Дрифт

      Когда они вышли из разлома, все приняли их за кайдзю. Радары с ума сходили, не в силах определить уровень опасности чудовищ, явившихся на этот раз. Они засекали разве что неизвестные сплавы и излучение, сравнимое с ядерным реактором небольших егерей, но, по предварительным оценкам, все же не смертельное для всего живого.       Зое участвовала в выходе, который успели окрестить «вторым первым контактом». Из воды вышли… сначала подумалось — егери, только очень маленькие, самый большой — ростом едва до колена Атомному Сердцу. Потом оказалось — роботы. Автономные копии егерей.       Зое поразило, что у них есть лица — у большинства, по крайней мере. Глаза-линзы разных форм, носы, губы, скулы, складывающиеся из множества маленьких деталек… уникальные лица. Как у людей. Она подумала тогда: зачем роботам лица?..       Пилоты привязываются к своим машинам. Когда дрифтуешь в огромном механическом корпусе, начинаешь верить, что у егеря есть свои привычки и пристрастия. Одухотворяешь его. Это хорошо для связи, но остается фантазией, потому что живые — два пилота внутри егеря, а не он сам.       А вот механические пришельцы жили сами по себе. Атомное Сердце мог бы раздавить даже самого крупного из них, но Зое с Каримом тогда замерли в замешательстве, и Атомное Сердце тоже остановился, следуя нейронным сигналам от обоих пилотов. Роботы не только отфыркивались и вытягивали из суставов водоросли — обслуживающие бригады их тоннами выгребали из егерей после заходов в море, — но и не открывали огонь. У них было оружие, однако они не спешили его применять. Один, красный невысокий робот с чем-то вроде ракетницы за спиной, помахал Атомному Сердцу и что-то сказал. Показалось — не враждебное.       Кайдзю общались между собой на биологическом уровне, но насколько сознательно они крушили этот мир, пока оставалось загадкой. Они атаковали, когда видели цель, и брели к новой, когда цели не было. Пятерка роботов, вышедшая из разлома, вела себя иначе даже под прицелом плазменных пушек.       Все были слишком растеряны. Командование рискнуло потратить время на поиск общего языка. Версия, которую выдвинул Карим, — следующая стадия вторжения, вмешательство интеллектуально продвинутых солдат — пока не подтверждалась, но ее нельзя было отметать вовсе. Вот только кайдзю — бронированные, дикие мутанты огромных размеров — для оружия егерей частенько оказывались неуязвимы. А эти крошечные механизмы не выдержали бы прямого залпа или даже удара кулака. Атомное Сердце просканировал их, так что Зое знала: на самом деле они — хрупкие конструкции по сравнению с самым маломощным егерем. В здравом уме с тоненькой броней лезть под прицел…       Ведь пришельцы были разумны. Угрозу они осознавали — и не пытались нарываться. Напротив, они неторопливо обменивались с вышедшими на связь людьми кусками кода, налаживая систему будущего общения, вели себя очень смирно. Разве что посматривали на егерей с заметным восхищением.       Зое показалось, что на лицах большинства роботов — лицах, матерь божья! — промелькнуло разочарование, когда из махин, сопровождавших их до закрытой базы на побережье, срочно освобожденной для пришельцев и на всякий случай заминированной, вышли люди. Если их лидер (что характерно, самый крупный из пятерки) сдержал эмоции, то остальные принялись откровенно переглядываться и жестикулировать, а еще Атомное Сердце засек волны переговоров на скрытых частотах. У роботов был свой язык, и лингвисты с программистами наверняка вовсю исследовали его в онлайн-режиме. Интересно, выяснят ли они, что обсуждали гости, завидев истинных хозяев этого мира.       Их было пятеро. Один — ранен, товарищи тащили его под руки, в переговорах он не участвовал. Пожалуй, они были не слишком обходительны с его корпусом — потому что явно не опасались вмятин.       Как выяснилось позже, поврежденный робот в их команде был техником. Все равно что твой полевой врач словил пулю, а ты не особенно сечешь в перевязках.       Коротко резюмируя первую стадию переговоров: пришельцы попросили дать им отремонтироваться, а взамен пообещали помощь. Они ничего не знали о кайдзю, по крайней мере, по первому впечатлению, и утверждали, что проходили через самый обычный «мост» — что-то вроде телепорта — у себя на родине, когда их выбросило сюда.       Пилоты егерей оказались немногими, кому позволили контактировать с роботами из другого мира. Кому-то же нужно сопровождать их на опустевшей базе, а Зое и остальные уже в курсе ситуации. Конечно, командование запретило обсуждать с гостями все, что касалось военного положения, ведь они все еще могли быть новой формой врага. Зое следовала приказу, хотя не верила в то, что они связаны с кайдзю. Пришельцы не просто не были органическими существами — в их поведении не улавливалось ничего общего с разрушительными монстрами. Кайдзю тоже прорывались сквозь разломы из какой-то своей, неизученной пока реальности, в эту. Могло ли что-то сдвинуться, нарушиться в пространственном разрыве, и в результате в воды Атлантического океана выплюнуло жителей еще какого-то мира? Почему, черт подери, нет!       Карим вместе с группой инженеров занялся поврежденным роботом. Лидер пришельцев — когда они совместными усилиями составили приемлемый словарик, выяснилось, что его называют «Прайм», и что это, скорее всего, титул или военный ранг — с двумя сопровождающими отправился на переговоры, а еще один, чье имя на английском, первом освоенном пришельцами языке, звучало «Сайдсвайп», остался. Возможно, как символ доверия. Или как заложник. Зое приказали приглядывать за ним. Это был тот самый, что принялся болтать с Атомным Сердцем, когда они еще совсем друг друга не понимали: красный робот с ракетницей. Неусидчивый, громкий, подвижный.       Новые пришельцы вызвали такой ажиотаж, что на время переговоров маленькая прибрежная база на атлантическом берегу Франции наполнилась генералами и политиками. На взгляд Зое, роботы доверились людям слишком легко. Или это подстава, или они мыслят совсем иначе. Открытость и искренность — не для военных, по крайней мере, в человеческом мире. Какие там понятия чести и совести у пришельцев, никто пока не разобрался, но рисковали они сильно. В частности, жизнями Сайдсвайпа и своего техника. Как вариант, им даже не приходило в голову, что в другом мире, отличающемся от их родины, жители могут следовать другим законам морали и этики, особенно на войне. Или таким образом пытались продемонстрировать, что не задумывают ничего плохого.       Так или иначе, Зое привела Сайдсвайпа в ангар, где стоял Атомное Сердце. Она планировала дежурить в егере — с его помощью точно получится, если что, остановить робота, способного резво трансформироваться в подобие автомобиля (Зое не знала, как еще обозвать это, но Сайдсвайп поддержал земное определение и стал использовать его сам) и мчаться на отменной скорости. Правда, без Карима Атомное Сердце не запустишь, если Сайдсвайп начнет буянить, но напарник обещал вернуться сразу после того, как хорошенечко покопается в пришельце… он предсказуемо задерживался.       — Значит, я могу отдохнуть здесь? — Сайдсвайп остановился перед Атомным Сердцем и задрал голову. — Круто!       Слово «отдохнуть» удивило ее. Это всего лишь неправильно подобранный термин? Зое представляла себе разве что отключение. Или эти роботы не превращаются в безмолвные металлические статуи, как Атомное Сердце?       Если подумать, они подозрительно напоминают… людей. Обыкновенных живых людей. Не тем, как легко рассуждают о перемирии, конечно, а поведением. Вот кайдзю невозможно разгадать — и они куда больше напоминают машины, чем роботы из атлантического разлома. Да, они — биологические создания, пусть и это принципиально иная, природой не схожая с земной биология. Есть шанс, что человеческие биологи никогда не осознают, как именно устроен враг, поскольку для этого нужно постичь основы другой реальности. Однако к дьяволу эти основы, кайдзю живут ради уничтожения, лишены инстинктов самосохранения, естественных для животного мира, и… они похожи на роботов.       А этот, красный, похож на человека. Хотела бы Зое знать, что происходит в его реальности. Удивлен ли он, увидев, как живут люди? Или он «отдыхает» на большой пенополиуретановой постели с резиновыми подушечками? Насколько комичным может быть сходство между двумя мирами?       — Что… что вы делаете, когда отдыхаете? — спросила она.       — Бэкапы, например, — он с лязгом пожал плечами. Зое была без боевой брони, и этот лязг одновременно насторожил ее, как знак потенциальной опасности, и напомнил о звуках внутри егеря. Естественном, правильном сопровождении каждого движения. — Расслабляемся немножко. Можно початиться и всякое.       — Я не подумала, что тебе нужно… личное пространство. Извини.       Пожалуй, люди и не обязаны давать личное пространство нежданным гостям. Но Сайдсвайп Зое нравился. Шутить на английском он навострился быстро. Роботам-то проще, Зое учила английский гораздо дольше.       — Ничего страшного, ты же привыкла к безыскровым, — Сайдсвайп кивнул на Атомное Сердце. — В такой компании провести время тоже приятно! — он поймал ее непонимающий взгляд и усмехнулся. — У тебя симпатичный егерь. Вы так их зовете, верно? Я не понимаю, есть ли у этого слова значение.       — Разные. «Охотник». Еще это старая военная должность…       — Вот, — перебил Сайдсвайп. — Он очень привлекательный. Если бы был с искрой, мне было бы аж неловко рядом парковаться.       Зое озадаченно оглядела Атомное Сердце. Черно-рыжая раскраска, полосы на низко утопленном в плечи шлеме, лопасти турбины в грудном отсеке, ряды дул вдоль пояса, которые можно нацелить в любую сторону. Расслабленные сейчас пальцы, способные сжиматься в могучие кулаки, пробивающие броню кайдзю. Каждый палец — толще в обхвате, чем сама Зое.       — Как вы оцениваете привлекательность? — спросила она наконец.       Сайдсвайп развел руками в очень человеческом жесте:       — Все индивидуально. У каждого свои критерии. Размер, альтернативная форма, манеры, предпочтения, цвет оптики, вообще что угодно. Но есть, пожалуй, универсальное соответствие определенным канонам конструкции. Быть иной конструкции, чем мы все, например, довольно странно. У вас, людей, так же, нет? Три руки — еще ничего, но если тебе нравится круглая коробка с искрой внутри, не способная трансформироваться и перемещаться, это будет специфическим пристрастием.       Разговор стал слишком напоминать беседу о сексуальных предпочтениях, и Зое решила перевести тему, пока Сайдсвайп не задал встречный вопрос ей.       — Мы делаем егерей похожими на нас, чтобы легче входить в дрифт. Управлять чем-то, устроенным по твоему подобию, проще. Поэтому — ноги, руки, головы… даже если иногда рук три, — она усмехнулась. — Пилотов тоже может быть больше двух. Вообще… порой мне хочется, чтобы у АСа было лицо. Но может быть только наоборот, — она потерла черную линию на носу — татуировку, схематично изображающую опорный крепеж кабины пилота в егере.       Затылок Зое, лоб, щеки, подбородок — как и все тело — покрывали татуировки. Вместе они складывались в детализированный шлем АСа, с гидравлическими насосами в районе ключиц, с разводкой контактов и шлейфов, активирующих вооружение. Лицо было почти черным (местами — серым, татуировки выцветали, обновлять было некогда), а на челюсти виднелся свежий шрам, испортивший несколько реле. Кстати, у Атомного Сердца даже после ремонта напряжение скакало на паре участков как раз по периметру кабины…       — А зачем вашему виду гуманоидное строение? — спросила она.       — Мы не знаем, как были созданы, — отозвался Сайдсвайп. Для такого заявления тон он подобрал слишком небрежный. Роботов что, не волнуют подобные вопросы? — Мы не просто меняем форму на ходу. На самом деле, вариантов множество. Даже в том, что касается лиц. В любой момент я могу отказаться от лицевой пластины. Заменить ее на маску или просто сделать другую. Настроить периферическую оптику. А что ты находишь привлекательным?       — А?       Переключить его внимание все-таки не получилось. Что ж, едва ли роботы забывчивы. Сайдсвайп уселся у ног Атомного Сердца, напротив Зое, и все равно их лица не оказались на одном уровне. Однако он вежливо наклонился вперед.       — Ты нанесла на себя узоры, повторяющие конструкцию твоего титана. Егеря. Прости, егеря, — поправился он. — Потому что он тебе нравится?       Зое решила запомнить термин «титан», он определенно что-то значил. Она — солдат, а не культуролог, лезть в дебри чужих ассоциаций — не ее дело, но вдруг пригодится? Спасибо хоть, что пришельцы быстро подстроились под новые реалии. Редкие оговорки они исправляли быстро, а в целом, общались почти как люди.       Сайдсвайп не спрашивал ни о чем, что могло бы навредить. Вопрос был личным, но странным. И к тому же робот по-своему попал в точку.       — Пока я не сделала татушки, мне не удавалось войти в дрифт, — призналась она. — Что-то психологическое, не знаю. Я была в программе, по всем тестам пригодна, но у меня не получалось. Мы дрифт-совместимы с моим партнером, Каримом, но меня постоянно выкидывало. Выбить клапаны и поршень на голени было его идеей. Вот здесь, — повинуясь внезапному порыву, Зое закатала штанину. — Это первая. Я потом все забила… — она махнула рукой, на каждой костяшке видно контур усиленных межфаланговых суставов егеря. — Теперь практически влетаю в дрифт. Отпустило.       — Что это — дрифт?       А вот это — уже подозрительный вопрос? Зое не была уверена и ответила максимально расплывчато:       — Мы подключаемся к егерю. Я и Карим — мы как два полушария его мозга. Отвечаем за разные функции и за все вместе. Дрифт — это программа нейронной синхронизации, чтобы чувствовать друг друга — и машину.       — Звучит потрясно! — воскликнул Сайдсвайп весьма искренне, и Зое невольно рассмеялась.       — Ну, с личной жизнью зато не складывается. От последней партнерши я слышала, что во мне осталось слишком мало человеческого, — она погладила пальцем пучок шлангов на шее, повторяющий систему подачи нейропроводящего геля. На ее коже отразилось именно внутреннее строение, не внешнее. Схема приводов, расположение плат, проводка вокруг реактора, опоры каркаса, механизмы доставки патронов в стволы и — иногда — даже крошечные дроссели.       — Когда ты улыбаешься, у тебя на лице гнутся штыри и морщатся пластины, — Сайдсвайп наклонил голову. — В этом мало технологичного. Но если ты замираешь, эти твои узоры на покрытии выглядят очень естественно. Как нутро киборга. У вас есть понятие «киборг», верно?       — Есть, — хмыкнула она. В их мире, значит, тоже есть органические формы жизни? Как они взаимодействуют? Можно было бы спросить, но она хотела минимизировать встречные вопросы. — Спасибо за комплимент, Сайдсвайп.       — Обращайся! — весело кивнул он.       Зое подумала, что Карим как-то уж слишком неприлично задерживается. А она тут болтает с пришельцем, будто не обязана держать его на прицеле. Решив, что позвонит напарнику и устроит ему головомойку, она стала подниматься в АСа.       — Не буду мешать тебе отдыхать.       — Слушай! Постой! — Сайдсвайп двинулся следом, не вставая с пола. Проскрежетал броней по покрытию, но не смутился царапин ни на нем, ни на себе. Похоже, внешним видом они не очень дорожили. Или в их мире легко восстановить что угодно, или гладкий металл — не часть их системы ценностей. — Прежде чем ты уйдешь. Я заметил, что у вас принято носить чехлы, и вы их не снимаете.       — Одежду? — уточнила она, не понимая, куда Сайдсвайп ведет.       — Да. И еще я знаю, что не должен лезть в ваши технологии, пока мы не определимся, союзники мы или нет, — голубые линзы засверкали, и оттого Сайдсвайп стал выглядеть таинственным заговорщиком. — Честно говоря, вы даже программируете непонятно, а я не ученый, чтобы разобраться во всем с первого взгляда. Но я понимаю предосторожность. Однако, может, не будет нарушением, если ты покажешь мне, как примерно устроены егери здесь? — он положил ладонь себе на капот.       Зое замерла, вцепившись одной рукой в перила лестницы.       — Показать?       — Ты ведь подражаешь своей машине, нет? Но едва ли это настолько точные схемы, чтобы я мог использовать их против вас. Или я все не так понял? — последняя фраза прозвучала растерянно и неуверенно.       Зое закрывала и открывала рот.       — Нет, я… ты хочешь, чтобы я…       О, конечно, нельзя давать непонятным пришельцам доступ к спецификациям егерей. Еще неизвестно, как пройдут переговоры, какое решение примет командование. Но, дьявол, этот робот просит ее показать сиськи!       — Это был некорректный запрос? — заметив ее метания, обеспокоился Сайдсвайп.       — Ну, так, — она медленно, сомневаясь в том, что делает, и стараясь не представлять, как в ангар возвращается Карим, расстегнула молнию куртки и стянула ее. На бицепсах показались очертания насоса, толкающего локтевой сустав.       Сайдсвайп внимательно разглядывал ее татуировки, и хотя эмоции роботов она могла читать только по голосу, по тем интонациям, которые пришельцы подслушали за короткое время в этом мире и научились воспроизводить, его взгляд не был липким или насмешливым. Он действительно интересовался.       Майка. Тугой спортивный лифчик. Странно было вот так стоять посреди ангара, в тени Атомного Сердца, перед механическим пришельцем из другого мира — и демонстрировать ему грудь.       — Это упрощенная версия реактора, — наконец сказала она. — Но проект татухи делал мой дрифт-партнер. Он инженер.       — Когда я вас увидел, я имею в виду, егерей, я подумал, что вы полезете в драку. Есть некая закономерность у нашего вида. Чем крупнее мех, тем чаще он реагирует негибко. Упрощенно. Бывают реальные сложности с тем, чтобы управлять огромными корпусами, как твой АС. Или даже больше. У нас бывают побольше.       — Титаны? — вспомнила Зое.       — Они не тупые, — Сайдсвайп поднял ладони и сделал паузу. Он никогда не перебивал себя посреди предложения, явно моделировал его полностью, прежде чем произнести, но между фразами порой замолкал на несколько секунд. — Они долгие, — наконец определился он с термином. — И я решил, все, швах, такие громилы, а мы ранены и еле не пожгли себе платы, пока продирались по дну океана. Из нас немногие полностью герметичны, обычно от протечек защищены только самые важные детали, все остальное оголтело коротит, — Зое поежилась. Сайдсвайп не заметил, наверное, едва регистрируемые жесты не имели для него значения. — Однако ваш вид, напротив, кажется гибким и сообразительным. Склонным к необычным решениям. Чтобы стать ближе к машине, не обязательно становиться машиной. Можно использовать принцип подобия. Сколько двигателей? — вдруг уточнил Сайдсвайп, приглядываясь. Для него определенно нормальным было перескакивать с темы на тему посреди предложения. Общайся Зое с человеком, она погрешила бы на нервы.       — Здесь меньше, чем у АСа, — она похлопала себя по бокам. — У меня площадь-то маленькая. А тут вот реактивные, — она не выдержала и повернулась спиной, похвастаться. — На лопатках.       — Все разъемы прорисованы, — сказал Сайдсвайп и холодным пальцем коснулся ее спины, провел по позвоночнику. Зое вздрогнула. — Это ведь не как аэрография? Не стирается.       — Это татуировки. Они навсегда. Когда я состарюсь, вся буду в дряхлых обвисших механизмах. Если не умру на выходе, — добавила она, — кайдзю все лезут. В прошлый раз АСа едва восстановили…       — Мы постараемся вам помочь, — серьезно пообещал Сайдсвайп, а потом взволнованно добавил: — У тебя странно изменилась температура корпуса. И параметры пульсации твоей искры. Сердца.       — Это потому что ты касаешься, — резко ответила она.       — Извини. Рэтчет бы запретил! Мало ли как мы можем друг на друга повлиять, ты же органическая, — он спохватился и посмотрел на свой палец, — вдруг я заржавею?       — Скорее, ты меня облучишь, — буркнула она, натягивая обратно майку. — Это… я надеюсь, твой командир сможет убедить моих, что он не шпион, потому что, я думаю, нам не хватало вас. По-настоящему живых машин. Пусть вы и маленькие.       Они замолчали, Зое — на нижней ступеньке лестницы, Сайдсвайп — сидя на полу.       — У нас тоже бывает дрифт, — неожиданно поделился он. — Друг с другом. Близкое знакомство. Личный контакт. Так проще формировать доверительные отношения. Мы могли бы попробовать.       — Что?!       — Я не имею в виду, мы с тобой! — спохватился Сайдсвайп. — Наши виды. Вот Рэтчет очнется. Мы могли бы лучше узнать друг друга. Если ваш дрифт поднимает безыскрового меха и превращает его в почти живого, что будет, если объединить потенциал наших видов?       — Я думаю, нейросинхронизацию можно интегрировать не только в егерей, но… почему ты об этом подумал? — она помяла куртку в руках.       — Потому что это работает! Твой прием. Татуировки. Ты едва ли рассчитывала попасть в дипломатический корпус, — он заулыбался; у роботов не было зубов, были гладкие большие рты с редкими бороздами на поверхности и острые губы. Несмотря на это Сайдсвайп не выглядел угрожающе. — Но у тебя получается лучше, чем у остальных. Я не чувствую такой уж большой разницы между нами. Мы как будто сражались на одной стороне, хотя я осознаю, что я — солдат, и ты — солдат, а что мы будем делать дальше — зависит от решений наших командиров.       Иногда он формулировал мысли не очень четко. Или она все еще не так хорошо понимала английский.       — Межвидовой дрифт потребует прорвы тестов, — пробормотала она. — Мы аж из разных миров!       — Я шестерню трансформации ставлю, что все получится! Но да, все всегда сводится к прорве тестов, — согласился Сайдсвайп. — Никакой поэзии. У вас вроде тоже есть поэзия.       Зое помолчала еще немного. Сайдсвайп больше не шевелился, смотрел в одну точку между ее ключицами, где застыл трансмиссионный вал, и, похоже, был зачарован.       — У меня есть дрифт-совместимый партнер, — произнесла она негромко. — Сторонний дрифт может разрушить синхронизацию.       Сайдсвайп покачал головой:       — Я не предлагал попробовать.       — Ты не озвучил предложение, — возразила она.       — Эх. Ладно, да! Мне было бы интересно, — признался он. — Но мы можем оба умереть. Или сойти с ума. И твой каркас не успеет одряхлеть. И меня наверняка расстреляют твои товарищи. Поганая перспектива.       — Да ты даже не понимаешь, насколько странно перед тобой раздеваться! — гаркнула Зое. — Интересно тебе было бы!.. Черт!       — Ну, почему, — прогудел он. Оперся на локоть, сползая пониже, — я прогуглил! — и расхохотался, заметив ее взгляд. — Прости! Прости, эй! — она пнула его в руку. Стальная. Но и сапоги — с металлическими вставками.       Ведет себя как типичный земной идиот! Как Карим…       — Мы как будто сражались на одной стороне, — повторила Зое задумчиво и негромко.       На Сайдсвайпа сложно было злиться, на Карима тоже никогда не получалось. В этом — часть дрифт-совместимости. Вы слишком хороши вместе, слишком глубоко понимаете друг друга, чтобы сердиться долго.       — Спасибо, что поболтала, — Сайдсвайп потер локоть. Вмятины не осталось, но, возможно, Зое потревожила датчики внутри, если они там были. Если роботы в его мире устроены так же, как их представляют себе в этом. — Я привык к компании. У меня есть брат. Это ваше слово, оно подходит. Так вот, у меня есть брат, и он невыносимый самодовольный урод, но я тесно, искрово связан с ним. Обычно мы отдыхаем вместе, — он опустил голову. — Он остался на Кибертроне, и я странно чувствую себя один. Я думаю, то, что происходит между мной и братом, тоже своего рода дрифт. Я знаю его мысли. Он — мои. Мы функционируем по-разному, но всегда знаем, кто и что чувствует. И мы можем драться как одна программа в двух корпусах. А вы — как двое в одном. Я рад, что мы поговорили.       Зое кивнула и полезла наверх. На полпути остановилась. Сайдсвайп сидел внизу, наверное, ему все равно было, в какой позе находиться, лишь бы нагрузка на шарниры не была слишком большой. Не гигантский, но все-таки довольно крупный… и очень потерянный робот. То, что его выперло из родного мира, разрушило связь с братом? Он скучает? Это психологический трюк, чтобы втереться в доверие?       Не похоже, что роботы много смыслят в человеческой психологии. У них там чем ты больше, тем сильнее тормозишь! И Сайдсвайп упоминал, что ему сколько-то там миллионов лет… миллионов! Сама Земля живет по совершенно иным законам! Их мир, «Кибертрон», определенно устроен совсем иначе, и пусть Сайдсвайп стал бегло болтать на английском, ему здесь неуютно.       — Черт! Черт! — она топнула по ступеньке, та звякнула. — Я предложу Кариму, и если он будет не против, мы попробуем.       — Что? — Сайдсвайп поднял голову.       — Дрифт. Втроем. Он может настроить, он спец. И тебе достаточно пообещать ему, что дашь посмотреть, из чего ты состоишь…       Пилоты егерей — херовые солдаты. В бою с кайдзю приказы — дело двадцатое, а каждый егерь — уникален, и на что он способен, знают лишь те, кто внутри. Всегда происходит что-то новое, потому что каждый кайдзю тоже непохож на других. Всегда приходится адаптироваться в процессе, принимать решения только вдвоем, оценивать свои силы… и всегда потом огребаешь от командиров. Всегда.       — А у твоего партнера есть татуировки? — спросил Сайдсвайп заинтересованно.       — Пошел ты! — она фыркнула. — Это моя фишка, Сайдсвайп. Фишка Карима в том, что он невыносимый самодовольный урод и фетишизирует каждую сраную гайку!       Сайдсвайп просиял:       — Неплохо для начала.