Первая чашка

Первая чашка чая. Почет и уважение. Расположение хозяина. Тем, кто идет дальше, достается уже не то, а то и вовсе лишь жалкие остатки. Первая чашка чая благоухала особенным ароматом, каким бы чай ни был, и вселяла такую уверенность, что ее хватало для решения нескольких важных дел, а то и куда более крупной проблемы. Можно было чувствовать себя главным и наслаждаться, ни о чем не думая, вдыхая аромат, перекатывая пленяющий вкус чая на языке. Геннаю никогда не наливали первую чашку чая. Деспани вообще не пил чай. У них на корабле хлебали ром, который сохранялся лучше, чем вода; изредка — воду, бывшую дефицитом, и потому вдоволь ее пил лишь капитан; изредка — дешевое вино, что удалось купить в каком-нибудь прибрежном кабаке. Хотя, что это он, вино всегда было хорошего качества, отменного, просто упитые в хлам пираты этого не замечали. Да это и не нужно было. Драться на трезвую голову был не резон. Деспани, привыкший чувствовать на языке преимущественно алкоголь, и на земле собирался делать то же самое. Поэтому, когда Геннай налил ему чай вместо ожидаемой японской водки, — Деспани не помнил, как она называется, — то лишь удивленно посмотрел на него. И долил туда коньяка. За что и заработал гневный взгляд Генная и долгую лекцию о пользе чая после. Чай в горло уже не лез никакой. Элифас не пил чай. Тот считался элитным напитком, привилегией знати, его пили неспеша из маленьких чашек, смеялись, рассказывая друг другу сплетни и угощаясь конфитюром. Чай требовал расстановки, а на дежурстве разве это возможно? Всегда на нервах, всегда начеку. Каким должен быть настоящий чай, Элифас не имел понятия, а что их бывает несколько — чёрный, зелёный, белый, — он и вовсе не знал. Поэтому чай оставался для него чем-то недостижимым и не «по уровню». Поэтому Элифас к нему даже не притронулся, когда Геннай налил ему полную чашку. *** Струйка чая скользит от чайника к чашке, оставляя капли драгоценного напитка на их боках. Геннай заканчивает малую чайную церемонию, за которой его друзья следят как за волшебным ритуалом. Струйка истончается до почти незаметной, потом снова уверенно возвращается, будто привязанная к чашке. Несколько капель упало на поднос, и остатки этого ароматного волшебства Геннай вылил себе. После, почти не глядя, бережно пододвинул гостям чашки, и слегка улыбнулся, с теплом глядя на Деспани и Элифаса. Они уже знали о чае гораздо больше, чем в самом начале их знакомства. И намного больше, чем знает кто-либо другой. А также знали, как Геннай к ним относится. Он налил им первую.