Романтическая сила ханьфу

      Юноша, облаченный в ханьфу(1), расслабленно лежал на постели, скучающим взглядом изучая слишком привычный потолок. Полы его белой одежды были беспорядочно зажаты под ногами, халат неопрятно завязан плотным поясом, а на голове красовалась белоснежная лобная лента. Почти однотонное строгое ханьфу украшали лишь голубые узоры в виде пионов, придавая похоронному костюму вполне изящный вид. Длинные волосы рассыпались на подушке, а одна прядка была во власти его пальцев, которые всячески крутили ее и придавали ей разные формы. Вэй Ин, тяжело вздохнув и применив максимум силы, чтобы встать с кровати, лениво подошел к зеркалу длиною в человеческий рост и начал рассматривать свое отражение. Человек напротив тоскливо ему улыбнулся, взгляд его был полон усталости, тревоги и даже, казалось, разочарования.       Лань Чжань отправился на работу почти половину суток назад. Двенадцать часов! Каким бы трудолюбивым и стойким человек ни был, но сейчас они не крестьяне в эпоху Средневековья, чтобы большую часть своей жизни слепо посвящать делу. Возлюбленный звонил ему лишь раз, три часа назад — обещал, что скоро выезжает домой. К тому времени Вэй Ин уже успел забрать ханьфу у доверенного лица, приготовить романтический ужин из китайских национальных блюд, которые Лань Чжань безумно любит и которые можно встретить не в каждом ресторане Шаньхая. Студент потратил все силы, чтобы создать нужную обстановку, одним словом — устроить сюрприз. И для этого ему даже пришлось пропустить все пары в экономическом. Как-никак, у любимого день рождения — сегодня 23 января. А теперь даже дозвониться до него не получается!       Отражение вновь улыбнулось юноше, еще более безнадежно и грустно, чем до этого. Телефон Лань Чжаня вне зоны доступа; его брат, Си Чэнь, не берет трубку; а у Ци Жэня, их дяди, Вэй Ин уже не первый месяц находится в черном списке по некоторым причинам. Беспокойство с каждой минутой нарастало, но он не давал негативным эмоциям затуманить разум в такой важный день. Повертевшись вокруг себя и в который раз рассмотрев свое одеяние с разных сторон, Вэй Ин поправил парик, и довольно хмыкнул, предвкушая наверняка интересную реакцию человека, ради которого был устроен весь маскарад, и направился в сторону двери.       В то же мгновение, когда рука легла на железную ручку двери, послышался звук от другой двери, входной, — то был треск от ключа, открывавшего замок. Не прошло и секунды, как Вэй Ин пулей пробежался по лестнице на первый этаж и тяжелым прыжком приземлился на плитку пола. Вперив свой взгляд на вошедшего, Вэй Ин так и остался стоять на месте несколько секунд, в течение которых груз с его души исчезал, а радость заполняла появившуюся пустоту. Высокий темноволосый парень в солидном сером костюме и с офисной кожаной сумкой в руке, не успев войти и раздеться, только запирал дверь на замок и повернул голову на источник шума.       Вначале уставшее мраморное лицо Лань Чжаня охватило недоумение, мозг даже инстинктивно кричал о боевой готовности, когда краем глаза он увидел длинноволосого мужчину в белом кимоно в своем же доме. И еще более обескураженно он почувствовал себя, когда этим загадочным гостем оказался Вэй Ин. Он прекрасно знал, что его сожитель скорее предпочтет ходить обнаженным, чем наденет что-то устаревшее, а тем более, национальную одежду. Учитывая, что в фаворитах у студента черный, фиолетовый и красный цвета, что особенно ярко выражается в его выборе одежды, увидеть возлюбленного в белоснежном одеянии было из ряда вон выходящим явлением. Во время бега щеки Вэй Ина покрылись румянцем, а волосы — точнее, парик — растрепались, что еще больше придавало ему притягательный вид. Лань Чжань устремил жадный взгляд в сторону Вэй Ина, и кожаный портфель чуть не выскользнул из его руки, но тот ловко успел подхватить его.       Лань Чжань, наверное, впервые в жизни настолько пораженный сюрпризом своего возлюбленного, напрочь забыл обо всех словах с извинениями, которые репетировал про себя всю дорогу домой. Он буквально остолбенел, все еще держа в руках рабочую сумку и ключ в замочной скважине. Он догадывался, что Вэй Ин со своей тягой удивлять всех вокруг (а в особенности Лань Чжаня) приготовит сегодня что-то особенное, но никак не мог предположить, что любимый воплотит в реальность одну из самых сокровенных и даже интимных фантазий. В отличие от студента Лань Чжань не просто был человеком строгих моральных принципов и консервативных устоев, но и обладал фанатичной любовью и тягой к историческим эпохам, со всеми их традициями и культурой. Будучи подростком, он не раз предавался мечтам о становлении рыцарем. Зная о взглядах возлюбленного и его бесконечных стремлениях к инновациям, он даже подумать не мог о том, чтобы попросить исполнить такую небольшую потеху, мысли о которой частенько посещали его, особенно перед сном. Его неугомонный, вечно веселый и неопрятный, любимый Вэй Ин, который никогда не вписывался во всеобщие рамки и стандарты поведения, сейчас был одет в белоснежную строгую ханьфу — и осознание этого будоражило кровь. Под тонкими слоями ткани, скорее всего, больше ничего из предметов одежды не было — и это будоражило не только кровь. Имя, брошенное на выдохе и совсем непривычно для этого человека, прозвучало резко и с хрипотцой:       — Вэй... Ин. — Человек, стоявший около лестницы, вдруг перестал улыбаться, будто бы проснувшись от звука собственного имени. И, что совсем удивительно, юноша молча прошел в сторону кухни, больше не удостоив хозяина дома взглядом. — Вэй Ин. Я дома.       В ответ Лань Чжань вновь получил лишь молчание, но заметил, как плечи парня неожиданно напряглись. Направившись вслед за возлюбленным, он только тогда заметил аппетитный запах, которым был пропитан весь первый этаж, и, войдя в комнату, увидел результаты длительной и усердной готовки: стол был профессионально обставлен блюдами и сервизом словно в ресторане высокой кухни (не зря студент столько времени подрабатывал официантом). Вся посуда была заполнена грудами любимой Лань Чжанем еды, о которой он частенько вспоминал в последнее время, но не мог позволить из-за плотного графика на работе и других дел, отнимающих большую часть времени. Вэй Ин, все также не обращая внимания на вошедшего, продолжал зажигать давно потухшие свечи, которые он предварительно расставил по всей комнате, и подогревать уже остывшую еду.       — Посмотри на меня, — слова прозвучали совсем рядом, за спиной Вэй Ина, и он почти физически ощутил, как Лань Чжань сдерживается, чтобы не прижаться к нему всем телом после стольких часов разлуки.       Слова молодого человека всегда действовали на Вэй Ина похлеще электрошокера, о мощности которой он сам знает не понаслышке, и он не смог унять нервную дрожь, которая охватила его тело с головы до пят. От обиды юноша не хотел отвечать ему, поэтому лишь тихо что-то проворчал.       — Прости меня, Вэй Ин. Я не смог предупредить. Вэнь Чжао не отпускал никого в течение всего собрания. Уйти пораньше не получилось, — плечи юноши слегка расслабились, а голова немного опустилась, будто бы он ожидал окончания краткого монолога, — Как я выехал, мобильный разрядился. После были пробки. Прости меня.       Вэй Ин, услышав виноватую речь любимого, медленно повернулся лицом к нему, не поднимая головы, будто бы побаиваясь такого чувственного взгляда любимого. Он осторожно положил ладони ему на грудь, будто притрагиваясь к хрустальной статуэтке, хотя "хрустальным" Лань Чжаня можно было назвать разве что по выражению его лица, но никак не по телосложению. Под холодными напряженными ладонями Вэй Ин чувствовал поднимавшуюся от тяжелого дыхания грудь и, как ему казалось, даже биение его сердца. Затем он наконец поднял голову, устремив наверх взгляд карих глаз, и столкнулся с ласковым взглядом золотых, которые в обычное время не выдают и доли эмоций.       — Ты дома... — с этой фразой Вэй Ин словно отпустил все волнение, скопившееся за день. Его взгляд стал теплее, а голос мягче, но он все же многое намеревался высказать своему возлюбленному.       — Мгм. Я так скучал. ______________________________________________________________________________________ (1) ханьфу — китайская национальная одежда