-то страшным. Где-то через пару минут Чимин все-таки начинает говорить. — Ты видел, как Гуки пялился на Тэ, когда тот говорил с тобой? — говорит он нарочито спокойным тоном. — А он со мной говорил? — он взглянул на Пака. Его лицо было практически каменным. Он, кажется, был обижен на Мина из-за чего-то. — Да — Пак закатывает глаза — Не притворяйся дурачком, тебе не идет. — Погоди, что? — кажется ему реально отшибло память. Чимин резко разворачивается к нему и смотрит в глаза. — Ты серьезно не заметил? — Стой, он реально со мной говорил? Чимин смотрит на него еще немного, а потом начинает смеяться. Он сгибается, падая на колени к парню, держится за плечо, поднимает взгляд на Мина и снова начинает смеяться. Юнги остается в недоумении. — Почему ты смеешься? — Ха-ха-ха, погоди, ты пха-ха-ха, я подумал, ха-ха-ха. — Ладно, я вообще ничего не понимаю. Может объяснишь? — Я пытался устроить тебе сцену ревности, ха-ха-ха, но забыл, что ты умеешь спать даже интервью — Чимин, наконец, успокаивается. Затем он смотрит своего парня как-то обеспокоенно — Ты когда последний раз спал? — В самолете, кажется… — Кажется? Мы прилетели вчера, хён. — Я немного потерял счет времени, из-за смены часовых поясов, такое бывает. — Ты не заметил, как твоему трэку признались в любви. Тебе и правда нужно поспать. — Ты о чем? — Подожди, сейчас покажу. Пак что-то начинает искать в телефоне. Это немного затягивается и Юнги ненадолго отключается. Когда его мягко тормошат за плечо, он даже не сразу понимает, где находиться. — Мы приехали, хён. Ты хоть немного выспался? — Не особо — Мин устало тер глаза — Извини что вырубился. Ты что-то хотел мне показать? — Я хотел показать тебе последнее интервью, но записи еще нет. Не бери в голову, я найду его позже. Я думаю, что тебе стоит больше отдыхать. — Наверное, ты прав. А еще нам нужно поесть. — Я закажу тебе что-нибудь в номер, не волнуйся. Через пару часов, поев и переодевшись, оба парня лежат на не расправленной кровати, уткнувшись в телефоны. И Юнги уже готов был заснуть, но Пак вдруг вскочил на кровати, ближе пододвигаясь к своему парню. — Они выложили это, хён! Ты просто обязан увидеть свое лицо! Чимин передает музыканту телефон с включенным видео. Шуга потирает глаза и смотрит на экран. На нем Тэхен что-то восторженно щебечет на тему нового альбома, видимо отвечая на вопрос журналиста, а затем облокачивается на Юнги почти всем телом, смотрит теплым взглядом и говорит практически в самое ухо. —…но больше всего мне понравился сольник Шуги хёна. Когда я услышал его в первый раз, то понял, что влюблен. В своих треках партии хёна всегда совершенно разные, он будто трансформирует свой голос. То, что Шуга хён делает — это потрясающе. — А как же другие мемберы? Они не настолько хороши по-твоему мнению? Тэ немного смущенно посмеялся и уже собирался что-то отвечать, как вдруг к нему повернулись Чимин и Чонгук. Даже по затылку Пака можно было понять то, какой взгляд он кинул на бедного друга. Тэ медленно и будто непринужденно отпрянул от Юнги, быстро поняв намек. Чон, наблюдавший за ситуацией, прыснул в кулак, хотя, казалось бы, чья бы корова мычала. Обычно главным инициатором сцен ревности был именно Чонгук. Чимин чаще всего был более чем лоялен к подобного рода фансервису, ведь сам занимался им буквально все время, что находился в поле зрения камер. Но в этот раз его явно задели слова друга. Чимин только кротко поджал губы и продолжил сидеть, будто ничего не произошло. Затем парень, наконец, посмотрел на себя. Он перемотал назад и через пару секунд Юнги и Чимин бились в истерике. Пока вокруг музыканта разворачивалась драма, парень стоял, немного приоткрыв рот, и пялился куда-то в пустоту, иногда на автомате кивая на слова окружающих. Взгляд его не выражал абсолютно ничего. Лицо Юнги выражало все оттенки вселенской усталости. Они сталкиваются взглядами с Чимином и Юнги, как будто не несколько секунд зависает, уставившись на спину парня, а затем снова поднимает глаза, многозначительно кивает и продолжает смотреть в пустоту. Какую-то эмоцию Шуга выдает только под конец интервью, когда все прощаются. Он просто облегченно вздыхает и немного приподнимает уголки губ. Чимин все еще смеется, периодически скатываясь и падая с кровати. — Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, хё-ё-ён, почему ты такой смешной! Я уже представляю, сколько мемов сделают с твоим лицом! Да и с моим озлобленным тоже! И как менеджер ничего не заметил? Да я уже вижу эту гифку на всех фанатских сайтах! Так смешно, я сейчас умру! — Заткнись, Чимини, ха-ха-ха. Блин, нужно было выпить больше кофе перед интервью. — Как ты вообще с такой концентрацией внимания увидел, что я делал с Намджуном? — У меня на такие вещи уже глаз автоматически настроен. Чимин скептически поднимает бровь. — Ну да. — Это годы тренировок. Я могу следить за тобой так, что ни одна камера не поймает. Чимин опять смеется. — То есть ты просто задумался об о мне и не заметил, как по тебе жестко фанбоил Тэхен? Удивительно, но когда Пак произнес это вслух, то это немного смущало Мина. — Ну можно и так сказать. Как Гук не убил Тэ после его речей? — Мне кажется, Гуки просто понял, что проблемы у Тэхена будут далеко не только от его парня — Чимина явно веселила эта ситуация с младшими — Видимо они и правда меня бояться. Это даже забавно. — Почему тебя вообще задели его слова? Теперь уже была очередь смущаться Паку. Парень опустил взгляд и начал теребить край длинной кофты. Его парня на самом деле сложно было по-настоящему смутить, ведь тот, как никто другой знал о своих достоинствах и умело ими пользовался при необходимости. Его даже можно было назвать самоуверенным. Но только не с Юнги. — Это сложно объяснить. Хён, ты такой, ну… классный… Слишком классный. Ты очень красивый, хоть и постоянно отрицаешь это. Ты невероятно умный и интересный, наверное, самый умный человек из тех, что я знаю. Ты ужасно трудолюбивый и упорный, всегда готовый справиться с трудностями ради своей мечты и любви к музыке. Ты очень заботливый, хотя этого, порой, и не видно другим, но ты делаешь очень много хороших вещей, которые вдохновляют и делают жизнь окружающих лучше. Ты самый замечательный парень на свете, и сейчас я не представляю свою жизнь к кем-то еще кроме тебя. И поэтому бывают моменты, когда мне кажется, что я недостаточно хорош для тебя. Мин немного опешил. — Погоди, что ты вообще… — Но это правда, хён! Тэхен очень красивый, у него глубокий и красивый тембр, крутой стиль в одежде, и ты иногда так на него смотришь, что я просто… Или Хосок, он классный парень, который делает намного больший объем работы, чем я! Хосок такой солнечный и он бы оберегал тебя лучше, чем я. И еще… В глазах младшего начинали скапливаться слезы. Он беспокойно теребил свои рукава и не поднимал взгляда, только продолжал тараторить все те сомнения, что терзали его, кажется, уже слишком давно. Юнги не выдержал. — Пак Чимин, сейчас же остановись! Пак послушно замолчал, замерев. — Как ты вообще можешь такое говорить? Как я могу рассматривать Тэ в качестве своего парня, что за абсурд? Да и как вообще ты можешь думать о том, что мне нужен кто-то кроме тебя? Как будто ты не знаешь, что давно бы уже был с этим человеком. Наши отношения и без того очень рисковые, а ты еще допускаешь мысль, что они не серьезны! — Я не сомневаюсь в наших отношения, хён. Просто… иногда я хочу восхищаться тобой только один. Я понимаю, что это невозможно. Я не ревную тебя, просто мне кажется, что лишь моего восхищения тебе когда-нибудь перестанет хватать. — Чимини — Юнги притянул его лицо к себе — Ты думаешь, что мы вместе только потому, что ты мной восхищаешься? — Ну… — Чимини, котенок — парень поцеловал Пака в нос — Я с тобой, потому что ты — это ты. Ты слишком себя недооцениваешь, серьезно. Я порой сам думаю, что не заслужил такого счастья, как ты. Ты нравишься буквально всем, кто тебя видел. Ты чуть ли не самый красивый мужчина Кореи черт возьми! У тебя ангельский голос, который заставляет сердце биться чаще и когда ты танцуешь у меня во рту пересыхает слишком сильно для взрослого человека, прошедшего пубертатный период. И никто, никогда не сможет заботиться обо мне лучше тебя, потому что только ты знаешь, что мне нужно. Почему ты еще сомневаешься в себе? У тебя же нет причин? Чимин, сидевший красный словно помидор из-за приятных слов в свой адрес, поднял глаза на своего парня и практически неразборчиво произнес: — Мне хочется быть для тебя идеальным. — Минни — Юнги прислонился своим лбом ко лбу парня — Для меня ты уже идеален. Тебе не нужно сомневаться в этом. Это не только мое мнения, тебя боготворят миллионы! Я люблю тебя так сильно, что не могу описать это словами. — Я тоже люблю тебя, Юнги. Шуга, наконец, приблизился к губам своего парня, затягивая в неспешный и мягкий поцелуй. Порой, некоторые вещи они не могли выразить словами. Так они передавали друг другу все то, что таилось в душе, все нежность и трепетность чувств, которые они испытывали друг к другу. На мгновение время остановилось, для обоих сейчас ничего не существовало, кроме человека напротив и бесконечной, почти детской влюбленности, которую они испытывали друг к другу. В это мгновение они были совершенно одни. И совершенно счастливы. На следующем мероприятии Юнги и Чимин откровенно забили на фансервис и просто были рядом. Чимин в этот раз ни с кем не заигрывал и отбрыкивался от попыток фансервиса со стороны Чонгука или Хоупа, и в целом вел себя тише обычного, не убирая руки с коленки своего парня. Юнги же наоборот был более активным и общительным, но незаметно от чужих глаз наблюдал на Минни, который улыбался с шуток Шуги и, кажется, был более искренний. И пусть на них смотрит тысячи камер, транслирующих их лица по всему миру. Пусть через пару часов твиттер будет заполнен двусмысленными гифками и фото с неоднозначными действиями парней. Сегодня им чуточку плевать, потому что всегда можно списать все на качественный фансервис. Сегодня они тоже могут быть немножечко безрассудными. Камеры не смогут помешать быть рядом с дорогим человеком. Ну, по крайней мере сегодня.