Переигранная история

— Фините Инкататем может вернуть утраченные Обливиэйтом воспоминания? — Попытка жалкая, всё не может быть так просто, но надежда всё же тварь живучая, так что Гарри нервно сжимает пальцы на столешнице, ожидая ответа. — Нет, Поттер. О том как именно избирательно чистить и менять чужую память Снейп рассказал ему на предыдущем уроке Окклюменции по его настойчивой просьбе, как и о сложностях возвращения этих воспоминаний. Так сказать, опустил с небес на землю. Но смириться с этим Поттер не сумел. — Я прочёл о том зелье, профессор, половина составляющих вообще у нас не продаётся, — признался, тоскливо разглядывая думосбор. — Мне ведь его никто не купит, и идти в одиночку в косой переулок… Он не продолжил, да и не требовалось. Оба прекрасно знали, чем грозит такая вылазка. Снейп поднял палочку и опустил её вновь, тяжело выдыхая. Что-то определённо шло не так, как он себе запланировал, и теперь всё сбивало. — Я не могу понять, сэр, что я вообще должен делать? Амбридж не позволяет нам учиться, как мне побеждать Тёмного Лорда, если я ничего не умею? На этой ноте разговор он прекратил, потому что Снейп собрал достаточно сил моральных, чтобы выдохнуть «легиллименс» и провалиться в этот распахнутый настежь разум. Первой же картинкой вылез разбитый нос Малфоя, за ним — крепкая попа с напухшим анусом, следующее — целующийся с какой-то девчонкой Рон, и на этом Снейп сдался, просто убегая. Обнаружив себя сидящим за тем же столом рядом с жующим печенье Поттером, он вздрогнул и глотнул своего кофе. — Ты не слушал меня. — Да помню-помню, шифровать такие мысли под вонючие носки Дадли, я просто не в состоянии сейчас, — промямлил, отпивая тёплый глинтвейн и закусывая его печеньем. Желудок уже начинало жечь, в голове вновь царил уютный шумок, а ещё почему-то тянуло на откровения. — Вот как я должен его победить? Мне кто-то даст, ну, не знаю… супер-волшебную палочку, отбивающий аваду щит и ещё какую-то супер штуку, которой надо в него бросить? Нет, может, у него есть яйцо? — Поттер, вам нельзя пить. — Нет, постойте, у него есть яйцо? С иголкой? Снейп скривился. Сам виноват. Этот мальчишка сегодня выглядел слишком убитым, сжалился над ним, согрел вина со специями, чтобы успокоился, а его развезло. — Какое яйцо? — Которое в утке. А утка в кролике. А в яйце игла. А на кончике иглы — смерть его. — Это не сказка, Поттер. — Да я знаю! Сэр, я знаю, я каждый раз его вижу и… Вот выворачивает. Я как представлю… так сразу всё, хоть вешайте. О, как Снейпу хотелось успокоить его и уверить, что ничего такого не случится, но нет, не мог. — Почему они решили сделать из меня героя? Ну, выжил после Авады, ну и что? Это же не делает меня неубиваемым? И вновь он об этом думает, и вновь слишком близок к умным мыслям, так что Снейп подымается и начинает играть свою привычную роль: — А теперь, Поттер, приступим к той части, которую вы не вспомните, — выдыхает, а Гарри сначала не понимает ничего, а потом вскакивает и забивается в угол, тревожа своей не лёгкой тушей шкаф со склянками. — Если бы здесь стоял Лорд — вас бы уже убили, Поттер. — Плохая… шутка, — сипит, подымаясь на ноги, оглядывается, словно не понял, как вообще оказался на полу, и вместо страха чувствует азарт. Внезапно появившееся чувство охватывает, подталкиваемое странными мыслями, и он не мешкая вскидывает свою палочку: — Инкарцеро! Легиллименс! Мысли обескураженного Снейпа выглядят совсем не так, как Гарри себе представлял. Вот что-то не очень приятное, кажется, картинка завтрака, пачка сигар в руке, пепел на пальцах, на чьих-то губах, рожа директора. Но он прекрасно знал, что надо искать. Нечто неприглядное, не неприятное вроде тех же вонючих носков, профессор слишком умён, чтобы так явно указывать на свой тайник. На прошлом занятии он использовал заклинание без предупреждения, и Гарри сразу понял, что тот делает и чему собирается учить. В испуге он только выбросил наружу фрагменты памяти, что больше всего скрывал, за что и получил потом по ушам километровой речью сухой теории. И ещё несколькими атаками в голову. Тогда же Снейп поведал о дивном методе прятать важное под обложкой из чего-то неприятного или несущественного. А эротические журналы он обнаружил в библиотеке на видном месте под видом книги, к которой никто в здравом уме не притронется. Их там прятали мальчишки с разных курсов, а профессору пример показался очень простым. Чужие воспоминания проносились мимо, он нащупал нужное, успел впитать несколько мгновений, а потом его жестоко выбросили, пнув ментально с такой силой, что ноги подкосились. Злой как тысяча чертей Снейп рыкнул, едва сдерживая гнев: «Вон!», но шокированный мальчишка убегать не спешил. Впоследствии он сам не понимал, что именно заставило сделать так, как сделал. Чужая боль ли, только что увиденная, сочувствие к горю и невзгодам или так некстати вспомнившийся взгляд. Жёсткий, каким приговаривают к смерти, когда Снейп узнал, что первым голову Поттера выпотрошил Дамблдор, никогда не умевший работать хоть сколько-то нежно. Не хотелось думать об этом, но скорее всего именно омежья суть взяла верх, вцепившись за альфу всеми конечностями. Но Гарри не стал уходить, утешать, впрочем, тоже. Вместо этого достал из тумбочки бутылку огневиски, оттуда же пепельницу, выставил всё на столе, налил профессору выпить и сел, держа спину прямо. Он не задавался вопросом, откуда знает о плохой привычке Снейпа, но позже подумает, что просто догадался. А где же ещё хранить всё это, как не в тумбе? А что сразу угадал в какой — так просто повезло. Не мог же он, действительно, знать, что тот курит. И что кроме пачки в кармане мантии табак свой хранит только там… — Вы, Поттер, просто невыносимы, — поделился, прикладываясь к стакану. — Почему-то всё вокруг вас выходит из-под контроля, — затягиваясь. Гарри только вздыхал, не акцентируя внимание на дыме. Точнее на мысли, что вдыхать его как-то… привычно. — Такое чувство, будто с ума схожу, — признался Поттер, очень уж желая составить выпивающему профессору компанию. Но ведь нельзя, несовершеннолетний… Трахаться можно, а пить — нет. Хотя, постойте-ка, трахаться тоже нельзя. И вообще… откуда это слово? Почему «трахаться», а не… любовью заниматься? От ужасающей каши в голове он разок приложился ею об стол, пытаясь взять себя в руки и не орать здесь. Благим матом. Прямо как Сириус, когда… Когда что? — Я схожу с ума, — сделал вывод и остановил руку профессора с палочкой в ней. — Нет, просто скажите… Я ведь что-то забыл, да? Это важно. Нет-нет, ладно, я помню, вы обещали мне зелье, когда всё закончится. А… не поздно будет? Почему-то казалось, что обещание это звучало не сегодня и не на прошлом занятии. — Всё с тобой, Гарри, к чертям летит, — пожаловался, туша сигарету, и положил палочку на стол. *** Поттеру вновь снился Волдеморт. Они разговаривали. Тот удивлялся, что на его памяти и мыслях щит стоит, пробовал под него пробиться, но не получалось. Нервничал и смеялся. «Псих, — думал Гарри, сидя на песке. Прохладная вода мочила ноги, но от нервного Лорда взгляда оторвать не получалось. — Точно псих» — Ну, ничего, я главное узнал! — внезапно успокоился тот, сосредотачивая свой взгляд на Поттере. — Мальчишка, тебя всё равно никто не спасёт. Музыканты в голове Гарри заиграли Макарену, а видимые только ему розовые кролики уже плясали в такт. Удивительный метод абстрагироваться. По пробуждении пришли плохие новости — Артур Уизли ранен. А ещё его мимо воли затянули в какую-то муть с каким-то там пророчеством. События развивались слишком быстро, чтобы он мог стать и подумать. Его тянули и толкали на действия, от него что-то требовали, весь этот отряд Дамблдора, после триумфального исчезновения последнего, рвало на подвиги, и только Гарри понимал, что все вокруг просто идиоты. От Снейпа заразился, не иначе. Но вот зачем кучке недоучек идти в лапы Пожирателей? Мысль эта настигла уже в кабинете Амбридж, как и здравый скептицизм. Там Сириус? Но Сириус только вчера связывался с ним из Америки, говорил, что ещё неделю там посидит, нашёл что-то важное. Мысли путались и скакали. Жёг амулет на шее, непонятно откуда взявшийся, болела голова, от понимания своего безумия подступала тошнота. Котята на стенах прыгали, в глазах метались мушки, рвота подступала, и он согнулся, выливая из себя обеденный суп. Его рвало долго, до пустых спазмов, до желудочного сока, противного и горького. Кто-то придерживал за плечи, не давая навернуться в дурно пахнущую мерзость, а в голове собирались какие-то отрывки, грозя довести до сдвига похуже простой паранойи. Чужие голоса пробивались, стуча в больной голове барабанами, в глазах всё плыло и прыгало, и обморок он встретил с благодарностью. *** Гарри открыл глаза. Тёмное помещение, в котором оказался, что-то напоминало, и, порывшись в памяти, он вытянул нужное — комната Северуса Снейпа. Достаточно знакомое место, чтобы списать всё на паранойю. — Профессор? Тишина звучала ему ответом, но длилась она недолго, первым скрипнул пол, за ним щёлкнул замок двери, и внутрь вошла тёмная высокая фигура. Бледный, встрёпанный, но спокойный Снейп сейчас не внушал страха или паники. И запах, что странно, не чувствовался. — Усовершенствовал ваши фильтры, мистер Поттер, — пояснил Северус, от которого не укрылись принюхивания и замешательство. — Не спросите, чем пахнете для меня? — уточнил, понимая, что вообще-то не с этого должен начать. С чего же тогда? — Ваши друзья наказаны, Поттер. Амбридж утащили кентавры, директор столкнулся с Лордом в министерстве, все газеты кричат о его возвращении, — поведал, бросая к его ногам несколько выпусков, где на первых страницах раскинулось колдофото эпичного боя представителей света и тьмы. Он не смеялся, на одной так и написали заголовком. Подобрав под себя ноги, но не вылезая из-под тёплого шерстяного пледа, Гарри листал страницы, читая броские слова «Он вернулся». — Что случилось? Где Сириус? — В Америке, Поттер. Прислал вам письмо. Ах, теперь Гарри вспомнил и другое. Крёстный же присылает ему весточки через Снейпа. И когда они успели поладить? — Скажем так, цель сближает, как и наличие единого врага, — ответил на вырвавшийся вслух вопрос Северус, всё так же стоя посреди своей спальни. — Я вам уже говорил, в этом мире вы, Поттер, можете доверять только ему. Скажите спасибо отцу. Письмо он открывал дрожащими руками, со строк на него смотрел его, Сириуса, почерк, его характерная неповторимая подпись. И вот вопрос «Что у вас там происходит?» поставил его в тупик. — А что у нас происходит? — уточнил он у Снейпа, на что тот закатил глаза: — А происходит, Поттер, то, что кучка детей возомнила себя героями, могущими противостоять убийцам. «Убийцам со стажем», — хмыкнул про себя Гарри, но в голос ничего не сказал. — И эти дети попытались проникнуть в министерство, дабы уничтожить пророчество, которого, попрошу заметить, там давно уже нет. Вам стало плохо как раз очень вовремя, я успел вмешаться. Вот теперь Гарри вновь вспомнил. Точно, они же пошли в комнату Амбридж, к проходу в министерство. Артура Уизли ранили, а Пожиратели охотились за пророчеством. — А где оно? — Я его разбил. Втайне от директора. Какое простое решение. Какое своевременное исполнение! Но, постойте-ка, что же снова не так? Гарри хмурился, ловя мысль за хвост, но та убегала. — А что за пророчество? — спросил наконец, подымаясь на ноги. Из одежды только брюки и рубашка, остальное нашлось на спинке стула — аккуратно развешанное и чистое. — Глупость несусветная. Сами посудите, вы бы поверили бессвязному бреду, вышедшему из губ Трелони? — спросил иронично, вскидывая бровь. Хотел продолжить, но Поттер подобрался слишком близко, чтобы продолжать говорить о столь неважных вещах. — Тебе надо доучиться. — Сотрёшь мне память снова, — прошептал, подымаясь на носочках и легонько касаясь приоткрытых губ. Северус сомневался всего мгновение, а потом сжал пискнувшего омегу в объятьях, впиваясь в мягкие, податливые губы. Их языки сплетались, дыхание сбивалось, руки сжимали всё сильнее, и обоим казалось, что никто не сможет помешать моменту. — Сколько ещё? — спросил севшим голосом Поттер, когда его рот опустили, а шеи коснулись, оставляя влажный след. — До твоего совершеннолетия справимся, — ответил, не отвлекаясь от нежной кожи. От этого голоса Гарри вздрогнул, а внизу живота сладко заныло. — Ааа, — выдохнул, — а память надо стирать, да? — Увы. — А Сириус? — Письмо всё ещё в твоей руке, — рыкнул, вновь припадая к говорливому рту, заполняя собой совсем, пытаясь хоть этой малостью удовлетворить инстинкты. А Гарри таял, предчувствуя скорую разлуку, притискивался сильнее, силясь впитать в себя больше, наслаждаясь краткими мгновениями полного душевного покоя в руках сильного альфы.