Привязанность

После путешествия в прошлое Чжао взял выходной и пил два дня. В отделе недоумевали и косились вопросительно на Шень Вэя, но тот тоже ничего не понимал. Ему казалось, что теперь, когда между ними почти не осталось секретов, всё будет как тогда, в прошлом, однако, друг неожиданно мягко, но решительно отстранился, отводя взгляд. Что-то мог бы пояснить Да Цин, но хоть он и был язвительным треплом в мелочах, в серьёзных вещах на молчание кота можно было полностью положиться, а это значило, что с шефом Чжао происходило что-то серьезное, и Шень Вэй винил в этом себя. Он много раз останавливался перед дверью квартиры напротив, но так и не решился постучать. Откинувшись на спинку дивана и закрыв глаза, Юн Лань уже не понимал: тошнит его от выпитого, или от себя самого. Это не любовь, навязчиво крутилось у него в голове, это просто привязанность — ошейник, который Чжао накинул на Шень Вэя десять тысяч лет назад, чтобы сейчас тянуть за поводок. — Я всё неправильно понял… самовлюбленный дебил… Все эти его шейные платки из прошлого века, письма кисточкой… конечно, у него и понятие о дружбе такое же древнее: верность, долг… да кому, нахрен, сдался твой долг! Чжао пьяно дернулся, отшвырнул очередную пустую бутылку и уткнулся лицом в ладони, чуть покачиваясь, словно пытаясь утихомирить нахлынувшую боль. — Какая же я мразь… Я же знал… Шень Вэй… прости меня… прости… * * * На третий день Чжао Юн Лань врывается в отдел привычной шумной бурей из глупых шуток, подколок и с неизменным леденцом, зажатым в пальцах, как дирижерская палочка. Он такой же как всегда, и сотрудники, переглянувшись, выдыхают. Заметив поднявшегося ему навстречу встревоженного Шень Вэя, Чжао улыбается, щурит глаза так, что они становятся похожи на лисьи, хлопает профессора по плечу. И это последний раз, когда он к нему прикасается.