Миры.

Я корпел над очередным отчетом начальству о проделанной работе. Иногда мне кажется, что десять процентов времени мы действительно заняты работой, а остальные девяносто — составляем отчеты по ней. Ну, как говорится, хозяин — барин, мне платят — я делаю. Как раз тогда, когда мне пришла мысль, что фраза «мы собрали консилиум по решению этой невероятно важной задачи» выглядит лучше, чем «побазарили в курилке», меня отвлек звонок телефона и прервал моё так внезапно нахлынувшее вдохновенье. Из динамика раздавалась моя некогда любимая мелодия, но будучи на звонке уже более полгода, стала изрядно раздражать. Из телефона послышался знакомый голос:  — Серега, здоров, я к тебе сегодня зайду? С тебя пиво, с меня зрелища. Такого ты ещё точно не слышал, — проговорил Мишка невероятно воодушевленным тоном.  — Окей. Только ты не обнаглел ли? Я тебе в прошлый раз проставлял, теперь твоя очередь, — хороший он друг, вот только щедрость в список приятных качеств его характера не входит.  — Вот ты жмотяра. Ну да ладно, и так тебе расскажу, бесплатно на этот раз.  — Неужели твоя еврейская душонка выдержит такое? У тебя пейсы не выпадут? Ну да ладно, у меня тут пока архисрочное дело — нужно в отчёт водички налить.  — Так вот почему дети в Африке жаждой страдают — ты всё в свой отчет льёшь. Ну давай, часам к семи буду. Я положил телефон. Надо же, даже сам позвонил! Мишка работал психиатром в областной больнице. Может, потому что и сам чуть-чуть с прибабахом, оттого и пошёл в психиатрию. А может, ему просто интересно было на психов смотреть. Как бы то ни было, специалистом он был отличным. И как у любого психиатра, у него есть интересные пациенты и случаи из практики. Их не так много, как кажется, но попадаются прямо персонажи из кунсткамеры. И не все они такие уж и забавные, в основе своей, люди не от жизни хорошей лишаются рассудка и уж точно не по своей воле. Например, он рассказывал о женщине. Встретишь её на улице — и не поймешь, что что-то не так. Идет себе с коляской, улыбается. Иногда посюсюкает малыша, покачает его на ручках. А подойдёшь ближе — это и не ребенок вовсе, а кукла в тряпье. Тронулась рассудком на почве трагической гибели дочери. После излечения женщина стала выглядеть несчастнее и хуже, чем до. Вот и думай после этого, что лучше? Жить в счастливой иллюзии или в жестокой реальности? Так, надо закончить работу. Где я там остановился? А, точно, консенсус… Ровно в семь ноль-ноль, прямо как по расписанию, в мою холостяцкую берлогу завалился Михаил, бренча такими знакомыми бутылками в пакете. Нехитрый стол для домашних посиделок уже был мною накрыт. Всё как обычно — вобла, бутерброды, огурчики. — Ну, давай, рассказывай, не томи. Чтобы ты позвонил мне на работу, да ещё и вдруг согласился так сразу проставиться? Наверняка случилось нечто из ряда вон выходящее! — начал я разговор, когда бокалы с пенным напитком были наполнены. — Тише-тише. Не так сразу. Необходимо настроить тебя на историю, — вот ведь засранец. Знает ведь, что мне уже до безумия интересно, так он еще и издевается. — Для начала задам тебе вопрос, — продолжил он. — Ты знаешь о теории «многомировой интерпретации». — Многомировой… что? — спросил с удивлением я. — Так и знал. Вкратце, это одна из множества теорий квантовой физики. Она говорит о том, что, возможно, существует бесконечное множество миров, похожих на наш. Отличия могут быть, как и вовсе незначительными — например, в одном из миров ты поел на ужин сосиски, а в другом рыбу. Так и глобальные настолько, что не только наш мир может быть другой, но и вся галактика или вселенная, — закончил объяснять Мишка. — Так и знал, что ты свихнёшься на своей работе. Не зря есть такой анекдот: «В психбольнице, кто первый надел халат-тот и психиатр», — нет, он часто начинает втирать свою околонаучную дичь, в которой понятны только предлоги, но чтобы вот так сразу, на трезвую голову — это у него впервые. — Да ну тебя. Пытаешься просветить невежду, а тот ещё и психом тебя называет. Как бы то ни было, именно с этого вопроса начал пациент, о котором пойдет речь. Далее пошел рассказ со слов Мишки: — Да, я знаю об этой теории. Но я хотел бы поговорить о том, ради чего, Вы, собственно, пришли? — спросил я у молодого, прилично одетого парня, пришедшего ко мне на приём. Бегло пробежался глазами по его медицинской карте: Сидоров И.В., 25 лет, ранее на учете в психдиспансере не стоял. В возрасте 19 лет произошла травматическая ампутация мизинца правой руки из-за нарушения ТБ на производстве. Дальше шли стандартные прививки, ОРВИ и гриппы. — Понимаете, есть два варианта объяснения событий, которые со мной происходят. Либо эта теория верна, за исключением того, что миры на самом деле пересекаются. Либо я сошел с ума, и мне нужна Ваша помощь, — он говорил спокойно, не проявляя признаков тревоги или страха. Стало понятно, что его поход ко мне был тщательно обдуман. Он не был похож на человека, который боится услышать свой диагноз, точнее, он будто сам хочет верить в то, что болен. — Давайте, Вы мне расскажете обо всём, что вас тревожит или беспокоит, а я после этого постараюсь подумать, как и чем Вам помочь, — честно говоря, он был последним пациентом в этот день. Так что я хотел уже побыстрее закончить и пойти домой. — Откуда бы начать, кхм. Ладно, начну с тех моментов, когда это началось, но я ещё ничего не замечал или не придавал этому значения, — ненадолго задумавшись, видимо, вспоминая, сказал мне мужчина. — Как Вам будет удобно. Чем больше я знаю, тем лучше, — моя надежда уйти пораньше мгновенно погасла. Придется выслушать всё, такова уж моя работа. И он начал свой рассказ. Это началось 3 года назад. Однажды я вышел из дома и заметил, что что-то не так. Такое чувство бывает, когда приезжаешь в знакомую квартиру, а там убрались или что-то переставили. Ты даже точно не можешь сказать, что именно изменили, но чувство неправильности не пропадает. Когда я начал анализировать тот момент спустя 2 года, то вспомнил, что во дворе дома всегда рос дуб. Могучий, с толстыми ветками и мощными корнями. Я ещё вспомнил, как в детстве собирал желуди под ним. А сейчас там росла лиственница! Такая же большая, и даже внешне похожа, но деревья совершенно разные! Однако люди очень боятся менять свой привычный мирок и выходить из зоны комфорта. Им проще поверить в ложь, которая поддерживает существующий в нашем восприятии порядок вещей, чем в правду, которая его разрушит. Таким образом поступил и я, убедив себя, что никакого дуба и не было, будто там всегда росла именно лиственница. Ведь как я слышал, существуют ложные воспоминания — когда проходит большой промежуток времени, образы могут искажаться, забываться, а ложные детали додумываться. Вспоминая все моменты потом, я понимаю, каким глупцом был. Постоянно убеждая себя не замечать истины, не веря своим глазам и воспоминаниям, я всё ближе подходил к катастрофе. После этого было ещё много таких моментов. Многие были настолько незначительны, что я их и не помню. Расскажу о нескольких запомнившихся. Как-то раз, идя с другом, вспомнил о жвачке «Таркл», которую мы с ним часто покупали за рубль в ларьке. Внутри ещё были переводные татуировки. Друг удивился, и сказал, что они назывались «Малабар». Причем я был просто уверен, что он надо мной прикалывается просто. Дома погуглил, и верно, «Малабар»! После был знакомый с рок-концерта «Раммштайна», который не узнал меня и все удивлялся, откуда у меня его номер телефона и имя. Такие события с каждым разом происходили всё чаще, а изменения были всё сильнее. Я уже не мог постоянно их оправдывать своей забывчивостью или изменчивой памятью. И всё же, я старался просто не думать об этом. Я берег свой маленький мирок до последнего. Даже когда он весь был в заплатках и трещал по швам. Последнее событие не было неожиданным. Скорее наоборот, вполне предсказуемым, если бы я не был таким упертым ослом. Придя однажды домой после работы, меня застала непривычная тишина и темнота. Не было ни вечных диалогов героев сериала из телевизора, ни шкворчания или бульканья готовящихся блюд с кухни. Ни, что самое главное, звонкого приветствия моей любимой жены, Светы. Если она ушла гулять с подругами, то обязательно бы оставила записку, отправила смс или позвонила. Позвонить ей сразу мне не дало понимание, что дома всё не так. Не было стенки, которая ей так понравилась, что мы её сразу купили. Вместо неё стоял мой старый бабушкин комод. Более того, не было вообще ничего из её вещей или того, что мы купили вместе. Из шокового состояния меня вывел телефонный звонок: — Ты куда ушёл с работы?! — по голосу я узнал своего начальника с прошлой работы, откуда я уволился пару лет назад, устроившись на другую, по рекомендации своего тестя. — Я же уже давно уволился, Вы о чём? — недоумевал я. — Ты там головой не ударился? На сегодня прощаю, но в следующий такой раз на самом деле будешь уволен, — раздраженно проговорил он и бросил трубку. Все произошедшее просто не укладывалось в голове. Не помню, сколько прошло времени, прежде чем я успокоился, и моя голова начала снова работать. В первую очередь я позвонил на свою работу, знакомым, друзьям, Свете. На работе обо мне ничего не знали. Друзья и знакомые даже и не знали, что я женился, хотя все они присутствовали на моей свадьбе. Причем телефоны некоторых из них не существовали, что мне и проговорил электронный голос. А Света… Света меня просто не узнала или сделала вид, что не знает. Её удивление тому, что я о ней знаю было искренним и сильно напугало её, когда я не выдержал и рассказал о многих вещах, которые знали только её близкие. Например, родинки на теле или позорные моменты из детства. После этого её телефонный номер оказался недоступен. Тут я рассмеялся. Это же шутка! Одна большая такая шутка! Ну и сложно же всё это было провернуть. Спрятать новую стенку, занести старый комод, который я точно помню, что выбросил на помойку. Подговорить всех друзей, знакомых, Свету, начальников и секретарш с новой и старой работ. Я смеялся, а из глаз капали слезы, ведь я понимал, что провернуть такое просто невозможно, но не хотел в это верить. Когда я успокоился и всё понял, то начал анализировать происходившее со мной ранее. И мне пришли в голову две идеи: либо я сошел с ума, что наиболее вероятно, либо я каким-то образом путешествую между мирами, незаметно переходя из одного в другой. Эти миры мало чем отличаются, просто в одном был дуб, а в другом лиственница, в одном была жвачка «Таркл», а в другом «Малабар». И, наконец, в одном из них я опоздал на автобус, закрывший двери перед моим носом, и познакомился на остановке с прекрасной девушкой Светой. А в другом мире я, наверное, успел на этот треклятый автобус и лишь проводил её взглядом. Я бы мог снова попробовать найти её, начать встречаться и снова жениться на ней. Но какой в этом смысл, если я сумасшедший или путешественник между мирами? Молодой человек закончил свой печальный рассказ, и в уголках его глаз заблестели капельки слез. Я много слышал печальных историй, видел матерей, убивших своих детей, посчитав их демонами во время обострения и после этого безутешно рыдавших, многое я повидал. Но о таком слышал впервые. На первый взгляд это диссоциативное расстройство личности — он сам придумал эти «другие» воспоминания, пытаясь сбежать от одинокой действительности. Но многое не сходилось. Предположим, телефоны и имена он узнал каким-то образом, но тогда почему он так много знает о своей «жене», если она с ним не знакома? Мутная история. — Я тогда посоветовал ему побольше пообщаться с друзьями, узнать, не было ли у него травмирующих воспоминаний и откуда он мог узнать столько о Свете. Быть может, он знаком с её другом или родственником, узнал всё о ней и заставил себя поверить, что она его жена. Я пожал ему руку и попрощался. Больше он на приём не приходил, — прервался Мишка, хлебнув пива в засохшее от такого долгого рассказа на одном дыхании, горло. — А дальше что? — в нетерпении спросил я. — Он в итоге оказался психом? — Его талон так и висел незакрытым, так что позвонил на оставленный им же номер телефона. Тот, узнав кто я и по какому поводу звоню, сильно удивился. Как пациент начал утверждать, ни к какому психиатру он не ходил, ни о какой жене он не знает и посчитал, что его разыгрывают друзья, когда начали спрашивать о его женитьбе. Но я все-таки уговорил его прийти на прием и убедиться, что он приходил такого-то числа. Когда Сидоров пришел и протянул мне руку, я вдруг вспомнил деталь, укрывшуюся от меня. У этого Сидорова не было пальца, как и было написано в его карте. Но в тот, первый приём, увлеченный его рассказом, я не придал значения тому, что все его пальцы были целы. Хотя знаешь, может быть мне и показалось, — после этого рассказа Мишка замолчал, и мы пили пиво долгое время в тишине. Мы оба думали об одном. Есть ли миры помимо нашего? Если они есть, то какие? Какие решения принимали мы там. — А помнишь, как я сорвался с ветки и сломал ногу. А ты тащил меня на горбу добрых два километра? Представляешь, мои родители не помнят об этом, — решил сбавить напряжение я. Может коллективная амнезия? — Нет, не было такого — удивился Мишка. Мы посмотрели тревожно друг на друга, но ничего не сказали. Никто не захотел разрушать свои мирки.