Хаотичные

      То, что Крис — элитная шалава я понял далеко не сразу. Молодо-зелено, прочая хуйня. Это сейчас я практически безошибочно могу определить эскортницу по одному только взгляду, а тогда смотрел на неё и видел только алые губы, которые она кусала и всё никак не могла унять дрожь по всему телу. Потом я часто вспоминал этот момент нашей первой встречи и никак не мог понять: какого хера я сразу не понял что она — шлюха?       Когда мы встретились во второй раз, она уже не дрожала, а губы по-прежнему были алого цвета, когда она расстёгивала мне ширинку, запускала в неё длинные ухоженные пальцы и смотрела на меня так, будто диктовала: минет — семь сотен; подрочить — две и сверху сотку, за моральную травму. Ебануться. Я думал о наличке, ведь вряд ли шлюхи принимают кредитки, а её губы оставляли след от помады на моём члене, двигаясь всё чаще и резче. Я почти не участвовал в процессе и заметил что кончил лишь тогда, когда Крис поднялась с колен и приняла кредитку. Профессия древняя, а методы приёма платежей эволюционируют. На память (ближайшие пару часов) она оставила на моём члене след от помады, забив, очевидно, на первое правило всех шлюх: не оставлять следов на клиенте, ведь он может быть женат. Почему?       На третий раз я драл её в грязной и мокрой подворотне, поставив раком у кирпичной стены, не потрудившись даже снять с неё белья, просто разорвав и, разумеется, накинув сверху за эту пару сотен, которые она не взяла. Она кричала, стонала и извивалась, а я думал лишь о том, какие курсы актёрского мастерства заканчивают шлюхи, чтобы так правдоподобно отрабатывать свои бабки. Крис, к слову, так и не выдала этой тайны. Это был первый раз, когда она кончила и когда я был максимально близок к эмоциональной разрядке. Почему?       Я быстро сбился со счёта наших встреч. После пятой она перестала брать деньги и призналась, что не умеет имитировать. Со мной. Даже когда я намотал на кулак её волосы и заставил встать на колени, Крис послушно взяла в рот, не поморщившись и не пытаясь вырваться. Выучка. Я доводил её до исступления, контролировал оргазмы и не позволял кончать слишком быстро, но она так и не признала. И я поверил. Настолько, что позволил себе расслабиться. На встрече, которая уже не имела порядкового номера, я впервые словил оргазм. Почему?       Она терпела от меня всё: крепко сжатые пальцы на горле, контролирующие дыхание; ремни и плётки, портящие её тело синяками, ссадинами и не заживающими рубцами; острые ножи, которыми я любил изучать её холёное тело пристальными и внимательными порезами, которые сам же потом и зализывал. То, что раньше входило в перечень её личных табу и запретов, внезапно мигрировало в список фетишей. Фетишей, за которые она не брала с меня денег. Крис вообще больше не брала с меня денег и честно призналась, что я — исключение. Почему?       Я трахал её в холодной камере на Барвихе, крепко прижав молодое и упругое тело к стальным решёткам; заставлял брать в рот на важных совещаниях и ласкал пальцами в самые наипиздейшие важные встречи, наслаждаясь тем, как смущенно краснеет её лицо, когда мои пальцы отодвигают то, что можно считать бельём и играют с клитором, заставляя Крис нервничать и кончать без единого звука. Почему?       Мы никогда не обсуждали то, что между нами происходит. Я знал, что у неё всё ещё есть клиенты и не испытывал к этому факту никаких эмоциональных порывов. Крис знала, что помимо неё у меня есть некто, кто знает о наличии сердца в моей грудной клетке, но этот кто-то был таким эфемерным, что абсолютно её не волновал. Мы были друг с другом, друг для друга и больше ни для кого, стоило пересечься взглядом, переплести пальцы, сомкнуть ладонь на горле или члене — мир исчезал. Почему?       Этот вопрос эхом звучал между нами, но мы заглушали его стонами, криками и приказами, стараясь не допускать между нами тишину, способную вывести этот вопрос на чистую воду. Она смотрела на испачканные простыни или порванное бельё, шутила на тему моей несдержанности, но всё что её волновало — почему? Что заставляет меня возвращаться к ней раз за разом, глядя прямо в глаза и отдавая всё новые и новые приказы, испытывая такое влечение, после которого дикий катарсис. Со шлюхой. Забавно.       Я хотел бы ответить на этот вопрос, но глядя на Крис, я вижу лишь её алые губы, которые она кусает уже не от волнения и переживаний. Мои пальцы в ней; мой член в ней; она в предвкушении от разрядки и я внезапно нарушаю своё единственное правило: задаю вопрос. Почему?       — Потому что люблю.       Это первая встреча за много встреч подряд, когда я не получаю разрядки. Потому что я тоже люблю.