Верю

Это странно. Это непривычно. Неправильно сидеть перед экраном телевизора, а не стоять в раме, не чувствовать запах газона, не видеть е г о команду, не кричать им, чтобы шевелились, чтобы он их не видел в штрафной. Не то, чтобы он не доверял Артёму. Артёму он доверял и верил, но это не значит, что сейчас он не сидит, прижав к себе Зуева крепко-крепко, кусает губы и нервно мнёт пальцы, почти выворачивает их, хмурится. -Головин, блять, хватит валяться на газоне! Не устал же ещё! И ему так странно понимать, что кричит он, как в анекдотах, на телевизор, что Головин не услышит и даже внутри чем-то не почувствует, чем-то глубоко внутренним, тем, что связывает капитана и его команду. Зуев косится. Игорь видит это краем глаза, но злится не прекращает. Злится,злится, жевалки играют, смотрит такими потемневшими глазами, которые были в игре с испанцами. Две пропасти и два колодца. Ему не хватает всего этого. Ему не хватает газона, свистков и карточек, не хватает Черчесова. -Гиля, еб твою мать! И за волосы хватается, хмурится весь и глаза закрывает. Надо выдохнуть. Вдохнуть и снова выдохнуть. Он тоже лажал, но не так же в открытую, не в таком матче. Почти больно и снова всплывает это мерзкое чувство, будто он предатель, будто он тогда совершил самую страшную ошибку, что мог. Фантомом ноют колени, хотя нагрузки на них в том объеме на износ уже давно нет, нет этого «я разорвусь на два фронта». А ещё нет этого насквозь больного взгляда Артёма. Он теперь капитан, он теперь должен поучать их, таких храбрых и смелых львов, он теперь должен находить подход и говорить, что одно очко исправить можно, что играть надо как в последний раз, потому что они играют не для победы и не для того, чтобы пройти отборочные; они играют вот для всех этих болельщиков, они играют для таких как Он сейчас, для таких, как Зуев, что сидят сейчас перед экранами телевизоров, изводятся, волнуются и ждут этого чертового чуда и чёртову сказку. Поднимается медленно и выдыхает, поправляет свою футболку, сборной, с номером один и со своей фамилией. -Ты же уже не в сборной. Как память? -Это моя форма. И ее я буду носить..хотя бы перед телевизором. Смотрит на Зуева и спокойно заваривает чай. С травами для этого беспокойного ребёнка, зелёный с сахаром для себя. Просто и без лишних слов. И пока чайник просто кипятится, быстро-быстро набирает «Я в вас верю». Такие простые слова на один единственный номер. Я в вас верю. Игорь.