Я убил свою семью...

Смотря на мир через розовые очки, я никак не мог понять, что имеет власть над людьми, какие чувства, какие вещи… Но недавно я открыл для себя новый путь, который, к сожалению, стремительно оборвался, заставив меня подумать о цене многих вещей... Всё, что могло пройти мимо меня, прошло и проходит сейчас. Стоя на коленях пред другими людьми я унижался, позволяя другим вытирать об меня ноги и срываться на мне… Козёл отпущения, который, к счастью, не заслужил этой жизни. Но прочувствовал ли я всю ту боль по-настоящему? Ха. Конечно же нет. Я хочу ещё… Мои руки сильнее сжимают рукоятку ножа. Лёгкая дрожь мешает мне сфокусироваться и заставить себя думать о главном - о смерти. Смерть преследует нас везде, даже там, где мы чувствуем себя в безопасности. Всё это чувство ложной безопасности начинает мне надоедать. Ирония заключается в том, что мы сами отнимаем у себя «драгоценные» дни жизни. Много ли они стоят? По крайней мере я уверен, что в конце всё обесценивается. Все Ваши заслуги уходят в прошлое. О Вас начинают говорить как о старой вещи, которой уже не существует, и, кажется, никогда не существовало, не смотря на то, что у Вас была душа, чувства, может даже что-то более ценное. Вас просто хоронят раньше времени…. Никто не думает о том, что Вы совершили что-то хорошее и по-настоящему ценное. Никто не думает о Вашей пользе обществу. Нахрен общество, как и нравы, как и нормы приличия, ограничения в одежде и во внешности. Обществу не хватало свободы и переосмысления ценностей. Заметили, что я говорю об обществе в прошедшем времени. Всё потому, что оно уже давно мертво, Вы сами похоронили его, и мне ни Вас, ни общества не жалко. Плаха ждёт, пора платить по счетам, которых, кстати, накопилось достаточно, чтобы истребить человечество. Верующие люди, да и учёные, говорят об Апокалипсисе. Но Вы не задумывались о том, что он уже наступил? Это не так важно, ведь скоро мы все познаем цену апокалипсиса, цену жадности…. Давненько я не развлекался, как сейчас. У меня нет цели. Я - психопат…. Я - демон…. Я - дьявол, который поднялся наверх и решил забрать с собой грешников. Удовольствие... Это единственное, ради чего живёт разумное животное в этом мире, в мире похоти и обжорства, в мире постоянной нищеты на фоне безмерного богатства. Я считаю до трёх и врываюсь в темноту. В комнате темно, пахнет ванилью и дешёвыми духами, которые я когда-то подарил ей на день рождение. Она заслужила их, как и мой предстоящий подарок. В доме все спят. Скрип деревянных сгнивших полов... Я стараюсь идти как можно тише, всё ближе и ближе подбираясь к цели… Она спокойно спала на нашей кровати, как всегда не укрытая одеялом, зажавшись в комочек, стараясь вернуть утраченное тепло. Её белые, словно снег, волосы были раскиданы по всей подушке, растекаясь по тёмной наволочке. Шторы не были задернуты, и огромная луна заглядывала к ней в комнату. Мягкий свет падал на её милое личико, но она не морщилась, значит, уже крепко уснула. Бледная кожа. Она уже мертва? Задаю себе этот вопрос каждый раз, когда просыпаюсь рядом. Рядом с её телом, с её прекрасным ангельским телом, с её невинным ангельским телом. Куда же делась та любовь, которую я так бережно хранил в своём сердце, в своём жалком сердце, которого, по правде говоря, не оказалось. Я уже около кровати. Медленным движением руки я убираю волосы с её тонкой шеи. Холодный пот струйкой пробежал по моей спине, заставляя вздрогнуть всё тело. Её лёгкое дыхание… Как же меня это бесит, как же мне это противно. Медленно обхватываю её шею рукой, царапая кожу своими чёрствыми пальцами. Давление в пальцах растёт. Сжимаю сильнее, чувствуя её пульс, чувствуя потоки воздуха в её горле. Она открывает глаза, посмотрев на меня жалостным взглядом. Но она узнала меня, глаза изобразили весь тот страх, который таился в самой глубине её души. Животный страх, заставляющий человека выживать в любой ситуации. Она хотела закричать, но я закрыл ей рот и дал сильную пощёчину… Сильным и быстрым движением руки я вогнал нож ей в грудь, в правую половину, хотелось сохранить сердце, которым я дорожил не смотря ни на что. Вгонял нож вновь и вновь, но уже медленнее, прислушиваясь к трению плоти о лезвие ножа. Она мычала, стонала, билась в конвульсиях, заставляя себя жить, сверлила меня жалобными глазами, не отрывая взгляда, не закрывая веки. В душе мне казалось, что ей это даже нравится. Затем я с особой деликатностью провёл лезвием по горлу, заставив навсегда замолчать мою избранницу. Её глаза потускнели, потеряв всю ту жалость, всё то рвение к жизни. Приблизившись к её шее, я лизнул порез. Ещё тёплая кровь напоминала мне вкус вишнёвого сока, такого сладкого, который влёк меня своей запретностью…. Запретный плод сладок…. Библия была права, была права хоть в чём-то. Я опустился к её уху. - Дорогая, ты так сладко пахнешь… Да. Ваниль с корицей. Эти духи, не смотря на свою дешевизну, доставляли удовольствие не только мне. Да... Несомненно, этот запах был великолепен. Он переносил меня в далёкое прошлое, вызывая чувство ностальгии. Но, этого мало… Медленно спускаясь по лестнице, заходя в комнату к ещё одному человеку. К человеку, которого я ненавижу сильнее, чем кого-либо на этой планете. Это мой сын, моё чадо, которое питало ненависть ко мне всегда, когда я пребывал в этом доме. Любовью это не назовёшь, если только в обратном смысле. Отношения, построенные на взаимной ненависти, так и на взаимной приязни. Приятно ли мне смотреть на него, на этого паршивого ублюдка, в которого я вложил столько сил, столько денег… Но он в этом не виноват, как раз таки здесь он – самая настоящая жертва. Жертва страшной и убогой комедии, которую так и не смог нормально поставить режиссёр. Но теперь здесь я кукловод, а он моя кукла. Моя последняя жертва… Весь в мать, так же не укрылся на ночь, но мне ли сейчас думать о заботе. Я медленно приподнимаю его футболку. Эта спина, спина 17-летнего подростка, который так и не смог попробовать на вкус эту жизнь, эту никчёмную жизнь. Одной рукой зажимаю его рот, упираюсь коленями в его ноги, всем корпусом опираясь на тело, всё-таки, не хотелось, чтобы он дёргался…. Порезы получатся неровными. Медленно делаю глубокий длинный порез вдоль позвоночника, заставляя подростка проснуться. Он, так же как и мать, начинает биться, только с более сильно, но это ни к чему хорошему не приводит. Раздвигаю пальцами разрез и просовываю туда руку, нащупывая органы, один за другим. Сердце, я нащупал его. Оно билось с невероятной скоростью, как маленький моторчик… Я сжимаю его сердце, словно губку, и вырываю. Мучения мальчика сразу же прекращаются. Издав последний истошный стон, он умирает, опуская голову обратно в подушку. Мне наплевать на его глаза… На его блондинистые окровавленные волосы… На его искорёженную спину, на его выпирающие лопатки и на лужу крови, которая пропитала всю постель и одежду. Мне интересно лишь сердце, в существование которого я не верил. Багровый мешочек, блестящий в свете уличных фонарей. Мне всегда был интересен вкус данной вещи. Я откусываю кусок сердце, представляя, что это сладкий спелый плод. Вкус завораживает. Медленно жую, заставляя напрячь все рецепторы вкуса… Ха-ха-ха… И это всё? Неужели удовольствие должно быть таким незначительным. Бросив нож на окровавленное тело, я спустился на пол, думая только об удовлетворении самого себя. Невероятные волны накрывали моё тело, заставляя дрожать… Но я так и не попробовал лишь одно - себя. Поднимаю окровавленный рукав рубашки, осматривая худощавую тонкую руку. Выступающие вены словно манили меня, всё сильнее и сильнее разыгрывая мой аппетит. Кусаю, кусаю мою руку, впиваясь тупыми зубами в кожу. С каждым миллиметром боль становится сильнее, покрывая мой разум, заставляя испытать самое сильное удовольствие на свете. Апокалипсис. Вот он… Самопоедание… Самоуничтожение через самопознание…. Самопознание через самоуничтожение… Лакомый кусочек... Я медленно погружаю себя в глубины тьмы. Пол полностью покрылся тонким слоем крови, придавая только лишь большую степень красоты моему пиршеству. Я стараюсь полностью очистить мою руку от лишних килограммов мяса, поедая его, словно свежеприготовленную баранину. Сознание медленно покидало меня…. Я знал, что это конец, но зато какой…. Всё ли могло так быстро произойти? Неужели удовольствия должно быть так мало. Неужели, я не заслужил чего-то большего, чего-то более изысканного? Конечности немеют, моя душа медленно покидает тело, которое было единственной вкусной вещью, которую я наконец-то попробовал. Мутнеют контуры комнаты, мутнеет всё, что я когда либо различал. От меня прежнего не осталось и следа. Я наконец-то познал себя. Апокалипсис. Именно он. Пусть будет так…