Лᴇд обжuгαᴇт больнᴇᴇ огня, я умоляю — боūся мᴇня.
Герда не чувствует холод, не чувствует, кажется, ничего. Её сердце стало льдом, как сердце её короля. Их не объединяет ничего, кроме льда и холодной тьмы.***
Сегодня утром ей на ладонь упала мёртвая птица. Маленькая, с окоченевшими лапками и красной грудкой — снегирь. Похожий на тех, что они с Каем кормили хлебными крошками в той, другой жизни. Теперь холод ей не страшен. Мороз пробрался под кожу и прочно обосновался в стеклянно-голубых глазах. Руки у Герды холодные и тонкие, как паучьи лапки. И всё же, когда Её Король прикасается к тонкой ладони в поцелуе, положенном по этикету — ей кажется, будто нет ничего более обжигающе-ледяного, если такое вообще возможно. Белокосая Герда, оставила птенца в тёплых корнях дуба, припорошенного снегом, в надежде, что вороны-падальщики туда не доберутся. Тем ни холод, ни голод не были страшны. Герда подняла голову глядя на небо. Оно не радовало наличием и разнообразием красок, но каждое утро, перед тем как встать с постели на холодный пол, она пыталась угадать, каким оно сегодня будет — серым, как кошачья спинка, или белым, словно пролитое из крынки молоко? Ей, казалось, что если она угадает, то… что «то»? Она и сама не до конца понимала, просто знала, что это должно было быть что-то хорошее. Но ничего не менялось и не происходило.***
Кажется, ещё вчера она никак не могла привыкнуть к тяжёлым, расшитым серебром, мантиям и колющим пальцы, словно иглы, снежинкам. Но сегодня всё это стало таким привычным, что никто не узнал бы в беловолосой девушке, с хрупкой фигуркой, затянутой в голубой шёлк, дочь башмачника из далёкого городка. Герда, взяв в руки шкатулку из белой кости и приподняв узорчатую крышку, принялась перебирать драгоценности — серебро, алмазы, малахит, бирюза и красные, как кровь, рубины. Как грудка мёртвой птички. Стук в дверь заставил её вздрогнуть. Шкатулка оглушительно захлопнулась. Герде на ум пришло сравнение с захлопнувшейся дверцей золотой клетки. — Войдите, — тихо произнесла Герда, прекрасно зная, что он её слышит. Возможно, даже следит за каждым её шагом с помощью своих слуг, которых она никогда не видела, но знала, что они здесь были. — Я хочу тебе показать кое-что, — некие нотки в словах Ледяного Короля, дали ей понять — что-то изменилось. Сердце забилось в груди пойманной птицей. Ей на плечи опустилась меховая мантия, к счастью, хозяин замка не стал подавать руку для сопровождения — этого она бы точно не перенесла. Беспокоясь о том, что домашние туфли не созданы для того, чтобы ходить по льду и снегу, Герда даже не заметила, как они вышли из замка. В душе родилась робкая надежда, что Король хочет показать ей лес за пределами ворот замка, но тут же погибла, стоило мужчине свернуть в глубь сада. Туда, где росли лишь голые ветви шиповника и сухие тернии — ничего другого здесь быть не могло. Зима — не жизнь, зима — смерть. — Подойди — молвил мужчина, он стоял у замковой стены как раз перед сухими ветвями терновника. Герда осторожно приблизилась и в тот миг, когда в голове мелькнула мысль, что в воздухе подозрительно пахнет чем-то свежим и сладким, нога в голубой туфельке заскользила по скованной льдом дорожке. Она бы непременно упала, даже не успев вскрикнуть, если бы мужчина вовремя не подхватил её под локоть, крепко стиснув пальцы, но при этом не причиняя боли. Твёрдость и уверенность, граничащая с холодным расчётом и жесткостью. — Осторожнее — безэмоционально сказал мужчина, отпустив её руку, как только девушка приняла более-менее устойчивое положение на скользких камнях. Герда кивнула и, наконец, подняв голову застыла. На тонких тёмно-зелёных, почти чёрных стеблях покачивались белоснежные бутоны роз. Герда нерешительно протянула руку, боясь разрушить видение, но всё было настоящим — и этот свеже-сладкий аромат, и нежные лепестки, и острый шип, проколовший нежную кожу до крови, что стекла по миниатюрной ладошке тонкой струйкой. Мужчина подошел со спины, Герда почувствовала его освежающий, как зима, запах, забинтовывая указательный палец белоснежным платком. Дыхание сбилось, а сердце, которое, казалось бы, давно разучилось чувствовать, забилось в разы сильнее обычного. Мысль о том, что повелитель северных льдов ведет себя странно, не пугала, но настораживала — она не знала своего короля таким. Пальцы у него были тонкие и холодные, и Герда в который раз осознала ту пропасть разделяющих людей и таких, как он. Он не был человеком. И она знала это. В серых глазах короля не отражалось ничего. Лишь дроблёные кристаллы льда Северного моря, которого девушка никогда не видела. — Люди очень хрупкие — внезапно сказал мужчина и ей послышались нотки печали в этой фразе, но не той печали, что присуща влюблённым при расставании или людям охваченным скорбью. Так ребёнок сожалеет о сломанной игрушке, о которой забудет уже через минуту. Вот кем она была для него — игрушкой. Забавным зверьком, которого он с любопытством пытался приручить. Герда не обижалась и не злилась — лучше быть любимой зверюшкой, чем одной из окоченевших трупов заметённых снегом. И когда Ледяной Король склонился, почти коснувшись губами её пальцев, Герда с трудом подавила порыв вырваться. Хозяин замка ещё не разу не проявил к ней жестокости, но кто знает, когда хозяину захочется вытащить кнут, едва наскучившая шавка вздумает взбунтоваться. Подушечки пальцев закололо и мужчина отстранился, не совершив ничего предосудительного, ничего, что могло оскорбить высокородную даму, коей Герда по сути никогда и не была, да и вряд ли станет. — Будь осторожна, — её отпустили и теперь девушка в прострации смотрела на совершенно чистую ладонь, без малейшего намёка на кровь — Мои целительские навыки отнюдь не так хороши. Я не могу защитить тебя от всего. «От всего? — подумала Герда, когда хозяин замка скрылся из виду. — Кто может быть страшнее самого свирепого волка в чернолесье? Кто может быть страшнее Ледяного Короля, в стране, коей он правит?»***
Ни на следующий день, ни на последующие, как и ожидала Герда, никто из них не показывал каких-либо чувств или эмоций, да и вообще, что происходила какая-то ситуация. Они виделись-то от силы пару раз в день, когда пересекались в коридорах или залах дворца. Её это устраивало. Пожалуй, она и сама не смогла бы объяснить себе, что произошло в саду. Зачем Ледяному Королю было лечить её раны, тем более, такие пустяковые? Герда вздохнула и поставив книгу с золотым тиснением обратно на полку, запахнула на груди шерстяную шаль — в последнее время, ей часто было холодно. Девушка старалась не думать о том, что на самом деле, холод шёл не от каменных стен замка и ледяных витражей, а изнутри. Бледно-жёлтый луч зимнего солнца проник в библиотеку, играючи заскользив по корешкам книг, вспыхивая то золотом, то серебром на вышитых драгоценными нитями названиях. Она знала наизусть их все. Раньше, будучи дочерью небогатого ремесленника, она и думать не смела об этом. Тем более, она была женщиной. Это было не по правилам. Но в замке Ледяного Короля было слишком мало интересных занятий и слишком много времени, а Герда всегда была прилежной ученицей. Теперь она могла прочитать любую книгу в этой огромной библиотеке, которая без особых проблем могла вместить внутри себя весь их хлипкий домик. Герда раскрыла ладони и внимательно всмотрелась, с тех пор, как её рана исчезла при помощи колдовства Ледяного Короля, она не могла перестать это делать, будто пыталась отыскать что-то. Глухой стук заставил её вздрогнуть и порывисто обернуться, чтобы тут же встретиться со взглядом ледяных глаз. — Испугалась? — Вы бесшумно ходите, Ваше Величество — повела плечами девушка, отводя взгляд в сторону. В этой схватке голубого и серого она всегда проигрывала. Взгляд упал на бутылку красного вина, стоящего на столе, рядом с раскрытой книгой. Внутри шевельнулось затаенное удивление от того, что король льдов может есть и пить человеческую пищу. С другой стороны, почему бы и нет? Герда, задумалась и когда перед ней появился бокал полный вина, растерянно моргнула, но тут же взяла себя в руки, с благодарностью принимая его. На миг прикоснувшись к изящным, словно высеченной из мрамора ладони короля, ей показалось, что они не так холодны, как раньше. На кончиках пальцев беспокойно забился пульс и она никак не могла понять — чей он? Впрочем, не важно. Девушка пригубила напиток и на щеках появился румянец, делая её более похожей на человека. Заметив это, Король кивнул каким-то своим мыслям, но Герда этого не заметила, поглощённая своими мыслями. Ей вновь вспомнился тот самый день. Белые словно мел волосы брата, восковые черты лица и застывшая на губах мальчишеская улыбка того мальчика хулигана, которого она знала. — Кай… Это было больно. — Люди говорят, что любовь красит человека. Поддерживает его. Помогает преодолеть любые трудности, но вот уже в который раз, я наблюдаю совершенно обратный процесс — словно бы в пустоту произнёс мужчина. — Вы, Ледяной Король, небось, вообще в любовь не верите. — Не верю, — легко согласился он. — Но я верю, что, если повезет, можно встретить того, кто примет нас такими, какие мы есть. И это лучше, чем попытки людей найти себе идеальные фигурки, из тщательно подобранных частей. Снова. Он снова был прав, а Герда чувствовала тепло на кончиках пальцев, то ли от вина, то ли оттого, что лёд её сердца постепенно начал таять, она еще не знала насколько это плохо для нее. И это было так чертовски неправильно. В своей комнате, под подушкой, Герда хранит один из осколков разбитого зеркала, того самого, из чьих осколков Кай пытался сложить слово «вечность». То самое, что его убило. Герда допивает вино и***
Месяц. Она избегает любых встреч с королём весь этот месяц. Герда не может объяснить почему она это делает даже себе. Ей кажется, что стоит только посмотреть на него и она снова увидит смерть Кая в мельчайших подробностях. Но бегать вечность она не может — понимает это, когда видит приглашение, написанное рукой короля, на ежегодный бал на своем туалетном столике. Король, как ему и положено, сидел на своем хрустальном троне, глазами изучая каждого гостя. Обычно пустынный дворец сегодня был заполнен почти что людьми: женщины и мужчины в своих лучших нарядах сновали по всему залу. Герда осторожно спускается по лестнице приковывая к себе взгляды каждого находящегося в зале. Ее воздушное голубое платье, расшитое серебряными нитями на подоле, прекрасно сидело на стройной фигурке. Длинные платиновые волосы были идеально прямыми, голову украшал венок, словно диадема, из роз, который недавно прислал ей король в качестве подарка к празднеству. Девушка зябко вздрагивает, когда чувствует, что холод пробрался, кажется, ей под кожу или это присутствие короля на нее так влияет? Она даже думать не хочет, что это то, что когда-то убило её лучшего друга, брата. — Позволишь пригласить тебя на танец? — тихий голос, раздавшейся над ухом, заставил Герду вздрогнуть от неожиданности. Светловолосая быстро вернула себе самообладание поворачиваясь к мужчине. — Конечно — так же тихо произносит Герда вкладывая ладонь в руку короля. Звучал медленный вальс. Пара закружилась в медленном танце по залу, привлекая взоры гостей. Девушка чувствовала как слабеет находясь в его руках, на какой-то миг ей показалось, что она перестала чувствовать холод, всего на мгновение. Этого хватило, чтобы высвободиться из крепких рук короля, когда закончился танец, и выйти из душного зала на балкон. Дышать становилось труднее с каждой секундой, тянувшейся, казалось, вечность. Воздуха в легких не хватало, Герда почувствовала как задыхается и превращается в ледяную статую — впервые почувствовала, что лёд обжигает. «А если там под сердцем лёд, — Думал Снежный король глядя на тело девушки — то почему так больно жжёт?». Он нашел Герду на балконе, когда она была без сознания, но ещё жива. Её сердце вырвалось из ледяных оков его магии, это отличало её от брата, но это же могло послужить причиной для смерти его Герды. Он прикоснулся холодными губами к бледным губам девушки в невесомом поцелуе — это был единственный способ её полностью исцелить от воздействия его зеркала, при этом не убив.***
Когда на утро она открывает глаза, Герда уже не чувствует обжигающего холода по всему телу, сначала ощущая едва заметное тепло, а уже после осознавая где и с кем она находиться. Пожалуй, она впервые была в личных апартаментах короля. — Я умоляю — шепчет девушка, она знает, что он в любом случае услышит её. — Не бойся меня…